Филипп Красивый хорошо помнил момент, когда по-хозяйски вошел в захваченный им Тампль. Трудно сказать, какие истинные эмоции скрывались под его маской. Братья-монахи не препятствовали его вторжению. Вера не позволяла поднять оружие на христианина. Но едва ли королю удалось сдержать ярость, когда приближенные доложили ему об отсутствии в замке сокровищ, которыми он мысленно уже владел.
Семь долгих лет Филипп методично уничтожал тамплиеров по всей Франции, подавая пример решительной борьбы с еретиками другим августейшим особам. Даже король Англии, посопротивлявшись, все-таки прислушался к требованиям папы Климента Пятого. Сыграли свою роль и россказни о злодеяниях храмовников. Орден в Англии утратил свое влияние. Вот что значит иметь под рукой удобного папу! Филипп, можно сказать, своими руками украсил голову Климента Пятого папской тиарой, теперь он просто отрабатывает свой хлеб. И не беда, что римляне нового папу так и не признали. Авиньон, где Климент Пятый обустроил свою резиденцию, с точки зрения расстояния даже удобнее. Беда в другом: место захоронения сказочных богатств Ордена тамплиеров так и осталось тайной.
Несговорчивых Жака де Молэ и Жоффруа де Шарнэ моментально приговорили к смертной казни через сожжение. Чтобы не осталось от неблагодарных еретиков ничего, кроме пепла. Двое других сановников, не выказавших активного сопротивления обвинениям, были «помилованы». Наверное, в какой-то момент они испытали облегчение – право на жизнь, пусть и крайне ограниченное нечеловеческими условиями пожизненного заключения, давало возможность еще какое-то время дышать, следить за сменой утренних и ночных часов, а главное, на что-то надеяться… Когда пытки были позади, смерть страшила.
Надежда не всегда умирает последней. Генеральный визитатор Ордена и командор Аквитании бесследно сгинули в королевских тюремных казематах.
Я ощутила на щеке колкие стебли соломы. Довольно странно, если учесть, что в камере ей надлежит быть прелой. И откуда здесь столько солнца? Дикая тяжесть в ногах… Ничего удивительного. Столько времени в этой каменной, мрачной и сырой клетке! Без движения плюс авитаминоз, нарушение обмена веществ. Веселые голоса птиц… Глюки! А этот воздух, которым не надышишься? Прорубили в стене большое окно? Неужели заспала момент внеплановой революции, смерти короля и подготовки к суровой ревизионной проверке содержания заключенных? В таком случае грядет смена состава узников. Заключенных – на свободу, палачей и надзирателей – в тюрьму, на освободившуюся солому.
Свежие колючие стебли снова ткнулись в щеку, и я осторожно попыталась от них избавиться. Куча «соломы» под рукой оказалась усатой, шерстяной и мурлыкающей. Неужели и вправду Дьявол в обличьи черного кота?! Немного приоткрыв глаза, – вдруг и вправду черный кот, я с громадным облегчением узрела Плюшку. Усы «дамы» в пышных натуральных мехах сработали будильником. Ноги сразу обрели подвижность, Барсик, для удобства прозванный женским именем Баська, предпочел сигануть с них до того, как его скинут.
Тихой радости не было предела. Вот живем и не осознаем того, как крупно повезло нашему поколению не родиться во времена средневекового мракобесия, дьявольских порождений изощренного ума морально покалеченных представителей рода человеческого, навешивающих на свои деяния ярлыки «Во благо!» и «Во спасение!». Всего-навсего расхлебываем последствия. И если не считать того, чем в, перспективе, постоянно пугают ученые, жизнь прекрасна и удивительна. Думать об очередном конце света страшно, а потому не хочется. Тем более что ни до чего умного во спасение все равно не додумаешься. Поживем – увидим.
Я бодро вскочила с кровати и выглянула в окно. Пока ничего не изменилось – все тот же березовый лес, прогреваемый солнцем, забор с недокрашенными перекладинами, голубое небо без единого облачка, под которым Димка нарезал круги в бассейне… В прошлый заезд я нечаянно уронила в воду лишний десяток дезинфицирующих таблеток. Наверное, хлорка не совсем выветрилась, и муж вылезет из бассейна продезинфицированным насквозь.
Я задумалась, успею ли до завтрака сбегать к Наташке за новостями? Можно подать их Дмитрию Николаевичу на большой тарелочке с не очень голубой каемочкой в качестве приложения к блинчикам, тогда и ворчать не будет. Или не рисковать? Решила не рисковать. Пока умоюсь, пока туда-сюда… Лучше позвоню подруге и приглашу к завтраку вместе с Ромиком.
– Иришка, дуй сюда! – донесся до меня голос вполне счастливого мужа.
– Дую! – неожиданно для себя обрадовалась я. Дезинфекция после ночной экскурсии по мерзким номерам средневековой королевской тюрьмы мне не помешает. Единственная угроза – Димка от избытка щенячьей радости макнет в воде пару раз с головой, но это ерунда, я непотопляема.
Наташкин телефон был выключен. Блинчики остывали, а чувство голода у подруги дрыхло вместе с ней. Димка уже выпал в осадок, основательно расположившись на диване перед телевизором «только на пять минут». Все попытки вытащить из его слабеющих рук пульт в категоричной форме пресекались. Муж усиливал хватку, открывал глаза и возмущенно заявлял: «Я смотрю!» В доказательство приводились последние слова последней фразы телеведущего.
Прихватив с собой кофе, я вышла на крыльцо убедиться в том, что у нашей бабули золотые руки и она ими не повыдергивала ряд новых зеленых насаждений на рабатках. Новые цветочные кустики приобретены и посажены мною вдоль дорожки на прошлой неделе. Все росло. Цвели тюльпаны и нарциссы. Дверь Наташкиного дома была закрыта, и у меня мелькнула мысль разбудить подругу силовым методом – стуком в дверь, например. Но мысль эта умерла в зародыше, едва я вспомнила про крепкую привязанность калитки к железным столбам, вторая, ведущая в лес, вообще охранялась замком.
Отсутствие Наташкиной машины заметила не сразу. Только тогда, когда она подъехала к ее участку. Подруга вместе с собакой с утра пораньше куда-то моталась. Скорее всего, в магазин. Взглянув по привычке в сторону нашего дома и заметив меня, застывшую на крыльце с чашкой в руках, она приветливо помахала. В ответ я молча кивнула. Следующий призывный Наташкин жест не вызывал сомнений – подруга приглашала к себе. Я опять кивнула и, поставив чашку на перила, не торопясь, спустилась вниз.
Загоняя машину на территорию, Наташка заставила меня призадуматься, почему вчера вечером, вернее, ночью в три считающиеся умными головы не пришло простое решение – обеспечить выход с участка через ворота. Впрочем, жалеть не о чем, прогулка по лесу была сказочной. Такое будет помниться всю жизнь.
Наташка казалась немного пришибленной. Я списала это на внезапно проснувшееся чувство вины перед Борисом за то, что не обеспечила ему достойную встречу из командировки, и приготовилась к соболезнованиям. Но успела только сочувственно скривиться.
– Ромик уехал! – с вызовом заявила подруга. – Я отвезла его на станцию.
– Да? – наивно переспросила я и нерешительно улыбнулась.
– Парень в очень сложном положении. Похоже, за ним охотятся. Я не могу допустить, чтобы внука Светланы Владимировны просто убили или того хуже.
– Ну разумеется. Я бы даже сказала, не только внука, но и вообще кого бы то ни было. А-а-а… существует угроза чего-то более страшного, чем насильственная смерть?
– Конечно. Смерть под пытками.
Стараясь вжиться в смысл Наташкиных слов, я невольно приложила кончики пальцев к вискам.
– Пожалуй, ты права. Даже Великий магистр Ордена тамплиеров сломался при пытках на дыбе.
– Ну знаешь… Зачем мне твои примеры из Средневековья? Какое время, такие и пытки. С тех пор много воды утекло. Все усовершенствовалось.
– Ну да. Не дожидаясь глобального потепления.
– При чем тут твое глобальное потепление? У таджиков этой зимой были морозы в двадцать пять градусов. Все на корню повымерзло. Они-то привыкли к тому, что термометр в их таджикском Эдеме ниже плюс десяти не опускается. Ир, ты Ефимову не говори, что я Ромку сама отправила. Не поймет. Насплетничает следователю, потом не отмоюсь. Если поинтересуется временным отсутствием машины – а он как человек внимательный обязательно поинтересуется, объяснишь, что Ромка сам слинял в неизвестном направлении. Откуда мы знаем, может, он домой рванул. В общем, я на всякий случай вроде как моталась на станцию в надежде его перехватить. Вот, блин, история…
Я спохватилась:
– Блинов хочешь?
– Убереги меня, боже, от соблазна… – вздохнула Наташка, зажмурила глаза, но тут же открыла и быстро добавила: – Надо же… Не уберег! Ну, значит, под его ответственность. Тащи! Я чайник включу. У меня и икра есть. Минтая. И масло икорное. И-и-и… тащи быстрее!
Я полетела домой. С главной задачей – не разбудить Димку, похрапывающего под бодрую утреннюю передачу – легко справилась. Просто не стала выключать телевизор. И чуть не загремела с крыльца, споткнувшись о коврик у двери. «Брысь!!!» – донесся до моего уха запоздалый сонный рык Дмитрия Николаевича. Вслед мне и особенно блинам. Всей стопкой они легко выскользнули из тарелки, снесли с перекладины крыльца оставленную мной чашку с кофе вместе с надеждами на тихое бегство из дома. Я застыла на месте в полуразъехавшемся состоянии, опираясь лбом о дверной косяк. Ненадолго. Скорее всего, Димкины «пять минут» еще не истекли. Переключившись на более спокойный канал, он опять всхрапнул.
