и невольно поморщился.
«Ну, его!.. Неохота».
Гарри блаженно потянулся. Лень была огромной и сладкой, как пудинг для детского дня рождения.
«Да и вообще, я спать хочу. А позже можно оседлать «Ягуара» и рвануть в бар со стриптизом в Денези. Давненько я не выжимал из своей машины и из бара со стриптизершами все что можно и нужно».
Гарри вспомнил Ленку на пляже, в Майями. Девушка шла в море, смеялась, и махала Гарри рукой. Она крикнула: «Иди сюда, тюлень!» Тогдашнее солнце слепило глаза, и Гарри видел только сияющее тонкий, женский силуэт.
«Жаль, что я не пристрелил Ленку в Сингапуре, в «Парадиз отеле»… – вяло подумал Гарри. – А обиднее всего, что три часа назад, в самолете, я почему-то решил, что тогда, за час до нашей встречи в «Парадиз», в меня стрелял подосланный Максом Тирли мексиканец. Ленка это была, Ленка!.. А в самолете я подумал, что, мол, Ленка и столкнула мексиканца с крыши. Придет же такая чушь в голову, а?!..»
Гарри кольнула злость. Он сел и принялся стряхивать песок с колен.
«Я просто дурак. Действительно, пристрелил бы Ленку и все!.. И потом не было бы никаких проблем ни в Гамбурге, ни в Париже, ни даже в Токио. Кстати, в Сиднее, после аварии на 126-м километре, меня отвез в больницу таксист с сильным русским акцентом. А мало ли русских в Австралии? Это же простое совпадение. И поцелуй в щеку мне только померещился. Контузило взрывом, а потому я ни черта не соображал…»
Гарри осмотрелся по сторонам. Взгляд супершпиона стал суровым и даже раздраженным, словно он высматривал очередную цель.
«Надо все-таки прокатиться, – решил Гарри. – Я снова начинаю размышлять о чертовщине типа, почему на австралийском шоссе под Сиднеем вдруг оказались гильзы от автомата «Калашникова»…»
Гарри медленно встал и направился в сторону гаража. Ему предстояло сделать выбор между скоростной поездкой в Денези и морской прогулкой на водном мотоцикле. В голове Гарри почему-то снова прозвучала насмешливо-веселая фраза Леночки: «Иди сюда, тюлень!..»
«Не пойду!» – строго возразил Гарри.
Ключи от «Ягуара» и водного мотоцикла были на одном брелке. Гарри подбросил их вверх и загадал: «Что окажется сверху – туда и отправлюсь».
Монотонно шумело море. Ключи, подброшенные Гарри, переворачивались в воздухе и чуть позванивали. Прежде чем вернуться на ладонь, они несколько раз вспыхнули свечным огнем в лучах заходящего солнца.
«Ленке не повезло», – удовлетворенно усмехнулся Гарри, рассматривая ключи.
Как оказалось, ему предстояла морская прогулка. Гарри был доволен. Он был абсолютно уверен, что море гораздо лучше виски смоет его воспоминания о Ленке.
«Идите сюда, тюлень!..» – снова пронеслось в мозгах Гарри.
«Нет, это все-таки это море шепчет, а не Ленка, – подумал он. – Кстати, если я не ошибаюсь, под капотом «Ягуара», кажется, лужица масла. Вовремя вспомнил и не забудь проверить…»
Но Гарри хотел все забыть. И, судя по всему, слегка насмешливое море с грозовыми облаками на горизонте, гарантировало ему это…
1.
… На столе генерала ФСБ Николая Александровича Кошкина лежал десяток иностранных газет с броскими заголовками. Генерал стоял у окна, курил трубку и рассматривал почти невидимый за многоэтажками горизонт.
– Можешь посмотреть газеты, Джеймс, – не оглядываясь, сказал Николай Александрович.
Джеймс Либби усмехнулся и взял «Вашингтон Пост».
«Английский суперагент отстрелился до последнего патрона! – сообщил ему аршинный заголовок. – Герой невидимого фронта преподнес урок мужества русским контрразведчикам!»
Другие газеты сообщали примерно тоже самое… Варьировала только высота шрифта заголовков, но не смысл статей, рассказывающих о подвиге истинного «джентльмена плаща и кинжала». Ликование и восхищение газетчиков было всеобщим.
Джеймс откинулся на спинку мягкого кресла и закурил. Взгляд матерого шпиона лениво скользил по газетным строчкам и замирал только на прилагательных «смелый», «дерзкий» или даже «фантастически вызывающий, но прекрасный».
– А стрелял-то ты зачем, Джеймс? – спросил генерал Кошкин.
– Это мое личное дело, Николай Александрович, – Джеймс кивнул на газету. – Завидуете славе, да?..
– Нечему завидовать, Джеймс. Ты Костю Егорова ранил. А зачем?.. Ты же знал, что через пару недель все равно прогуляешься по мосту на польскую территорию. У нас Мишка Сидоренко в списке не обмен уже полгода числится.
– Бездарность он ваш этот Сидоренко, – твердо сказал Джеймс. – Я уже слышал, как глупо он попался в Амстердаме.
Генерал Кошкин вернулся к столу и сел.
– Так-так… Бездарность, значит? – генеральские пальцы принялись барабанить по столу. – Кстати, Джеймс, ты-то сам куда от нас из гостиничного номера на пятнадцатом этаже сбежать собирался? На облака, что ли?
Джеймс отбросил газету и сладко потянулся.
– Секрет фирмы, Николай Александрович.
На столе зазвонил телефон. Генерал снял трубку и что-то выслушав, протянул ее мистеру Либби.
– Тебя, Джеймс…
– О, наш герой?!.. – голос атташе Майкла Сантоса буквально кричал от восхищения. – Как чувствуешь себя в жутких подвалах Лубянки?
– Нормально, Майкл, – Джеймс покосился на генерала Кошкина и добавил: – Пока нормально.
– Тебе уже намекали на обмен, малыш?
– Да.
– Мы попробуем устроить все побыстрее. Думаю, уже через пять дней, в аэропорту Хитроу, тебя будет встречать толпа восторженных поклонниц. Корреспонденты разорвут тебя на кусочки, требуя продолжения твоих приключений. Груда орденов из ладошки премьер-министра тебя устроит?..
– А почему не две груды? – хмыкнул Джеймс.
– Только скажи, будут и две, – расхохотался Майкл.
Он кратко рассказал, как информация о перестрелке и драке Джеймса Либби с русскими контрразведчиками попала в западную печать.
– Правда, пока у нас нет видеоматериалов, – закончил Майкл. – Но они скоро будут и они.
– Значит, постарался корреспондент Эндрю Фиш? – сигарета Джеймса пыхнула дымом. – Странно, мы всегда недолюбливали друг друга.
– Информация, Джеймс, информация!.. Она и есть то райское яблочко, за которое продаст душу любой корреспондент. Ну, отдыхай пока. И не пей слишком много кофе. У тебя должен быть здоровый цвет лица на фото в газетах. До свидания, Джеймс!..
Джеймс Либби положил трубку и посмотрел на генерала Кошкина.
– Теперь я могу идти, Николай Александрович?
Генерал кивнул.
– Иди.
У двери Джеймс оглянулся.
– Кстати, Николай Александрович, вы ведь хорошо меня знаете. Там, в гостинице, я мог запросто отправить на тот свет двух-трех ваших ребят. А этот ваш Мишка Егоров сам полез под выстрел. Но я прострелил ему руку, а не глупую башку.
– Спасибо, Джеймс.
– И вот еще что… – мистер Либби широко улыбнулся. – Я всегда любил игру и огромные ставки. А еще немножко славу.
– Не уверен, что немножко, – улыбнувшись в ответ, сказал генерал Кошкин.
Дверь за супершпионом закрылась. Генерал откинулся на спинку кресла и долго смотрел в окно…
2.
– Осторожнее, пожалуйста! – у
