— Завтра соберутся твои шныри, — говорил Саша, не глядя на нее, — мы поедем в этот чертов дом с двадцатью сральниками… Комар всандалит свою смарт-карту… Воткнет клавиатурного шпиона, поколдует над защитой… И в следующий раз мы уже пойдем туда сами. А вы получите бабки — и будь здоров. Ты довольна, поломойка? Что будешь делать дальше?
Дина поспешно проглотила скользкий кусок мидии и зачастила:
— Вы же понимаете, Александр, я остаюсь, так сказать, в среде легального бизнеса, и это налагает определенные ограничения не только на род занятий, но и на круг знакомств…
— Я с вами рассчитаюсь путем, — продолжал Диггер. — Как только мы ломанем их счета, ты свое получишь. Меня тогда не ищи… Все равно не найдешь. Я залягу на некоторое время… Может, на Кипр махану… Хорошо на Кипре, а?
Дина снова спешно сглотнула и ответила нервной скороговоркой:
— Я никогда не была на Кипре, и вряд ли буду там в ближайшее время. Хотя я не теряю надежды там побывать. Но если честно, больше всего я хочу в Испанию. Это такая романтическая страна, там такие галантные мужчины…
— Что ж… — кивал хмельной головой Диггер. — Можно и в Испанию. Только там Интерпол банкует круто… Да фиг с ним, с Интерполом. Верно? Один раз живем! В Интерполе тоже люди… И тоже жить хотят.
— Что же вы, так и будете бегать всю жизнь? — участливо спросила Дина, вступая на скользкий путь перевоспитания преступного элемента.
— А чего еще делать? Ты посмотри вокруг — скукота одна… Плесень. А так все при деле… А знаешь что странно? Я на тебя не в обиде за сортиры. Может, останешься?
— Чего?..
— Может, поживешь со мной? Будешь моей марухой… Потом, может, поженимся…
И тут Дина подавилась злосчастной мидией, да так, что выронила вилку и слезы полились из глаз. Через несколько секунд ее лицо покраснело от удушья. Она растопырила пальцы, глазами моля о помощи. Хмурый Диггер смотрел в тарелку, ожидая ответа, и поднял взгляд, лишь когда Дина дернула его скрюченным пальцем за рукав. Вскочив, он растерянно метнулся было к выходу, потом передумал и что есть силы несколько раз двинул девушку по спине, схватил за шею и наклонил над тарелкой, тряся голову, чтобы проклятый кусок, залепивший ей гортань, выскочил. С нескольких попыток ему это удалось, и Дина жадно задышала. И шея, и лицо, и даже уши ее залились алым румянцем…
Диггер молча смотрел на нее, потом взял салфетку и принялся очищать брюки, на которые в суете пролил соус.
— Сейчас соберутся люди… — сказал он, отводя глаза. — Они не должны тебя видеть… И тебе их видеть не надо. Так спокойнее будет. Ты и так уже знаешь выше крыши. Ступай к себе и отдыхай.
Он нервно швырнул салфетку на стол и вышел. Видимо, ему нечасто приходилось получать от ворот поворот. Дина вздохнула с облегчением…
Разгоряченный Диггер, заводясь все сильнее, в сердцах сломал зажигалку. Можно было кликнуть Филю или Кумпола, но ему не хотелось никого видеть. Он спустился вниз, в полутемный зал, прошел на кухню и только собрался пошарить на полках спички или прикурить от газовой горелки, как увидел, что дверь черного хода медленно приоткрылась и кто-то заглянул в дом с крыльца.
— Филя! — недовольно позвал Диггер. — Где спички? У тебя тут черт ногу сломит! Сколько раз говорил — наведи порядок в шкафах!
К его удивлению человек, вместо того чтобы включить свет и проворно поднести огоньку, тихо пискнул и подался назад. Тут Диггер сообразил, что перед ним чужой.
— Стоять! — заорал он громовым голосом. — Пришью гада! Страшила, сюда! Держи его!
По счастью, он не захватил с собой пистолет, иначе Женя отправилась бы в мир иной. Диггер кинулся на крыльцо, споткнулся в темноте о брошенную ею упаковку пивных банок и полетел со ступенек кубарем, чудом не свернув шею. Страшила с пистолетом наизготовку, Кумпол и Филя со всех сторон окружили его, помогли подняться.
— Тихо! — скомандовал Диггер. — Он где-то здесь. Филя, глянь, чего там на крыльце. Только осторожно, может, гостинец[5] от Влада… Эх, как я через него навернулся! Колено расшиб, блин…
— Надо же! — изумился Филя. — Кто-то наше пиво пытался слямзить.
— На кой кому-то сдалось это пойло?.. — пробормотал Диггер, оглядываясь и приседая. — Может, не наше?
— Наше! Только вчера запасли с Кумполом.
— Он где-то здесь… — Диггер понюхал воздух. — Страшила! Веди Борьку! И намордник сними — сейчас позабавимся!
Услышав это, Женя, забившаяся в щель под крыльцом, выскочила и, прошмыгнув у него под руками, попыталась скрыться в темноте двора. Страшила схватил ее железными клешнями, поднял на воздух, а когда она, дрыгая ногами и руками, попыталась укусить его за руку, свернул в невообразимый узел и стиснул покрепче. Она тут же потеряла сознание.
Очнулась Женя уже в комнате. Диана склонилась над ней и била ее по щекам. Диггер, Страшила и все прочие стояли рядом.
— Оклемалась! — обрадовался Страшила. — В темноте-то не видно, кто — я и даванул…
— Открылись глаза твои бесстыжие, — вздохнула Дина. — Женька, Женька… Я же тебя предупреждала! Значит, и слоника ты взяла.
— Я не брала, — прохрипела Женя. — Не брала я слоника-а! — заорала она во весь голос и села. — Его Тушка стибрила!
Слезы градом покатились по ее веснушчатым щекам. Диггер презрительно улыбался, сложив руки на груди.
— Бакланы мелкие… Ворье! Вот она, твоя команда, поломойка. Иди к себе наверх. Эту, — он ткнул крепким пальцем в нос ревущей Жене, — Страшила, запри в кладовке и охраняй получше. У нас будут гости, так чтобы она ничего не видела и не слышала, понял? Да смотри, чтоб не поперла чего! Филя, Кумпол, готовьте поляну в зале… На все кодло, и еще на Владовских чтоб хватило… Он один не ездит.
— Что пить выставлять? — поспешно поинтересовался Филя, любивший заправлять подготовкой банкетов.
— Нашим как всегда… А Владу, вон, пиво поставь. У него печенка больная, он ничего крепче в рот ее берет. Комар, тебя чтоб я за столом не видел! У Влада нюх еще тот, а ты как нажрешься, так несешь околесицу. Все, разлетелись!
В доме наступила тишина, прерываемая стуком ножей на кухне, где Кумпол рубил колбасу и сыр на закусь, звоном посуды в большом зале, где колдовал Филя с белым полотенцем вокруг тощих бедер, да приглушенными рыданиями Жени, доносившимися из кладовки.
— Страшила! — заорал сверху Диггер. — Заткни ей пасть! Развели тут… Сиротский дом!
— Хорошо, Саша, — покорно ответил гигант.
Он осторожно открыл дверь кладовки, включил свет и вошел внутрь. Девочка залезла под стеллаж с бутылками любимого диггеровского вина и явно вознамерилась опрокинуть его, если кто-то покусится на ее жизнь.
— Ну… Чего канючишь? — прогудел Страшила, присаживаясь на ступеньки и спиной припирая дверь. — Саша этого не любит. Давай лучше с тобой в карты поиграем… В дурака умеешь?
— В очко! — презрительно сморщилась Женя. — На баксы.
— На деньги детям играть вредно. К тому же у тебя все равно ни шиша нет. Я тебя обыскивал.
— Давай на желание. Слабо?
— Вовсе не слабо.
— А листы?[6]
— Сейчас принесу.
Они разложились на ступеньках, и вскоре уже Женька заливисто и злорадно хохотала, выигрывая у гиганта сдачу за сдачей. Он не обижался, только чесал пятерней невероятно густые, давно немытые волосы.
— Выпить банку пива! — каждый раз загадывала ему Женька одно и то же желание.
— Нет, — каждый раз отвечал он ей спокойно и важно. — Я за рулем. Вдруг Сашу придется куда-нибудь везти? А молока стакан выпью. Пойдет?
— Пойдет! Ты уже третий литр глыщешь! Дрыстун проберет!
— Не проберет. Я молоко люблю. Я его много могу выпить. Полезно для здоровья. Попробуй.
— Не хочу! Ну ты и ржачный, в натуре!.. Ой, не могу!
Настроение у Жени было превосходным: ей казалось, что все так удачно кончилось, а кроме того, никто не догадался заглянуть под крыльцо, где она спрятала краденый пистолет и деньги.
Глава 4
ЛЮБОВЬ ПРИХОДИТ И УХОДИТ,
А КТО-ТО ДОЛЖЕН УБИРАТЬ…
Когда Саша Диггер просыпался в хорошем настроении, он делал легкую разминку и шутливо боксировал с тенью или со Страшилой. Когда настроение было так себе, средненькое, он поднимал его, колотя грушу на террасе или все того же покорного Страшилу. Если же утром был полный аут, Диггер свирепо оттягивался на тяжелом боксерском мешке, висевшем внизу у крыльца. Страшилу он в этом случае не трогал.
В то памятное утречко он измочалил мешок руками и ногами, сорвал его с ремня, швырнул оземь и расстрелял из пистолета. Рука его почти поправилась. Горячая гильза, вылетев из патронника, отскочила от перил крыльца и щелкнула его в бугристый лоб.
— Вошь детдомовская! — заорал Диггер, сатанея, прыгая на месте, клацая опустевшей «береттой». — Кошка лагерная! Сыпь чесоточная! Страшила, тащи ее сюда!
Филя, Кумпол, Дина и равнодушно зевавший Комар стояли чуть поодаль, боясь взглянуть на бесновавшегося хозяина. На травке лежала упаковка пива, в которой остались нетронутыми лишь две банки.
