— Неделю назад. Говорил, что улетает во Францию на шесть дней, просил подержать до восьмого марта. Обещал подарок из Франции. Пусть подавится своими подарками!
— А что в пакете было? — Впервые в жизни мне захотелось огреть Леську чем-нибудь тяжелым. Слушать, как она ругает мертвого Сашу, было неприятно.
— Честно? Понятия не имею.
Блин! Ну не дура ли?! У нее такая возможность была, а она...
— А как он выглядел?
Леська на минуту задумалась.
— Ну, такой пакет... — неуверенно протянула она. — Даже не пакет, а конверт. Такой, как для заказных писем, из плотной бумаги.
— А размера какого?
— Ну я же говорю: как заказное письмо. Может, чуть поменьше. И плоский почти.
Жаль, но версия с миллионом долларов отпадает. А вот наркотики или взрывчатка вполне возможны.
— А зачем тебе это? — задалась наконец закономерным вопросом Леська.
— Тоже хочешь впутаться в «веселенькую» историю?
— Ой, ни за что на свете, — замахала руками подружка. — Нетушки! У меня и так жизнь слишком веселая: кризис, старший двойки хватает, младшего к логопеду водить нужно, налоговая замучила.
— Правильно. Давай я тебе лучше расскажу, что случилось, пока мы тебя ждали.
— А что, что-то случилось? Ну ты, Соболева, талантище. Историк: всегда в какие-то истории влипаешь.
Пока я развлекала Лесю рассказом о затейнице-вороне, мы подошли к подъезду ее дома. Подруга чмокнула меня на прощанье, взяла обещание «рассказать потом все-все» и убежала.
Ну вот — придется возвращаться к магазину, продуктов я так и не купила. А информация интересная. Наводит на мысли. Может, бандитам что-то надо было от Лаптева? Может, он пытался их шантажировать? И еще эта поездка во Францию... Насколько я знаю, никаких деловых интересов у Саши там никогда не было.
* * *
Дома я первым делом загрузила холодильник продуктами. Теперь он выглядел не так жалко. Сделав пару бутербродов и чашечку кофе, я достала мобильник преступника. Еще на обратном пути из магазина в голову заглянула интересная мысль: а не позвонить ли по второму номеру в записной книжке? Мол, извините за беспокойство, нашла мобильник, кому вернуть?
Рискованно, но если выгорит...
Недостатков у плана полно. На другом конце провода может оказаться второй заговорщик, подельник преступника. Может, даже вчерашний террорист. С другой стороны, его товарищ совершенно не обязательно точно знает, где потерял мобильник. А если так, то и найти телефон мог кто угодно. Какие-то подозрения мой звонок вызовет в любом случае, но попробовать необходимо.
А может, сразу представиться сотрудником «органов» и попробовать что-нибудь выяснить о человеке, который возьмет трубку? Мысль показалась заманчивой. «Здравствуйте, говорит следователь МУРа Соболева. Скажите-ка, кто из ваших дружков хлопнул моего мужа?»
Нет, с такими актерскими данными мне никого не убедить.
Резкий звук домашнего телефона заставил поморщиться. Такими темпами у меня скоро фобия на звонки разовьется.
— Алло!
— Добрый день. Мне бы хотелось услышать Александра Лаптева, — произнес приятный густой баритон на том конце провода.
— Мне бы тоже хотелось, — как обычно, когда мне нужно выиграть немного времени на раздумья, я ляпнула первое, что пришло в голову.
— Простите? — не понял всей глубины моей мысли голос.
— А вы кто будете? — Наверное, с этого вопроса следовало начать. Потому что все, кто мог позвонить на этот номер, прекрасно знали, что искать тут Лаптева — дохлое дело. Не в курсе могли быть какие-нибудь совсем уж старые деловые партнеры, которые не слышали о нашем разводе. Правда, партнерам Лаптев никогда не давал домашнего телефона — только мобильный.
— Меня зовут Константин. А вы, должно быть, Алиса?
Та-а-ак. Этот загадочный голос еще и мое имя знает. А вот о смерти Лаптева, похоже, нет. И о нашем разводе тоже нет. Интересные нынче голоса пошли... Как бы вызвать его на откровенность?
— Меня Глафира зовут, я тут горничной подрабатываю. — Глафира, блин! Надо ж такое придумать! — А Алисы Андреевны и Александра Викторовича сейчас нет. Им что-нибудь передать? — Почему-то признаваться в том, что я — это я, было боязно. А так можно надеяться хоть на какой-нибудь кусочек информации. Но Глафира... Почему именно это имя первым пришло мне на ум? Ужас!
— Глафира, скажите, Александр скоро вернется?
— Александр Викторович улетел в начале месяца в Париж. Обещал вернуться к концу недели, — механически отвечала я, пытаясь сообразить, как бы все-таки выпытать у голоса хоть что-нибудь. — Могу записать для него информацию.
— А Алиса Андреевна когда будет? — продолжал выспрашивать настырный голос.
— Алиса Андреевна, когда Александр Викторович улетает, дома вообще не появляется и не ночует, — сердито ответила я. — Может, передать что-нибудь?
— Нет, спасибо, Глашенька, не надо. — Голос стал приторно-ласковым, вкрадчивым. — Может, вы мне мобильный телефон Александра подскажете?
— Не положено, — гнула я свою линию. — Хозяин ругаться будет. Передать чего надо могу.
— Спасибо, Глашенька, я тогда в конце недели позвоню.
И трубку положил, гад такой! Сиди теперь, гадай, кто это был, клиент или сообщник убийцы. Может, стоило признаться, что Алиса — это я? Ладно, через неделю признаюсь, раз он такой гордый и с домработницей разговаривать не желает. Одно кажется понятным — точно не из полиции. Те и разговаривают не так, да и люди более простые, нашли бы, о чем с домработницей побеседовать. Тем более после моих «откровений» об особенностях собственной личной жизни. Справедливости ради заметим — абсолютно выдуманных особенностях.
Ладно, хватит щелкать клювом. До звонка загадочного Константина я хотела позвонить не менее загадочному Степе. Страшно, конечно, но надо же что-то делать! На всякий случай зажмурившись, я ткнула пальцем в кнопку вызова и поднесла мобильник к уху.
На том конце долго не отвечали. Насчитав двенадцать гудков, я уже собиралась положить трубку, когда звонкий молодой голос произнес:
— Да, слушаю.
— Здравствуйте, здравствуйте, — забормотала я.— Извините за беспокойство, я тут мобильник на улице нашла, а там в контактах ваш номер значится. Я подумала, может, вы хозяина телефона знаете, раз ваш номер в записной книжке записан.
— А кто это говорит? — подозрительно спросил человек на другом конце.
— Меня зовут Маша. — Я постаралась сказать это самым мягким и доброжелательным голосом, на какой только была способна. — Так вы знаете хозяина мобильника?
— Можно сказать и так. А откуда у вас этот телефон? — не унимался этот тугодум.
— Слушайте, Степан, или как вас там. Я нашла трубку на улице. Кто-то потерял, хочу отдать хозяину. Если не надо, могу вообще себе оставить или выкинуть. — Я уже вполне искренне верила в свою легенду и сердилась на этого идиота. Ему, понимаешь, хотят вернуть потерянное добро, а он еще выкаблучивается!
— Степан Степанович Крайнов был убит на своей квартире несколько дней назад, — проинформировал меня собеседник. — С вами говорит сержант полиции Рогожкин.
Я поперхнулась, закашлялась. И этот убит?
— Что-что? — переспросил сержант Рогожкин.
— Простите, это такое потрясение.
— Вы знали покойного?
— Нет, откуда?
— Тогда почему потрясение?
— Я, знаете ли, не каждый день с убийствами сталкиваюсь. — Ага, ага, всего второй день подряд. - А кто убийца, уже известно?
— Нам нельзя разглашать подробности, пока идет следствие, — как-то очень по-человечески вздохнул сержант. Судя по голосу, ему было не больше двадцати пяти лет и он тоже еще не привык каждый день сталкиваться с убийствами.
— Может, вам все-таки мобильник привезти? Вдруг это важно для следствия, — предложила я, шалея от собственной наглости.
— Да, подвезите его к четырем дня в отделение, запишите адрес...
— Простите, — перебила я Рогожкина, — мне к трем часам на работу. Давайте я прямо сейчас его завезу, вы только скажите куда.
— Нельзя.
— Почему?
— Не положено по инструкции. Присутствие на месте преступления посторонних лиц... — забубнил он явно что-то заученное наизусть.
Надо же, какая удача! В отделение я ехать побаивалась, а тут можно побывать прямо в квартире у трупа. Может, даже какие-нибудь улики замечу. Определенно надо напроситься «в гости».
— Я все понимаю, но, боюсь, у нас просто не будет другой возможности встретиться. Сегодня ночью у меня самолет и я улетаю... — Так, куда я могу улететь подальше, чтобы родная полиция не дотянулась? — Улетаю в Канаду. На три... то есть на четыре месяца!.
— Хмм... подождите. — Похоже, мой собеседник решил посоветоваться со старшим товарищем. Я терпеливо дышала в трубку, пытаясь уловить обрывки разговора. Был слышен резкий, отрывистый голос мужчины, потом прерывающийся рыданиями женский голос, снова резкий мужской. Шорох в трубке, затем голос сержанта: — Ладно, приезжайте.
