2
Эсе мое предложение понравилось. Точнее, привело его в такой восторг, что я, шагая два дня спустя вместе с ним в утренней тишине к складу в западном углу парка, испытываю невольное беспокойство.
Я стараюсь держаться от него чуть поодаль и даже слегка забегаю вперед. И тому есть серьезная причина. Вообще говоря, мне как руководителю давно стоило бы порекомендовать подчиненному надежное средство от метеоризма, но меня всякий раз останавливает одна и та же мысль: судя по всему, самому Эсе это не мешает, на его работе не отражается — так с какой стати мне вмешиваться? Однако теперь, когда в носу у меня жжет, горло перехватывает, а глаза слезятся от миазмов, исходящих словно бы от протухших пирожков с мясом, мне представляется, что я пренебрег своими обязанностями. Если мой работник таскает у себя в кишках ядерный реактор, разве я не должен протянуть ему руку помощи?
— Разведывательная служба парка требует инвестиций, — прерывает Эса мои раздумья о расщеплении атомного ядра. — Я, конечно, сделал все возможное в рамках выделенного бюджета. Но если получить отдельное финансирование на разведку и на контрразведку, то я мог бы создать разведслужбу и взять на себя непосредственную реализацию этих задач. Такая независимая служба была бы ценна еще и тем, что выявляла бы в наших рядах «кротов» и двойных агентов.
Если «кротов» и агентов не обнаружится, на практике предложение Эсы обернется тем, что он будет шпионить сам за собой, защищать парк от собственных потенциальных атак и сам себя ловить за совершенные преступления. Не хочу даже думать об этом. У нас сейчас дела поважнее.
Эса открывает дверь на склад, и мы заходим внутрь. Склад просторный, высота — как в игровом павильоне. Это необходимо по вполне рациональным соображениям. Мы храним здесь все — от запчастей к аттракционам до вещей, забытых в парке нашими посетителями. Часть помещения отведена для ремонта и наладки, а также хранения всевозможных инструментов. Эса ведет меня к давно списанному пиратскому кораблю, поднимает щит, закрывающий пушечную амбразуру, и вытаскивает продолговатую сумку камуфляжной расцветки. Он ставит сумку на пол и расстегивает молнию. При этом сам издает звук, похожий на треск молнии, — к счастью, я успеваю задержать дыхание. Эса способен нанести серьезный урон здоровью любого, кто с ним общается, зато он уже неоднократно доказывал, что парк для него больше, чем просто работа, — он здесь по зову сердца.
В сумке именно то, что я и ожидал увидеть.
Загримировавшись, идем к кривому зеркалу «Банан», которое давно не используется и простаивает на складе. Еще раз убеждаемся, что мы готовы к операции. Вид у нас, как у заправских наладчиков. Хотя я — в рабочем комбинезоне, светлом парике и с накладными усами ему в тон — пожалуй, выгляжу так, будто меня оторвали от ремонтно-наладочных работ для участия в съемках музыкального клипа в стиле хеви-метал полувековой давности. Эса преобразился еще больше. Что странно, поскольку он всего лишь зачесал волосы назад и нацепил огромные очки. Теперь его не отличить от серийного убийцы из фильмов семидесятых годов прошлого века. Впрочем, Эсе я этого не говорю. Просто замечаю, что мы, пожалуй, готовы, и предлагаю отправляться в путь.
— Какое у нас будет кодовое слово?
Что он имеет в виду, я не вполне понимаю и собираюсь попросить разъяснений, но Эса меня опережает.
— Если придется отступать, — говорит он, — нам нельзя раскрывать свою личность. Слово должно быть простым и в то же время редким. Предлагаю «панда».
— Да, это редкое слово, — соглашаюсь я, пытаясь одновременно придумать какую-нибудь фразу из лексикона механиков-ремонтников, в которой слово «панда» прозвучало бы органично. Идея, конечно, отличная, но непонятно, как ее использовать. Успокаиваю себя тем, что «панда» нам вряд ли пригодится.
Киваю Эсе, ощущая губой тяжесть наклеенных усов. Эса разглядывает меня сквозь очки серийного убийцы.
Мы отправляемся на дело.
Парк приключений «Сальто-мортале» стоит все там же, и габариты у него все те же, но теперь он буквально подавляет окрестности, словно всевластный император. Впрочем, он и есть император, по крайней мере, среди парков приключений.
Стоянка переполнена, поэтому машины посетителей брошены в таких местах и положениях, которые свидетельствуют о непреодолимом желании прорваться в парк. Некоторые торчат из сугробов почти вертикально, какие-то загорожены другим транспортом, так что потом всем потребуются часы, чтобы разъехаться, часть машин загнана в канаву и на лед небольшого озерца, который уже пошел трещинами. Чем ближе к воротам, тем громче шум и гам со всех сторон — судя по голосам, парк пользуется популярностью не только у детей.
Мы с Эсой не кричим и даже не разговариваем, когда заходим в павильон и предъявляем свои пропуска местному сотруднику. На вид ему лет двадцать пять, и он чем-то напоминал бы Олави, если бы тот изрядно не посинел после нашей встречи. Сотрудник долго рассматривает наши карточки, затем кивает. Эса потрудился на славу, изготовив отличные пропуска: теперь мы механики по обслуживанию оборудования компании Component Installation Automatic [5] Яакко Бурне и Ээмили Хунт. Насколько я понимаю, сокращенно наша липовая компания называется CIA [6], но ее истории я не знаю. Впрочем, аббревиатура мне почему-то смутно знакома6. Я стараюсь не думать об этом, пока мы входим в парк и направляемся к месту преступления.
Откуда же еще, как не отсюда, начинать собственное расследование?
По мере приближения к «Бобру» тот словно растет. Мой взгляд прикован к его морде. Кажется, я смотрю новыми глазами и на «Бобра», и на площадку перед ним. Сколько я передумал о происшествии, свидетелем которого мне довелось стать! Без преувеличения, прокручивал его в уме сотни раз. Я вспоминал события той ночи в мельчайших деталях, стараясь ни одной не упустить.
Разумеется, теперь ничто здесь не напоминает о том кошмаре. Посетители бегают, кричат и время от времени сталкиваются друг с другом на том самом месте, где лежал мой мертвый конкурент. Однако для моего расследования это не имеет никакого значения. Важно только место преступления, а еще важнее, как мне кажется, — то, как до него можно добраться.
«Бобр» возлежит посреди павильона, и до него далеко из любой точки.
Это я и сам заметил, когда отсюда убегал. Кроме того, я слышал звук удара, но не слышал, как кто-то убегает; я помнил, с какой стороны подошел тогда к «Бобру», откуда буквально через несколько секунд раздался звук приближающихся шагов и, наконец, в какую сторону я бросился наутек.
Версия, которая представляется мне наиболее вероятной, связана с самим «Бобром» и с его возможностями.
В зале шумно и оживленно. Это в какой-то степени фактор риска — мы можем не заметить слежки и появления нежелательных лиц. В то же время суматоха обеспечивает нам отличную защиту. Мы опускаем на пол тяжелые переноски с инструментами возле «Бобра» со стороны «Кенгуриных скачек». Монолитная задняя часть аттракциона тоже в какой-то степени прикрывает нас от ненужных взглядов.
Достаем инструменты.
Найдя то, что мне нужно, я оставляю Эсу в пасти у «Бобра» выполнять замеры, а сам начинаю обход. Эса приступает к работе, не дожидаясь отдельного приглашения. Он, кстати, даже не спросил, зачем мы тут оказались и почему нас так интересует именно «Бобр». Похоже, Эсе достаточно знать, что нашему парку угрожает опасность, и он без лишних слов готов встать на его защиту. И что бы там кто ни говорил об Эсе и его свойстве вырабатывать органические яды, с одним не поспоришь: редкий посетитель осмелится к нему приблизиться. Я замечаю, что время от времени утратившая бдительность публика пересекает невидимую границу зоны поражения и тут же ретируется, едва прояснится — вернее сказать, сгустится — атмосфера. Вот очередной посетитель, еле устояв на ногах, спешит выбраться на свежий воздух. Эса может спокойно заниматься замерами — никто ему не помешает.
