Ознакомительная версия.
– Ну что, девчонки, – Артур сел за руль и посмотрел на них в зеркало заднего вида, – дома нас ждут не дождутся бабушкины вкусности, а мы тут застряли.
– Так езжай, чего расселся! – грозно сдвинула брови Алина. – Ходит тут, бродит вокруг машины, задерживает нас. Да, дочура?
Инга улыбнулась и кивнула.
Всю дорогу до дома родители болтали ни о чем, втягивая в эту трескотню дочь. Они старались отвлечь девочку, переключить ее внимание, заставить забыть на какое-то время о происшедшем.
Едва они поднялись в квартиру и бросили чемоданы с сумками в коридоре, как раздался звонок в дверь. Сергей Львович и Ирина Ильинична, обитавшие с детьми на одной лестничной клетке, не стали дожидаться, пока эти самые дети пожалуют с визитом к ним.
Восторги бабушки и дедушки («Ах, как ты выросла! А загорела-то!»), вручение турецких сувениров, рассказы об отдыхе – вся эта веселая суматоха, плавно перекочевавшая из их квартиры в покои деда с бабой и завершившаяся шумным застольем, вытеснила горе Инги, словно раскормленный кукушонок хилого соседа по гнезду. Горе шлепнулось на землю, мрачно полежало там, размышляя о превратностях судьбы, уползло в ближайшие кусты и затаилось.
Уставшую за день девочку после чая с плюшками разморило окончательно. Сон тяжелым камнем ложился на веки, голоса родных сливались в сплошной гул.
Когда Инга последним усилием воли сбросила камень и сумела открыть глаза, то обнаружила себя на руках у папы. Рядом шла мама и ласково улыбалась. «Как же я их люблю!» – успела подумать девочка и заснула.
Уложив дочь, Артур и Алина вернулись в квартиру Левандовских-старших.
Со стола уже все было убрано, Ирина Ильинична устроилась в любимом кресле у телевизора, приготовившись к просмотру очередного куска сериальной резинки. Судя по всему, муж ей ничего не рассказал. После перенесенного женой два года назад тяжелейшего инфаркта Сергей Львович старался ограждать ее от любых волнений.
Вот и сейчас он, поцеловав Ирину Ильиничну в щеку, бодро сказал:
– Ладно, Ириша, наслаждайся своим сериалом, а мы с ребятами пойдем к ним. У них, думаю, рассказов еще на пару вечеров должно хватить.
– Идите уж, – улыбнулась Ирина Ильинична, – говоруны. Только курить там не вздумай, Сережа!
– Вот лишь бы цеу дать! – шутливо проворчал генерал Левандовский, выходя из комнаты. – Что за женщина!
– Самая лучшая! – Артур обнял мать. – Спокойной ночи, мамочка!
– Спокойной ночи, дети.
Осторожно, на цыпочках, Артур и Алина в сопровождении Сергея Львовича вернулись к себе.
Хотя осторожность при ходьбе на цыпочках – понятие весьма относительное.
Но у Левандовских это все же получилось. Возможно, потому, что вымотавшаяся Инга спала очень крепко.
Поговорить решили на кухне. Видимо, это уже записано в ДНК российского человека – все серьезные разговоры должны вестись на кухне. И поверьте, если бы наши бизнесмены не увлекались западным хайтеком, а оформляли залы для переговоров в виде кухонь, процесс подписания договоров с партнерами постсоветского пространства проходил бы гораздо проще.
Артур и Алина выжидающе смотрели на Левандовского-старшего. А тот, словно не замечая их взглядов, налил воды в электрический чайник, нажал кнопку, зазвенел чашками.
– Папа, что ты делаешь? – усмехнулся Артур.
– Да вот, чайку решил заварить.
– Зачем?
– Ну как, беседа под чаек лучше идет.
– Беседа под коньячок лучше идет.
– Вообще-то ты прав. – Сергей Львович отключил чайник, сел на стул и с силой провел ладонями по лицу. – Чаем тут не обойтись. Доставай коньяк. Алина, ты, надеюсь, не против?
– Я – за, – грустно улыбнулась Алина. – Что, все так плохо?
– Хуже некуда.
– Неужели… – Алина закусила губу. – Что-то с ребенком?
– Нет, с ребенком, думаю, все в порядке, – Сергей Львович взял в руки бокал с коньяком и спрятал его в ладонях, согревая.
– Думаешь или уверен? – Артур поставил на стол тарелочку с нарезанным лимоном.
– Я сейчас пока ни в чем не уверен. Ни в чем, что касается Алексея Майорова.
– Майорова? – Артур удивленно посмотрел на отца. – Даже так? Не Леши, не Алеши, а именно Алексея Майорова?
– Даже так, – Левандовский-старший тяжело вздохнул и отпил глоток янтарной жидкости.
– Но почему? – Алина сама не заметила, что судорожно вцепилась в руку мужа.
– Потому что по телефону Алексея его голосом отвечает совершенно чужой человек. И несет этот человек такую ахинею, что становится тошно! – Сергей Львович залпом допил коньяк и отвернулся.
– Я… – Алина беспомощно посмотрела на свекра. – Я ничего не понимаю.
– Я пока тоже, – Левандовский-старший плеснул из надменной пузатой бутылки еще допинга. – В общем, дело обстоит так. Разговора с Алексеем у нас не получилось. Стоило мне спросить об Анне, как этот сопляк сухим официальным тоном сообщил, что он подал на развод и впредь об этой женщине слышать ничего не желает. Ее местонахождение господину Майорову неизвестно, да, собственно, оно его и не интересует.
– Что?!! – Артур и Алина ошарашенно смотрели на генерала, Алина даже покачала головой. – Этого не может быть! Наверное, ты не так понял?
– Да так я понял, так! Я от неожиданности охарактеризовал поведение Алексея не совсем литературно. Суть моей речи сводилась к тому, чтобы господин Майоров прекратил идиотничать и внятно обрисовал мне ситуацию. На что Алексей сообщил, что в подобном тоне он разговаривать не желает, и вообще, он уезжает на очередные гастроли. И если я остыну к моменту его возвращения, он, так и быть, со мной побеседует. О чем и о ком угодно, но не об этой женщине. После чего прервал связь.
– И что теперь? – Алина озадаченно посмотрела на мужа. – Где же Аннушка? Что с ней? Ей же, наверное, плохо сейчас!
Алексей отшвырнул телефонную трубку и раздраженно осмотрелся, подыскивая очередной объект для вымещения накопившейся злости. Вот японцы, те – молодцы, придумали себе резиновые манекены для битья и отводят душу в любое время. А как ему, Алексею, отвести уставшую душу? Она только-только начала выбираться из вонючего липкого тумана, в котором провела последние две недели.
Опустошенная, вымотанная душа Алексея хотела сейчас только одного – покоя. Не было сил бороться с мерзким туманом дальше, вытаскивая из него воспоминания, теплые чувства, эмоции. Себя-то очистить от мерзости полностью не получалось.
А они все звонят, теребят, спрашивают! Сначала – Кузнечик, теперь вот – Сергей Львович. И главное – кричат, возмущаются. Анну им подавай! Да знали бы они…
Алексей хотел было брезгливо поморщиться, как всегда теперь при упоминании Анны, но почему-то не смог. Мышцы лица складываться в привычную гримасу не желали. Что-то внутри него бунтовало. Что-то скрытое пока в ядовитом тумане, но не погибшее, живое.
И вспоминать об Анне с отвращением больше не получалось. Потому что корыстная лживая дрянь вела себя совершенно неподобающим для дряни образом. Она уехала с дачи с небольшой сумкой и исчезла. В квартиру не заезжала, деньги, украшения, вещи не взяла. Бумагу, в которой заранее соглашалась с любым решением Алексея, прислала по почте. И за две недели – ни звука. Ни единого напоминания о себе. Оказывается, даже номер телефона она сменила.
Алексей вытащил из пачки очередную сигарету. Сколько он сегодня уже выкурил? Да какая разница!
В дверь гостиной постучали. Вот, еще и это! Катерина вела теперь себя подчеркнуто официально. Подумаешь, наорали на нее! А нечего было рыдать и причитать: «Где же Аннушка! Как же она, бедняжка, в ее-то положении!» Обычное положение, миллионы баб через это прошли!
Катерина выслушала тогда беснующегося хозяина, лицо ее стало отчужденным, она развернулась и ушла.
Потом-то пришла, но уже отстраненная и холодная. Она по-прежнему безупречно выполняла свои обязанности, но с Алексеем общалась теперь только в случае крайней необходимости, ограничиваясь минимальным набором слов. Прежних пламенных прочувствованных речей больше не было.
– Да, Катерина, входите.
– Алексей Викторович, обед готов, – входить она не стала, только приоткрыла дверь.
– Катерина, может, хватит, а? – поморщился Алексей. – Что за демонстрация, ей-богу! «Алексей Викторович!» Ты еще господином Майоровым меня назови!
– Хорошо, – кивнула Катерина и, развернувшись, направилась в кухню.
– Что – хорошо?
– Хорошо, господин Майоров.
Алексей пнул ногой ни в чем не повинный журнальный столик. Томная тонкостенная ваза, вовсю флиртовавшая со столиком, не удержалась на донышке и упала, разлетевшись на мелкие осколки.
Вдребезги. Как его жизнь, которую он, Алексей, похоже, пнул так же сильно.
Шаркая ногами, словно старик, Майоров потащил себя в пищеблок. Есть, как всегда в последнее время, не хотелось. Но придется, завтра начинается очередной гастрольный тур, и надо быть в форме. Если люди хотят слушать его песни, значит, они будут их слушать. А все остальное никого не касается.
Ознакомительная версия.
