Ознакомительная версия.
Одно время я пыталась воспитать Олега, читая ему нудные нотации. Муж злился, и педагогический азарт перетекал в скандал. Через некоторое время мне стало понятно: Куприн недрессируем, как жираф. Слегка утешал меня тот факт, что Сеня ведет себя дома точно так же. Еще наши с Томочкой мужчины обожают давать нам советы по ведению домашнего хозяйства и щедро раздают указания.
– Холодно уже, – заявил пару недель назад Сеня.
– Пора окна заклеить, – подхватил Олег.
Через два дня они с возмущением принялись восклицать:
– Ну вы и сделали работу! Разве так надо! Следовало сварить клейстер, нарезать бумагу и не покупать дрянь, которая тут же отвалилась!
Спрашивается, если так хорошо знаешь, как утеплять окна, то отчего бы самому не сделать это? Ан нет, наших мужей хватает лишь на теоретическую часть.
В какой-то момент мы с Томочкой поняли, что хотим жить спокойно, и перестали делать мужьям замечания. В конце концов, живи у вас дома все разбрасывающий в разные стороны гиббон, вы бы, наверное, не требовали от него многого. Вот и мы перестали, собственное спокойствие дороже. Теперь я абсолютно молча подбираю ботинки Олега, вешаю его брюки в шкаф и мою зеркало в ванной. Единственное, что раздражает меня почти до невменяемости, это привычка Куприна лопать ужин прямо со сковородки. Впрочем, хорошо, что он догадался поднять крышку и нашел мясо. Обычно я обнаруживаю Олега с куском колбасы в руках возле кастрюли с супом. На мой вопрос: «Отчего не налил себе суп?» – следует, как правило, один из двух ответов. Первый: «У нас есть суп? А я и не заметил». Второй: «Щи? Их же греть надо».
Олег оторвался от газеты.
– Привет, как делишки?
– Хорошо, – процедила я, отняла у него сковородку, переложила еду на тарелку и поставила на стол. – Ты ешь, как поросенок!
– У тебя неприятности? – насторожился Куприн.
– Нет!
– Книга пишется?
– Нет!! То есть все еще пишется.
– В издательстве отругали?
– Нет!!! С чего ты взял!
– Ты начинаешь воспитывать меня, когда у тебя какие-то проблемы, – вздохнул Куприн, – в прошлый раз, когда ты застряла на середине рукописи, побила меня тряпкой.
– Глупости, – обозлилась я, – просто я швырнула в тебя полотенце и случайно попала.
– Хорошо хоть не завернула в него гирю, – притворно вздохнул Куприн и вновь уткнулся в газету.
Неожиданно злость куда-то делась, и я рассмеялась.
– Что на этот раз? – буркнул Олег.
– Вспомнила, как твой Веня Малышев с вором боролся!
Олег тихо захихикал.
– Венька умелец.
В начале девяностых годов, когда прилавки встречали покупателей полной пустотой, Вене Малышеву где-то бог послал… нет, не кусок сыра, а килограммов пять замечательной свинины.
У Веньки, как у всех нас в те годы, дома имелось аж три холодильника, и все они оказались забиты под завязку. На улице стоял декабрь, приближался Новый год. Малышев, страшно довольный тем, что вопрос с праздничным угощением решен, запихнул сырой окорок в пакет и вывесил за окно. Помните Москву девяносто первого года? Зимой из всех форточек торчали кульки и авоськи.
В самом радостном настроении Венька лег спать, а утром обнаружил, что пакета нет. Квартира Малышева расположена на втором этаже, рядом растет раскидистое дерево. Кто-то влез на него и срезал сумки, все, до которых смог дотянуться.
Естественно, Веня и пострадавшие соседи пришли в бешенство. И тут Малышева озарило! Через день он вновь вывесил за окно симпатичную авоську, из которой призывно высовывался рыбий хвост. Если мясо еще иногда попадалось в советских магазинах, то рыбы, даже с таким диким названием, как простипома, было не достать.
Ночью во дворе раздался крик. Венька, ожидавший подобного исхода событий, рванул во двор. Внизу, у дерева, он увидел вора, сломавшего ногу. Малышев, решивший поймать грабителя, поступил просто – он положил в холщовую сумку… тридцатишестикилограммовую гирю, замотав ее в бумагу, а сверху, для приманки, выставил рыбий хвост, выпрошенный в столовой на работе.
Но самое интересное, кто, оказывается, занимался грабежами! Перед Веней, стеная, лежал его собственный тесть.
– Папа, – растерянно пробормотал Малышев, – как дела?
– Ничего, – промямлил тестюшка, – упал вот!
– Но зачем вы наши собственные продукты спереть хотели? – недоумевал Венька.
– А чтоб люди не догадались, – кряхтел тесть, – а то плохо получится, у всех сумочки свистнули, а наша висит.
Аллочка, жена Вени, чуть не убила мужа, узнав про гирю, но, на мой взгляд, Малышев был абсолютно не виноват, он-то хотел как лучше.
– Ужинаете? – пробасил Вован, втискиваясь в кухню.
– Присаживайся, – оживился Олег, – мяса хочешь?
Вован кивнул, схватил вилку, потом взял сковородку и начал методично поедать свинину. Так, вот еще один любитель харчить еду прямо из кастрюльки.
– Что это за история с бутылками? – спросил Вован. – Марина Степановна дико возмущалась.
Я хихикнула и рассказала мужикам, как провела вчерашний вечер.
– Очень глупо, – нахмурился Куприн, – ясно же, что никогда назад не вылезет! Надо строго-настрого запретить Кристине заниматься подобными штучками. Она могла случайно раздавить стекло, и последствия оказались бы непредсказуемыми. Просто удивительно, до чего вы с Томочкой распустили девочку!
Вован преспокойно доел мясо, вытер куском хлеба сковородку и меланхолично спросил:
– А почему он не выходит?
– Сустав мешает, и сразу образуется отек, – пояснил Куприн.
– Не может быть!
– О боже! – закатил глаза Олег.
– Ладно-ладно, – забормотал Вован и вышел.
Я сунула в мойку сковородку и открыла бутылочку «Фэйри». По-моему, жители Вилабаджио просто гадкие люди, ну отчего они не сходят в соседнее Виларибо и не расскажут о средстве для мытья посуды?
– У меня палец даже туда не влазит, – сообщил Вован, вновь появляясь на кухне, – во, глядите.
– У нас руки большие, – со вздохом ответил Олег, – для мужчин нашего размера нужна емкость побольше, к примеру из-под шампанского!
Вован снова испарился, но не успела я поднести мочалку к сковородке, как он вновь материализовался на кухне.
– Такая подойдет? – спросил он, показывая бутылку из-под «Абрау Дюрсо».
Олег кивнул.
– Да.
– И почему же он не вылезает?
– Не получится.
– Ерунда!
– Не спорь.
– Глупости, раз вошел, то и выйдет!
Олег захихикал.
– Ну не всегда так получается.
– Да быть того не может!
– Я лучше знаю.
– Нет, я!
На секунду мужчины замолчали, потом Олег в сердцах воскликнул:
– Господи, как ты мне надоел! На, смотри…
Я уронила сковородку на пол и закричала:
– Эй, эй…
Но поздно! Муж засунул палец в бутылку и торжествующим взглядом обвел Вована. Я села на табуретку. Это просто безумие какое-то! Олег повернулся к Вовану.
– Ну что, не выходит!
– Это у тебя палец кривой, – парировал Вован, – а у меня нормально выскочит!
Не успела я охнуть, как Вован мигом засунул палец в горлышко другой бутылки. Естественно, вынуть его он не смог. У меня потемнело в глазах.
– Как вам не стыдно, – заорала я, вскакивая на ноги, – взрослые люди, майоры! Ни за что не поеду с вами в травмопункт!
И тут на кухню вплыла Марина Степановна.
– Владимир Семенович, – начала она, – вы должны… ой! Это что?!
– Ваш сын решил поставить над собой эксперимент! – рявкнула я.
– Зачем?
– Спросите у него.
– Владимир Семенович, – налетела на мужика мать, – какое безобразие…
– А что у нас случилось? – спросил Сеня, входя на кухню.
Через пятнадцать минут мы спустились во двор. Олег сел за руль «Лексуса», Вован полез на заднее сиденье, я устроилась около мужа. Происходящее начинало напоминать пьесу абсурда. Только бы в травмопункте дежурил другой хирург! Всю дорогу муж чертыхался, а я молчала. А вы сами попробуйте крутить руль с бутылкой на пальце. Врач оказался тот же самый, и медсестрой при нем была Анна Ивановна. Увидав нас, доктор радостно улыбнулся:
– О! Постоянные клиенты! Теперь кто?
– Муж и его приятель, – вздохнула я.
Последовало два точных движения, бутылки свалились на пол. Вован и Олег уставились друг на друга. Пока врач мыл руки, мне велели сесть около медсестры и сообщить паспортные данные мужчин. В какой-то момент я остановилась, а потом робко добавила:
– Уж извините, Анна Ивановна, они, как дети, поспорили!
Пожилая женщина неожиданно подмигнула мне и шепотом ответила:
– Доктор наш, Константин Львович, когда вы уехали, все удивлялся, отчего же палец назад не выезжает, ну и…
– Решил попробовать! – в полном восторге воскликнула я.
– Тише, – шикнула Анна Ивановна, – точно, именно так! Я чуть не умерла, когда увидела.
Она тоненько засмеялась.
– Бутылки-то унесите, выбросьте на улице, от греха подальше.
Ознакомительная версия.
