– Я в соседнем доме, в пятой квартире. Меня изнасиловали, связали, избили. Помоги! Беги сюда прямо сейчас – парни ушли, дверь не закрыли.
Время было около полуночи, на дворе стояла осень, родители сестер Федотовых были в отъезде, поэтому их дочери проводили время как им заблагорассудится – младшая веселилась в компаниях, старшая, накрутив волосы на бигуди, мирно лежала с книгой в кровати. Услышав, что с сестрой случилась беда и та находится неподалеку, буквально в двух шагах, Елена прямо в пижаме, не раздумывая, бросилась выручать Анжелику.
Дверь в квартиру действительно оказалась открытой, внутри стояла кромешная тьма.
– Лика, ты тут? – спросила Леночка.
– Да, – всхлипывая, ответила гуляка. – Сижу на стуле, электричество не работает. Шагай вперед, как раз наткнешься на меня.
Вытянув руки, Елена двинулась на голос сестры, и вдруг под потолком ярко вспыхнула люстра. Раздались аплодисменты, дружный гогот. Девушка оторопела. Она находилась в просторной гостиной среди празднично наряженной толпы с бокалами в руках, стояла в затрапезной, застиранной пижамке, с волосами, накрученными на бигуди и со щедро намазанным на лицо питательным кремом.
– Я была права! – закричала Лика, подбегая к растерянно моргавшей сестре. – Она пришла! И, как я и говорила, прямо в ночнушке. Ленка, очнись, это шутка. Мы поспорили. Владик уверял, что ни одна женщина не побежит на улицу росомахой, сначала оденется, накрасится, прическу навертит. Даже если что-то случится – пожар или какая другая беда, – все равно красивое платье натянет. А я сказала: «Нет, моя сестра не такая, если я позову ее на помощь, голая прискачет». И что? Я выиграла спор! Ленуська, отомри, это же дико смешно, глянь, как все веселятся.
Елена молча ушла домой. Через пару месяцев она поспешно выскочила замуж, уехала в Питер и более никогда с Анжеликой не общалась. А Лика и Владик продолжали безобразничать, отлично зная, что добрые родители вытащат их из любой неприятности.
Когда Игорь перешел на третий курс, Константин Петрович скончался, у него случился инфаркт. А спустя некоторое время ушла из жизни Елизавета Георгиевна (она была уже очень пожилым человеком, последние годы ездила в инвалидном кресле, но ум у нее оставался светлым). Когда гроб с телом свекрови опустили в могилу, Тефи закричала:
– Не хочу! Отдайте мне Лизу! Не смогу без нее жить! Мама, вернись!
А потом упала в обморок. Злые сплетники тут же осудили Стефанию, вспомнили, что на похоронах Константина она выглядела почти спокойной. Разве прилично не рыдать на могиле у мужа, с которым прожила много лет, и терять сознание от горя, лишившись свекрови?
Стефания осталась одна. Владик и старший сын уже давно вышли из детского возраста и, по идее, должны были стать ей опорой. Ан нет!
Владислав продолжал сломя голову веселиться, брал у Тефи деньги на свои забавы, работать категорически не желал. Игорь мрачно сидел на лекциях – стоматология, которой ему велел заниматься покойный отец, его не интересовала вовсе, он просто отбывал повинность. Правда, в отличие от Владика, не транжирил семейные средства, но наниматься куда-то на службу, чтобы помочь семье материально, не собирался. Более того, не поддерживал мать морально, практически не разговаривал с ней, отделывался короткими фразами, сразу придя домой после занятий, запирался в своей комнате. Кирилл охапками таскал из школы двойки и думал только о девочках, напоминая поведением Владика. Парням было плевать на то, как чувствует себя Стефания, откуда берутся деньги на еду, одежду, развлечения. Во многом разные, они сходились в одном: все выросли отменными эгоистами.
Как же выкручивалась вдова, которой приходилось содержать великовозрастных иждивенцев?
Тефи продолжала работать портнихой да еще от мужа у нее остались сбережения, большая дача, машина. Но деньги улетали, как вспугнутые воробьи с ветки.
Один раз она приехала к Гале и расплакалась.
– Устала – сил нет. Завтра надо отнести огромную сумму в милицию. Когда отдам ее в жадные лапы мужика в форме, останусь без денег, с пустым сейфом в квартире.
– Вроде у тебя имелся солидный запас, – удивилась Галина.
– Верно, – всхлипнула Тефи. – Константин Петрович был очень умным человеком, деньги не копил, заработанное вкладывал в ювелирные изделия. Я их продавала по мере необходимости, но коробочка опустела. Последнее уйдет завтра.
– Так ведь Костя скончался всего два года назад! – поразилась лучшая подруга. – Как ты ухитрилась все спустить?
Стефания вытерла глаза.
– Владик постоянно ввязывается в неприятности, приходится их с Анжеликой выручать. Не хочу рассказывать, во что парочка на сей раз влипла, но, поверь, дело очень серьезное, шутки безобразников зашли слишком далеко. Чтобы ребят не посадили за решетку, надо раскошелиться по-крупному. Знаешь, сколько мне предстоит отсчитать?
Гусева схватила со стола салфетку, быстро написала цифры и прошептала:
– Вслух произнести не могу.
Галина начала пересчитывать нули, поперхнулась и возмутилась:
– У девчонки-оторвы есть отец, который не знает, куда бабки девать, пусть сам свое чадушко спасает.
Тефи смутилась.
– Не говорила тебе правды, понимала, что ты осудишь меня. Беда никогда не приходит одна. Вадима Николаевича Федотова вскоре после похорон Константина посадили в тюрьму, его имущество под арестом. Лика осталась без присмотра, жить ей было не на что, и…
– Ты позвала ее к себе? – ахнула Галя.
– Ну да, – призналась подруга. – Следовало раньше ввести тебя в курс дела. Но я… извини… не думала…
Гусева снова разрыдалась и выложила правду.
Впустив девушку в свой дом, Стефания не подумала, как все будут жить вместе, а зря, потому что квартира стала напоминать восточный базар. Владик и Лика постоянно приглашают гостей, орда молодежи подчистую сметает из холодильника продукты, включает на полную катушку музыку, курит, шумит, иногда затевает драки. Кирилл в восторге от шабаша, хочет сидеть со взрослыми, не желает вовремя ложиться спать, начал грубить матери. Домработницы быстро убегают из дома, ни одна больше чем на три месяца не задержалась – никому не нравится безостановочно мыть загаженные табуном посторонних полы, убирать блевотину в туалете и видеть постоянно забитую грязной посудой раковину. Молчун Игорь вообще перестал разговаривать, на все попытки матери вступить в беседу только кивает. Владик брал академический, заваливает сессии и постоянно является кандидатом на отчисление, но Тефи, продав очередную драгоценность – браслет-серьги-кольцо, раздает кому надо пухлые конверты, и «неуды» пасынка превращаются в тройки. А сейчас он и Лика попали в большую беду, чтобы их выкупить, необходимо заплатить умопомрачительную сумму. Стефания готова продать последнее, чтобы выручить Владислава, но тогда семья останется без копейки в загашнике. Может, не бросаться на помощь хулиганам? Но Владику с Ликой грозят суд и нешуточный срок. Ну и каково придется на зоне мажору? Над ним будут издеваться все кому не лень!
– Дорогая, тебе следует подумать о родных сыновьях, – отрезала Галина. – Из-за Владика и его девки твои собственные дети пострадают. Разменяй квартиру, отдай мерзавцу его долю наследства и попрощайся с подонком навсегда.
– Не могу, – прошептала Тефи.
– Почему? – возмутилась Галина. – Он тебе никто, у Владика дурная кровь шалавы-матери. По какой причине тебе из-за чужого ребенка страдать?
– Не могу. Мне его жаль!
– Ты дура! Неужели отдашь нереальную сумму взяточникам?
– Придется, – вздохнула Стефания. – Не мучай меня, и так сил не осталось. Я уже все решила. Завтра встречаюсь с покупателем колье и диадемы, получу валюту и тут же передам ее следователю. В противном случае через день Владик и Лика окажутся за решеткой. Можно я у тебя ночевать останусь? Не хочу домой ехать.
Утром, около семи часов, Галю разбудил телефонный звонок. Из трубки раздался знакомый голос:
– Здрассти. Это Игорь. Маму милиция вызывает, следователь Собака.
– С собаками? – испугалась Галя. – К вам в дом приехала? Хочет забрать Владика и Лику?
– Их нет, они не ночевали, – как всегда, в телеграфном стиле откликнулся Гарик. – Фамилия у следователя такая – Собака. Запишите телефон. Срочно.
– Фуу, – выдохнула Галя, – а я уж подумала… Сейчас ее разбужу.
Стефания вскочила с постели, схватила трубку, набрала номер и дрожащим голосом сказала:
– Будьте любезны, можно следователя Собаку. Он меня искал, я Гусева.
В комнате повисло молчание.
Спустя минуту Тефи продолжила беседу:
– Да, я. Владислав – внук моего мужа от первого брака.
Снова стало тихо. Затем, не говоря ни слова, Стефания выронила трубку и застыла, как каменное изваяние. Галина схватила телефон и услышала хриплый баритон:
– Вы поняли?
– Что случилось? – спросила подруга.
