От таких мыслей я взвинтилась, еще не успев дойти до таксеров-мародеров. Шипя от злости, сунулась в одну машину – двести рублей, во вторую – тоже самое, в третью…
– Сколько дадите, – раздался неожиданный ответ.
– Полтинник, – отрезала я.
– Садитесь.
– Пятьдесят рублей, – на всякий случай уточнила я.
– Садитесь, садитесь.
Забравшись в салон, я почувствовала знакомую приторно-сладкую вонь и присмотрелась к водителю. Так и есть, обиженный молодой человек, как-то везший нас с пьяной Тайкой поздним вечером. Я, было, заволновалась, что сейчас начнется «непринужденная болтовня» или, чего доброго, претензия на знакомство с попыткой вызнать «номерок телефончика», но к счастью, он молчал, внимательно глядя на дорогу.
Вытряхнув десятки, я помчалась домой. Лавр уже все съел, все выпил и ждал меня в прихожей едва ли не с поводком в зубах, так сильно пёслер желал прогулки. Таская его по двору, я продолжала вести расследование. Тайкина версия касательно некого специфического брачного агентства, в принципе, увязывала нитки в подобие «макрамэ», но вот с какого боку начинать поиски такой компании? Уж они-то объявления в газету «Из рук в руки» не дают, в интернете не рекламируются… Я так задумалась, что не заметила, как какая-то собаченция породы колли активно строит глазки моему курносому красавцу. А хозяйка коляхи легкого поведения болтала со своей приятельницей и на поведение своей воспитанницы внимания не обращала. Пупсик мой очень обрадовался таким откровенным авансам рыжей бестии и нешуточно натянул поводок.
– Лаврик, фу, – посоветовала я, – пойдем лучше домой, а то неприятностей не оберемся.
Ну, куда там! Длинноносая свистушка уже вовсю крутила задом и призывно поскуливала, пытаясь избавиться от своего ошейника. Хозяйка ее стояла к нам спиной, и лишь изредка дергала ее за поводок и повторяла:
– Тише, детка, тише.
Но детка уже вовсю исполняла брачные пляски, и Лавруша, как истинный джентльмен, не мог не откликнуться на дамский призыв. Я неслась вслед за ним, даже не надеясь затормозить на подрастаявшем снежке, изредка попискивая:
– Лаврик, стой! Стой! Стой! Фу! Фу!
И тут хозяйка коляхи наконец-то соизволила обернуться и увидела, что прямо на нее несется сенбернар с развевающимися брылами, обнажающими нешуточные клыки.
– А-а-а-а-а!!! – завопила хозяйка носатой блудницы.
– Не бойтесь! – летела я следом. – Он не куса-а-а-ается!!!
Пока перепуганная тетка со своей приятельницей орали на мою персону в два голоса, собаки успели о чем-то договориться, во всяком случае, морды у шельмецов были ох какие довольные и лукавые.
Домой я возвращалась униженной и оскорбленной. Лаврик, чувствуя свою вину, то и дело забегал вперед, заглядывал мне в глаза и умильно улыбался.
– Да ладно, – вздохнула я, – не извиняйся. Что ж поделать, если девочка и вправду хороша.
Пока мыла Лавру лапы, пока вытирала пузо, мысли в сторону расследования не двигались, а вот когда занялась собачьим ужином, мозги прочистились и заработали в нужном направлении. Кто как, а я лучше всего размышляю над насущными проблемами, занимаясь готовкой. Сама-то я питаюсь в основном полуфабрикатами и пельменями, а вот сладкий, как правило, получает блюда домашнего приготовления. Сегодня в меню была геркулесовая каша с капустой, морковкой и печенкой. Шаркая морковкой по терке, я все пыталась придумать, куда двигаться дальше? Алисе явно было многое известно, но вытащить из нее хоть что-то возможности не представлялось. Интересно, а каков размер залога и кто внес деньги? Все же залог за потенциальную убийцу крупного бизнесмена не должен быть пустяковым. Навряд ли кто-то из родственников Алисы смог это сделать, девушка явно жила одна в дешевой съемной квартире, и уж не от хорошей жизни. Хотя, кто ее знает, что там и как на самом деле.
– А вот я, наверное, как поступлю, – обратилась я к морковной горке, – позвоню в больницу Инне и спрошу в лоб, как называется эта хитрая брачная контора? Уверена, она скажет, должен сработать эффект неожиданности.
Поставив вариться кашу, приволокла телефон на кухню и набрала больничный номер, надеясь, что, не смотря на поздний час, какая-нибудь дежурная медсестричка снимет трубку и, запуганная моим менторским тоном, позовет Инну. Слушая долгие гудки, я помешивала кашу, настраиваясь на деловой лад. Не прошло и получаса, как, наконец, ответили.
– Алё?
– Это больница? – на всякий случай сурово уточнила я.
– Да.
– Вас беспокоят из милиции, мне срочно нужно поговорить с Инной Величковской.
Пауза на том конце провода была такой длинной, что я уж решила, будто дежурная сразу пошла за нею.
– Инна умерла сегодня утром, вам разве не сообщили?
Ложка выскользнула у меня из пальцев и упала в кастрюлю.
– Как у-у-у… от чего?
– Это к ее врачу, Людмиле Петровне Коломиец.
И трубку повесили. Я смотрела, как в каше болтается ложка, понимала, что надо достать ее оттуда, но отчего-то не делала этого. Из состояния ступора меня вывел звонок в дверь. Прежде чем открыть, я старательно выудила ложку двумя пальцами, отнесла в раковину и только тогда отправилась в прихожую.
– Ты чего так долго не открывала? – возмутилась Тайка.
– Инна умерла.
– Какая Инна? – Тая сбросила сапоги и расстегнула куртку.
– Величковская.
– Да? – изумилась подруга. – А чего это она? Ее же вроде всё, откачали? А откуда ты узнала?
– Позвонила в больницу, хотела расспросить Инну о брачной конторе, если таковая существует, мне и выдали, мол, умерла сегодня утром.
– О, боже, – Тая повесила куртку на крючок и пошла на кухню, – мы в ее квартире рылись, а она… Кстати, она сама или её это… того?
– Если бы я знала. Мне сказали кто ее врач, она завтра как раз работает, надо бы порасспросить, не приходил ли кто к Инне.
– Это да, – задумалась подруга, – это мы сделаем… Кажется у тебя что-то в кастрюле пригорает.
– Ох, ты, ёптыть!
Кашу спасли, ужин приготовили, Лавра накормили, и я принялась докладывать диктофону обо всем произошедшем. Слушая мой монолог, Тая сдвигала брови к переносице, качала головой и вздыхала – короче, переживала. Решив, что силы нам еще ох как пригодятся, мы напились чаю и улеглись спать пораньше, чтобы с утречка, со свежими головами, продолжать борьбу с преступностью.
Тая с Лавриком отправились на утреннюю прогулку, а я оседлала телефон. Когда ответили, попросила Людмилу Петровну Коломиец, не забыв сообщить, что я из милиции. Я вообще так уже привыкла к своему милицейскому статусу, что уже сама свято верила в долгие годы своей безупречной службы в органах.
Ответил приятный женский голос.
– Людмила Петровна?
– Да.
– Вас беспокоит помощник следователя Ксения Зорина, я хотела бы поговорить об Инне Величковской.
– Да, я Вас слушаю.
– Мне сказали, что Инна умерла.
– Да, аневризма сосудов. Мы сделали все, что могли, я сожалею.
– А к ней кто-нибудь приходил? Навещал?
– Ну, этого я знать не могу, попробуйте спросить в приемном покое.
– А туда можно позвонить?
– Да, конечно, – она продиктовала номер, попрощалась и повесила трубку.
Я набрала номер приемного покоя и, снова отрекомендовавшись помощником следователя, задала вопрос. Меня заверили, что никто, кроме «двух молодых особ», судя по детальному описанию – нас с Таей, к Инне не приходил.
– А тело уже забрали?
– Да, родственники мужа, они от вскрытия отказались.
Ну, надо же, какая осведомленность у нянечки из приемного покоя, поразительно. Я положила трубку на рычаг и призадумалась. Аневризма сосудов, что это интересно такое? Странно, она же, вроде, шла на поправку, чего вдруг?.. В коридоре хлопнула дверь, вернулись Тая с пупсиком. Я поспешила к ним навстречу, прихватывая по пути тряпку для лап.
– Слушай, Сена, что у вас во дворе за козлихи ходят?! – подруга была вне себя от ярости.
– А в чем дело?
– Не успели мы с Лавриком до любимых кустов дойти, как какая-то тетка начала орать ни с того ни с сего: «Вы держите своего монстра! Если он еще раз на меня бросится, я на вас бандитов натравлю!»
– С коляхой тетка? Лавр, давай вторую.
Пес чинно подал мне грязную лапу.
– С чем?
– Собака такая рыжая, длинноносая была у нее?
– Да, была. Так вот, она орет, аж зенки выкатила, ну а я ей в ответ…
И нежная дева выдала такой речитатив, от которого мог бы покраснеть и портовый грузчик.
– Тая! – ахнула и рассмеялась я. – Ты где только таких слов понабралась?
– Жизнь научила, – раздевшись, подруга взяла вторую тряпку и принялась за задние лапы песика.
– И что тетка?
– Ничего, схватила свою цаплю волосатую и бегом от нас подальше. Будет еще каждая мочалка нашего Лаврика оскорблять. Милый, мой, хороший, дай пузико тебе протру, цыпочка моя.
Закончив все важные дела с Лаврентием, я пересказала Тае свои разговоры с медперсоналом.
