Но невысокий плотный мужчина с аккуратными усами классической формы все равно отметил:
– Нехорошо… Курите рядом с нашей героиней, и к тому же раненой, – покачал он головой, присаживаясь рядом с Настей и располагающе улыбаясь.
– Простите, товарищ следователь, исправлюсь, – быстро ответил Митя, делая страшные глаза и показывая их Насте.
– Барыкин Борис Всеволодович, – представился мужчина. – Следователь.
– Очень приятно. Настя. Анастасия Лазарева, – ответила она, кашлянув.
– Как себя чувствуете? – для проформы поинтересовался следователь.
– Нормально. К даче показаний готова! – козырнула Настя.
– Ну, уж не будем утрировать, не к допросу, а так… к беседе…
– Что вы хотите спросить? – поинтересовалась она.
– Что видели лично вы и что вы делали? Конечно, мне уже все рассказали, но хотелось бы услышать из первоисточника.
Настя рассказала ему обо всем, чему стала свидетелем и невольным участником.
– Удивительно… просто удивительно, – покачал головой Борис Всеволодович. – Вы – бывшая хрупкая и нежная балерина в неравной схватке с вооруженными бандитами.
– Как вы все красочно описали, просто поэт, – отметила Настя, – а что с бандитами?
– Оба задержаны, обоим пришлось оказать первую помощь, сейчас дают показания. С их слов, они всегда выступали против сексуальных меньшинств, а тут наелись какой-то наркотической дури и решили действовать…
– А автоматы где взяли? – спросила Настя.
– А вот это действительно вопрос… Сейчас мы из них ответ на него и выкола… то есть допрашиваем, – прокашлялся следователь, поглаживая свои топорщащиеся усы.
– Понимаю, – приняла серьезный вид Настя.
Круглое лицо Бориса Всеволодовича с упругими щеками расплылось в добродушной улыбке.
– Значит, точно не занимались никакими единоборствами?
– Боже упаси, конечно, нет, мне своих батманов хватало. Да и нельзя мне было заниматься травмирующими видами спорта.
– Как же вы не испугались?
Казалось, следователю было просто очень интересно для каких-то своих целей поговорить с этой ненормальной. Может, он хотел написать кандидатскую диссертацию на тему: «Неадекватное поведение у населения в экстремальных ситуациях».
– А кто вам сказал, что я не испугалась? – удивилась Настя. – Да я чуть не описалась, извините за грубость. А что я делала? Так это было первое, что пришло в голову… Должна же я была не допустить смерть человека?!
– Так не посчитали все окружающие мужчины за столиками вокруг вас, – доверительным шепотом сообщил следователь.
– Я была в непосредственной близости! А как вы выражаетесь, все окружающие мужчины просто не успели бы добежать, – проявила чудеса логистики Настя, несмотря на легкую тошноту и головокружение.
– Вам просто положено дать грамоту от МВД за активное участие в обезвреживании преступных элементов.
Настя пожала плечами, не зная, что ему ответить. Больше всего ее заботила судьба пулевого ранения Петра и собственное состояние здоровья. Ведь она хотела жить нормальной жизнью и зарабатывать деньги, а не существовать на «инвалидные». И вот в первый же день работы она оказалась в таком состоянии, что ни о какой работе больше не могло идти и речи, по крайней мере, ближайшие две-три недели.
– Ладно, оставлю вас пока в покое, но если что…
– Всегда обращайтесь! – подбодрила его Настя, косясь на приближающегося к ней второго мужчину с чемоданчиком в руке и взглядом замученной лошади. Настя сразу поняла, что перед ней врач, по его белому халату и висящему на шее фонендоскопу.
– Уступаю допуск к телу, – удалился следователь.
– Ну-с-с, мадам, застарелые травмы? – обратился к ней врач, щупая ей пульс.
– Так точно.
– Пока вы беспамятствовали, я сделал осмотр и хочу порадовать, что травм, угрожающих жизни, я не обнаружил.
– И на этом спасибо…
– А вот ваш позвоночник и распухшая коленка… – зачем-то постучал себя фонендоскопом по груди врач.
– Это бывало и не раз, – отмахнулась Настя.
– В больницу вам надо, что я и сделаю на своей машине с мигалкой, – подмигнул ей доктор. – Раз уж вы поговорили со следователем.
– Я откажусь от вашей помощи и поеду-ка лучше домой, – ответила Настя. – К тому же за годы моего профессионального творчества у меня есть свой собственный, знакомый врач, который сможет поставить меня на ноги, – заверила его Настя.
– Хорошо, – вздохнул медик, – я сделаю вам обезболивающий укол и блокаду коленного сустава, чтобы вы смогли встать, но советую вызвать такси.
– Я не поеду на метро, – заверила его Настя.
– Вот и договорились! Тогда я открываю свой чудо-чемоданчик, а вы, милая леди, поворачивайтесь ко мне попой.
– Столько народа… – засомневалась Настя, но доктор не растерялся.
– А вот и наша оригинальная ширма в японском стиле, которой вип-клиенты ресторана могли отделиться от остальной публики при важных переговорах.
Настя поняла, что ей укола не избежать и, вздохнув, перевернулась на живот, стараясь не напугать доктора жутким стоном. Она приспустила юбку и трусы и задумчиво уставилась в темно-бордовую стену банкетного зала.
– Как хорошо, что ты еще здесь! Я очень спешил! Что с ней, доктор? – услышала Настя над своим ухом одновременно с тем, как почувствовала укол иголкой в тело.
– Ой! – воскликнула она.
– Жива! – обрадовался голос.
Настя скосила глаза и оторопела. Над ширмой торчало улыбающееся лицо Петра.
– Ты что тут делаешь?! Немедленно отвернись! Как не стыдно! – закричала она, извиваясь под рукой доктора.
– Мадам, не дергайтесь! – попросил доктор, но она не успокоилась, пока не исчезло довольное лицо Петра.
Как только она натянула трусы, он появился снова. Ничего примечательного за то время, пока они не виделись, с ним не произошло, только она заметила, что его красивое лицо было очень бледное и одну руку он держал, прижав к туловищу.
– Привет! – слабо улыбнулся он. – Извини.
– Давно не виделись! – фыркнула Настя, не совсем понимая, чего ради Петр сияет, словно начищенный медный таз.
– Очень давно! Ты сама не знаешь, что ты для меня сделала!
– Принесла грудку или ножку в соусе, – нахмурилась Настя, которой не понравилась та реакция, которая происходила с ней всякий раз, когда она видела этого типа.
То есть видела она его второй раз в жизни, а сердце уже готово было выскочить из груди, и вряд ли это было действие этого укола.
– Ты жизнь мне спасла! Этот отморозок целился мне прямо в сердце и уже начинал стрелять, и если бы не ты… если бы ты его не дернула… – развел руками Петр и поморщился.
– Да, я молодец, – согласилась Настя, – постойте, вас же в больницу увезли?
– Увезли, и что? Пуля навылет прошла, перевязали, укол какой-то сделали, и я сбежал. Взял такси и сюда! Честно говоря, был в каком-то странном состоянии полусна, полубодрствования, иначе бы ни за что тебя не бросил и не дал бы увезти себя в больницу.
– Спасибо за заботу, – засмеялась Настя. – Со мной все хорошо… чего вы так за меня все беспокоитесь?
Петр как-то странно посмотрел на нее, весь его взгляд выражал недоумение, мол «не сказал бы, что с тобой все хорошо».
– А чего не встаешь? – спросил он.
– А с какого момента мы на «ты»? – переспросила его Настя, понимая, что выглядит она не лучшим образом.
– С того, как ты самоотверженно обезвредила преступника, мы братья по крови. Или сестры?
– Скорее, брат и сестра. Ну, допустим, обезвредил их ты, а я так… несколько помогла, – смутилась Настя и, заорав, вцепилась в руку Петра. – Как больно!
Именно в этот момент врач приступил к обкалыванию ее коленки.
– Потерпите, дорогая! Я знаю, это очень неприятно, зато потом сможете встать, – успокаивал ее врач, орудуя иголкой в ее измученной коленке. Боль стояла в ноге раздражающая, так как лекарство вводилось в суставную сумку, где и так находилась суставная жидкость, под большим давлением.
Петр с большим сочувствием смотрел на то, что делает эскулап, и держал Настю за руку. Она проследила за его взглядом и содрогнулась. Ее худая, с синюшным оттенком нога с торчащей коленкой, вокруг которой красовались шрамы уже от неоднократных операций, производила жуткое впечатление.
Доктор вытащил иголку и протер кожу чистой марлевой салфеткой, перехватив текущую каплю анестетика и крови.
– Вот и все! Молодец, до свадьбы заживет.
Настя вцепилась в подол юбки, тщетно пытаясь натянуть ее, чтобы прикрыть это страшное зрелище.
– Помоги мне! – протянула она руку Петру, и тот легко поднял ее на ноги.
– Подожди, стрекоза! Я еще эластичным бинтом перебинтую, – засуетился врач, обращаясь к Петру. – Вот буйствует, отказывается ехать в больницу.
– Я домой! – сразу же предупредила Настя.
– Я провожу, – вызвался Петр, подставляя свое здоровое плечо.
Так они и заковыляли на выход. Настя только поймала на их странной парочке бесконечно удивленный взгляд доктора, который поднял большой палец руки. Настя сдержалась, чтобы не рассмеяться. Нога после такой анестезирующей блокады не болела, но и не особо слушалась, представляя собой словно костыль. Петр подождал ее, пока она с помощью других официанток переоделась и вышла, то есть припрыгала к нему.
