Ознакомительная версия.
– Да чего уж на ней-то? – снова вызверилась на супруга хозяйка. – Я тоже – когда пыль подотру, когда веником там… поработаю. Нет, у нее другие заскоки приключились. Выискала она себе какой-то институт модный…
– На журналиста, – снова не утерпел Лелик.
– Вот, на него. Так в тот институт непременно с деньгами поступать надо было! – сокрушалась мать потерпевшей. – А у нас как раз денег – ну шаром покати!
– Нет, ну были, конечно, но мы же хотели мышек покупать…
– Ну да, были, не стану скрывать, – подпрыгнули бигуди на голове Ванды. – Были. И Ирина это знала. Но мы собрались ставить эксперимент! Это было дело всей нашей научной жизни! И для этого требовались большие деньги!
Лелик, видя, что гостья не до конца осознает всю глобальность эксперимента, старательно пояснил:
– Понимаете, мы с Вандой решили разводить белых лабораторных мышей. Развернуть, так сказать, семейный бизнес. Вы знаете, стерильная лабораторная мышь может буквально озолотить производителя! За нее же в валюте платят!
– И вы развернули это мышиное дело? – удивилась Олимпиада Петровна.
– Ну конечно! Мы закупили элитных мышей, клетки, препараты различные и вбухали туда почти все состояние!
– А нельзя было так – в подвалах мышек караулить? – наивно интересовалась непросвещенная гостья. – Ой, вот плохо, что я вас раньше не знала! У нас в подвалах этой заразы!.. А я бы вам по дешевке наловила.
– Да вы что?! Это же… Это же – стерильные! В подвалах! Скажете тоже! – оскорбилась длинная Ванда.
– Нет, ну я думала в целях экономии…
– А кому они потом будут нужны? Это же… – задохнулась Ванда Павловна.
– Ну и бог с ними, с мышами, – отмахнулась гостья. – С Ириной-то что дальше было?
– А с Ириной… Короче, деньги мы ей не дали, – снова запыхтела сигаретой Ванда.
– А зачем? Она и так школу окончила с золотой медалью, – обиженно тянул Лелик. – Должна была сама поступить.
– И поступила?
– Да нет, конечно! Как же она поступит, если там было тридцать шесть человек на место. Там, оказывается, кто деньги сдал, тот и прошел по конкурсу, – опечалилась Ванда. – Да кто же знал…
– Правильно, Вандочка, никто не знал, но мы-то! Мы-то знали! – подмигивал папаша. – Нам же Аркадий Сергеевич говорил! У нас знакомый один – Аркадий Сергеевич, он сразу сказал – помогите девчонке, без денег она не пройдет, есть точные сведения. А Вандочка тогда еще на него ножкой топала: «С деньгами любой дурак…» Вспомни, Вандочка, ведь топала, а? Я помню!
– Короче, денег не дали, и Ирина не прошла, так я понимаю? – вздохнула гостья.
– У нас тогда были мыши! – с неимоверной усталостью произнесла Ванда. – А Ирина нас не поняла. А мы ведь приглашали ее в наш семейный бизнес. «Давай, – говорили, – будешь клетки чистить, а тебе за это зарплату будем выдавать». Она тогда еще так напыжилась и фыркнула: «Мне, – говорит, – от вас ничего не надо! Теперь понимаю, что на свете все за деньги покупать нужно, даже любовь родительскую! И скоро у меня все будет! А ваши мыши все равно передохнут!» И убежала из дома.
– Вандочка, а мыши-то и правда ведь передохли! – непонятно чему радовался Лелик. – Вот как она сказала, так и получилось!
Олимпиада Петровна никак не могла настроить родителей на нужный лад, все их разговоры непременно сводились к мышам. А хотелось бы услышать про Ирину.
– Подождите вы с мышами! Так что – она больше к вам не приходила?
– Не приходила. Ну а чего? – вытаращилась Ванда Павловна. – Девочка созрела, решила вести собственную жизнь…
– И вы даже не знаете, где она проживала, куда устроилась, на что питалась, что с ней? Вы не узнавали? – не могла поверить Олимпиада Петровна.
– Мы, знаете ли, по западному принципу живем! – горделиво заявил Алексей Венедиктович. – Ребенок школу окончил, и ему сразу же крылья обрезают!
– Его из гнезда выпускают, несчастье мое! – поправила Ванда Павловна.
Она, видимо, еще не до конца простила дочери, что та совершенно не полюбила мышей и семейный бизнес бросила. Теперь Ванда Павловна сидела, закинув голову, и старательно глотала слезы обиды. А тут еще и муж лепечет всякую чушь!
– Вы его не слушайте, – швыркнула носом ученая надомница. – Лелик совершенно не владеет языком. А Ирину мы больше не видели. Однако мы не вправе себя казнить, всю свою жизнь мы посвятили науке!
– То есть мышам? – уточнила Олимпиада Петровна, поднимаясь.
– А я повторяю – науке!
Олимпиада Петровна хитро прищурилась:
– Интересно знать, если бы за ваших мышей платили не долларами, а копейками, причем совсем недорого, вы так же преданно служили бы науке?
– Ой! – взорвался Лелик. – Так их ведь и за копейки никто не берет! В институтах своих выращивают. А наши, гады, ничего понимать не хотят – плодятся и плодятся! И куда их девать? Чем их кормить-то?
– Вы бы лучше беспокоились, что ваша дочь сейчас ест. И чем внучка питается, – топала к выходу Олимпиада Петровна. – Похитили их.
– Кто? – в голос выдохнули родители.
– Если б знать. Дайте мне адрес какой-нибудь подруги Ирины.
– А где мы его возьмем? – набычился Лелик. – У нас нет никаких адресов. И со своими подругами нас Ирина не знакомила…
– Ну хорошо, вы не знаете подруг, а какую школу посещал ваш ребенок, вы помните?! – уже начинала злиться гостья.
– Школу? Это даже я знаю, – расцвел Лелик. – Вот у нас возле дома здание трехэтажное. Там она и училась, Ирина.
Олимпиада ушла не попрощавшись. Таких родителей она никогда не понимала. Как же можно не помочь родному ребенку? А новорожденная девочка? Про нее и не вспомнили! Только про мышей и ворковали! А ведь, казалось бы, единственная внучка… Нет, надо скорее бежать домой, Дуся уже наверняка пришел и ждет ужина. Не забыть бы купить ему в магазине глазированный сырок. А в школу можно сходить и завтра.
Дусе же было не до ужина. Еще в прихожей Олимпиада Петровна расслышала незнакомый писклявый, на редкость отвратительный голосок:
– А Евдокима нет дома… Что значит – кто это шепелявит? С вами, между прочим, говорит автоответчик… Да, они уже давно купили. Что ему передать?.. Так и сказать, чтобы этот олух вам перезвонил? А какому олуху передать? Ах, Дусе! Ну знаете…
– Вот и правильно, нечего их… – раздавался помимо писка чей-то простуженный сип. – Ты, Дуся, главное, уразумей – женщина всегда должна быть богаче мужчины. А иначе зачем она на фиг нужна? Я вот отчего твою мать полюбил страстно?
Олимпиада Петровна мгновенно уяснила, какой гость посетил их на сей раз, и прониклась интересом.
– Да. Отчего, любопытно было бы узнать? – появилась она в дверях.
– Ха! Так она ж богатень!.. Ой, Липушка… А я тут Евдокима обучаю… А ты чего ж в дверях? И еще, вижу, в магазине не была, да? А мы подождем, нам не к спеху, чего ж мы, не понимаем, подождем…
Сип принадлежал Макару Семеновичу, сердечному другу Олимпиады Петровны. Были жизненные моменты, когда женщина всерьез собиралась соединиться с ним в семейном союзе. Однако тогда к семье не стремился сам друг сердечный. А потом, когда судьба круто изогнулась в лучшую сторону для Филиных, уже Олимпиада Петровна не была заинтересована в такой жиденькой партии. Но именно после тех событий Макар Семенович и воспылал к семье Филиных нежными чувствами и привязанностью. Он считал своим долгом навещать их ежевечерне. И жутко огорчался, если у него не получалось или ему попросту не открывали. Вот и сейчас он уютно устроился на диванчике и размахивал бутылочкой пива.
– А я вот тут Дусю учу, как с девушками разговаривать…
– Тоже мне – педагог! – фыркнула Олимпиада Петровна. – Это ты, что ли, его надоумил таким монашеским голоском петь?
– И вовсе даже не петь! Не петь! Я ему посоветовал…
– Мама, ты сегодня прямо вся обсерженная какая-то, – надулся Дуся. – А я, между прочим, только что от Люси отделался!
Мама была недовольна. Девушек нельзя отваживать окончательно, они должны иметь надежду и питать любовь к Дусе. Она протопала на кухню, и мужчины поплелись следом.
– Ответь маме, Евдоким, чем тебе не понравилась Люся? – журила сына мать, одновременно накрывая на стол. – Скромная, работящая девушка. Не то что эта Сонечка, свиристель! Только одни тряпки да гулянки на уме! Еще и замуж отправилась! Какая неверная все же!
– Маманя, Соню я отшил десять минут назад. Прямо перед Люсей. И так здорово получилось…
– Боже мой! А Сонечку за что? – всплеснула руками мать.
– Ну, во-первых, у нее никакой финансовой базы… – вклинился Макар Семенович. – Она даже и не работает нигде. А зачем нашему Дусе голодранки?
Олимпиада Петровна смерила гостя презрительным взглядом.
– Так вот чему ты пришел учить ребенка! А как же чувства? А любовь? И душевное тепло?
Макар Семенович бодро потер руки, придвинулся к накрытому столу и сменил тему.
– Вот я как раз по поводу тепла… Я ведь чего пришел – хочу пригласить вас в, так сказать, весенний лес. Посидим, на свежие листики полюбуемся, по травке побегаем, шашлычков пожарим, ну? Липочка, даже не отвечай! Молчи лучше! Я и сам вижу, что горишь от нетерпения. Едем завтра в восемь утра… Нет, в восемь рано, ты не успеешь сбегать за мясом. А ведь еще надо огурчиков купить, помидорчиков… Дуся! Чтобы завтра мать в семь разбудил, я проверю!
Ознакомительная версия.
