Ознакомительная версия.
Одет парень был очень просто и както старомодно. Такие коричневые брюки и белые рубаши в полоску носили еще при советской власти. И вид у этих вещей был таков, словно бы их хранили именно с тех времен.
– Значит, ты и есть Костик? – подсела к нему за парту Инна.
– Да! А что?
– И ты дружил с Милой?
– Мы общались. Немного. А что?
Взгляд у Костика был какойто настороженный и тоже недовольный. Какие же они тут все недовольные! Просто удивителен такой настрой для очень молодых людей. Что касалось Костика, то он явно не собирался болтать с девушками. Куда больше его интересовали собственные конспекты.
– Мила хорошо училась, – с неохотой, но все же пояснил он. – И я тоже стараюсь изо всех сил. Мы единственные, кто тут старается. Остальные только и думают, как бы стипендию получить и прогулять ее побыстрее. А еще все их мысли о том, как бы сдать сессию, но при этом ничего не делать. А так нельзя! Вся страна надеется на нас.
– Молодец! – похвалила патриотично настроенного студента Мариша. – Так держать и дальше. Но что конкретно ты можешь нам сказать о Миле?
– Хорошая девушка.
– Да, хорошая! Но куда она могла пропасть, как ты думаешь?
– Не знаю. Тут наши дуры придумали, что Мила к какомуто мужчине удрала, так я вам сразу скажу: ерунда все это!
– Ерунда? Почему ерунда?
– У Милы на уме таких глупостей не водилось. Она очень серьезно к жизни относилась. Вот наши девчонки все про замужество думают, только о кавалерах своих и судачат. Как ни подойдешь к ним с вопросом, только и слышишь: «Ах Олег! Ах Игорек! А вот у меня с Бориской…» Ну не глупость ли это?
– Почему же? Замужество – это совсем не глупость.
– Ну не знаю я, – помотал головой Костик. – Может быть, для других вертихвосток это будет и лучше – замуж выйти побыстрее. И у страны деньги на свое образование не отнимать. Сразу же и на всю жизнь у плиты дома осесть, рубашки мужу гладить, хозяйство вести. Но это другие! А вот у Милы совсем иная идея в голове была.
– Да? И какая же?
– Она усадьбу хотела к жизни возродить. И не с помощью какогото там мужа! А сама!
– Усадьбу? Какую усадьбу?
– Да. Усадьбу своих предков!
И, пока Инна с Маришей недоуменно переглядывались, он воскликнул:
– Вот это, я понимаю, мечта! За такую мечту все что угодно отдать не жалко!
После этого разговора с Костиком подругам стало ясно лишь одно. Следовало немедленно ехать к Путовым и выяснять у них все то, что они недосказали о своей бывшей усадьбе и прочих семейных тайнах.
Подруги так и сделали. Они даже не стали заходить к Инне домой. А сразу же пулей метнулись к семье Путовых. Сейчас родителей пропавшей Милы дома не было. Отец ушел на работу и еще не возвращался, а мать обивала пороги районного отделения милиции, добиваясь приема у начальника, чтобы лично объяснить ему, какой серьезной и домашней девочкой была ее дочь Мила и как глупо думать, будто бы она могла податься в дальние края в погоне за какимто там любовником.
Не было у Милы любовника! И жениха не было. Не было, и все!
Итак, дома оказались Наташа и ее бабушка. И вот к этой достойной пожилой леди и подступили подруги со своими расспросами и упреками.
– Мы не будем искать вашу внучку, если вы не расскажете нам всю правду! – прямо с порога заявили они старушке.
Впрочем, старушкой Милину бабушку можно было бы назвать лишь с большой натяжкой. Это была пожилая дама, прекрасно сохранившаяся к своим шестидесяти трем годам. На вид ей можно было дать от силы пятьдесят пять. Причем все эти пятьдесят пять лет она должна была прожить в какихто очень комфортных условиях.
Даже дома она носила светло-серый брючный костюмчик с нежно-розовой блузкой с пышным бантом, который выполнял сразу две декоративные функции. Во-первых, он прикрывал ее смуглую, но, увы, уже морщинистую шею. А вовторых, придавал лицу старой дамы оттенок приятного румянца.
Что и говорить, в таком костюмчике к раковине, чтобы помыть посуду, не встанешь. Да подруги и так со слов Наташи знали, что ее бабушка не обременяет себя ведением домашнего хозяйства. Денег от сдаваемой в аренду квартиры первого мужа хватало пожилой даме на все ее личные нужды.
Например, на посещение косметолога, массажиста, солярия, бассейна и прочих мест, где можно было приятно и с пользой для своего здоровья провести время. Этим Катерина Семеновна и занималась. А все домашнее хозяйство вели либо девочки, либо их мать.
Бабушка появлялась и уходила, когда ей вздумается. Ни перед кем отчета ни держала. И зачастую отправлялась ужинать в ресторан с кемнибудь из своих многочисленных приятельниц. Одним словом, жизнь старушка вела приятную и необременительную во всех отношениях.
Но сейчас, услышав от подруг о том, что ей надлежит чистосердечно и искренне поведать о прошлом своей семьи, она поджала губы и твердо заявила:
– Вас, дорогие мои, это совершенно не касается!
Тон ее при этом был таким резким, что подруги даже слегка оторопели. А Наташа – так та и вовсе раскрыла рот в полном изумлении.
– Бабушка! – воскликнула она. – Что ты?!
– Молчи, девчонка! Не твоего ума это дело!
И с этими словами старушка вылетела из комнаты. А подруги только плечами пожали. Они были в полном недоумении. Вот это да! Вот это расследование! Уже вторая старушка наотрез отказывается поделиться с подругами своими тайнами. А если считать также и Петровну, то уже третья. Совпадение ли это? Или пожилые женщины вообще очень трепетно относятся к своим тайнам? Особенно к тем тайнам, которые могут принести им какиелибо дивиденды или, наоборот, разрушить их сегодняшнее благосостояние.
– Наташа, может быть, ты нам поможешь? – шепотом обратилась Мариша к девушке с повторной просьбой. – Ты чтонибудь знаешь про усадьбу ваших предков?
– Нет. Какую еще усадьбу?
– А твой отец?
– Он никогда мне об этом не рассказывал. Какая усадьба? О чем вы?
Да, Наташа была явно не в курсе. И все же Мариша спросила у нее:
– Ну а твоя сестра, Мила? Как ты думаешь, она могла чтото знать?
– Понятия не имею!
На Наташу было жалко смотреть. Она явно очень переживала за свою пропавшую сестру. Но при этом совершенно не понимала, чем она может Миле помочь.
– Я ничего не слышала о том, чтобы у нас прежде была какаято там усадьба! – произнесла она жалобно. – Честное слово! Какая еще усадьба? Откуда?
Подруги переглянулись. Они верили простодушной Наташе, которую ее бабушка, похоже, не потрудилась посвятить в их семейные тайны. А между тем Милу, свою меньшую внучку, она к этим тайнам приобщила. И Мила настолько прониклась бабушкиными рассказами, что даже отправилась кудато, к неизвестному подругам Барину, чтобы вытребовать у него назад свою родовую усадьбу и какието там драгоценности.
И так как бабушка Милы наотрез отказалась с ними разговаривать на эту тему, пришлось подругам зайти с другого боку.
– Наташа, твоя бабушка – это мать вашего с Милой папы или мамы?
– Папы!
– А где работает твой папа? Ты можешь отвезти нас к нему?
– Как? Прямо сейчас?
– Да! Именно сейчас.
Наташа поколебалась минутку, но потом кивнула головой:
– Хорошо. Если это необходимо для расследования, то я помогу вам. Сейчас я позвоню папе, попрошу его, чтобы он вернулся с работы пораньше. – И взглянув на часы, она вздохнула: – Впрочем, он и так уже вот-вот должен прийти. Времято уже позднее. Я вам позвоню, как только он появится.
И до тех пор, пока глава семейства Путовых не вернулся с работы, подруги просидели в квартире Инны. Они проверяли уроки у Степки – сына Инны, чем чрезвычайно нервировали ребенка.
– Отстаньте вы от меня! – отбивался от них Степка. – Вы все равно все неправильно объясняете! Учительница нас совсем не так учит!
Впрочем, разногласия их касались всего лишь формы записи алгебраической задачи, а также способа разбора предложений в русском языке. И слава богу! Иначе подруги почувствовали бы себя совсем ненужными и никчемными старыми калошами.
Но все равно, Степка вздохнул с явным облегчением, когда раздался звонок от Наташи и обе его дуэньи свалили наконец из детской, оставив его в покое. Степка очень любил свою маму, но всетаки считал ее старой калошей, которая ни черта не смыслит в современной жизни.
К счастью, пока он был еще маленьким и свои мысли держал при себе. Иначе бедную Инну хватил бы удар, прознай она о подобных рассуждениях своего сына.
Отец Наташи оказался милым, тихим интеллигентным человеком. Он носил очки, которые удивительно удачно сидели на его тонком и длинном носу.
– Я уже слышал от дочери вашу просьбу и понял ее суть, – произнес он, галантно поздоровавшись с подругами. – Честное слово, я не понимаю, почему моя мать не смогла рассказать вам эту семейную легенду сама? Простите ее, пожалуйста. К старости люди становятся не вполне адекватными. Видимо, моя мать придает этой глупой истории слишком большое значение. Куда большее, чем она того заслуживает.
Ознакомительная версия.
