Мама дорогая!!! Я остановилась как вкопанная: с большим опозданием до меня дошло, что мужика, которого я приняла за отдыхающего алкаша — ну, того, в клумбе! — чуть раньше я уже сегодня видела! В окне, сразу после того, как на тротуар возле меня грохнулась тяжелая хреновина!
Трах-бабах! Дзинь-нь-нь! Сверкающая витрина магазина, с которым я едва успела поравняться, в мгновение ока разлетелась вдребезги, осыпав меня стеклянным крошевом. Испуганно ойкнув, я зайцем метнулась подальше от витрины, но ускакала совсем недалеко, только обежала вокруг фонарного столба на углу и вернулась обратно: взяло верх непобедимое журналистское любопытство.
Из обширной бреши в стеклянной стене, громко матерясь, вылезал парень в униформе.
— Что случилось? — вытянув шею, с острым интересом спросила я у него.
— Что-что! — сердито зыркнув на меня, парень продолжил перечисление непечатных слов, демонстрируя немалый лексический запас.
Слегка покраснев, я перевела взгляд с матерящегося малого на манекен в витрине — тощее существо омерзительно розового цвета, похощее на худосочную бульонную курицу, голенастое, лысое и бесполое. Очевидно, катаклизм застал куклу в момент смены парика и костюма, из одежды на этом дистрофике были только непроглядно-черные солнечные очки и короткая кожаная куртка-косуха. Честно говоря, в таком наряде манекен смотрелся на редкость непристойно.
Я стыдливо опустила глаза и невольно ахнула: в тощем бедре куклы зияло сквозное отверстие, круглое, не иначе — пулевое! Ничего себе! Неужто кому-то до такой степени не понравился этот собирательный образ скинхеда-гомосексуалиста?
— Послушайте, да ведь в нее… или в него? Ну, в общем, в это ваше чудовище кто-то выстрелил! — сообщила я парню.
— Ты че, спятила? — весьма недружелюбно отозвался молодой человек. — Кому это нужно — манекен заказывать? Стреляли в кого-то другого, а вот попали, блин, сюда!
Продолжая виртуозно материться, парень озабоченно ощупывал манекеновы тощие окорока, очевидно, прикидывая, можно ли залатать образовавшуюся пробоину.
— В кого-то другого, — повторила я, холодея. — Ой, мама!
Мне стало совсем нехорошо. Это что же выходит, а? Получается, что стреляли-то в меня!
Запоздало пригнувшись, я подбежала к ближайшему дереву и спряталась за его стволом. Или не спряталась? Откуда мне знать, где сейчас тот, кто в меня стрелял? Я торчала у магазина достаточно долго, чтобы он мог подобраться ко мне поближе!
Опасливо выглянув из-за ствола, я прикинула расстояние до трамвая: нет, далеко, в один бросок не добежать, а местность, как на грех, открытая, совершенно лишенная окопов, брустверов и прочих укрытий! Может, мне поймать тачку?
Я уже замахала было рукой, но вовремя опомнилась: что, если первым ко мне подкатит не порядочный таксист, а тот самый убийца? Говорят, киллеры в нашей стране неплохо зарабатывают, значит, вполне могут позволить себе личный автотранспорт…
Так ничего и не решив, я отступила в ближайшую дверь и очутилась в парикмахерской.
— Будем стричься, краситься, укладываться? — заученно улыбнулась мне администраторша за стойкой.
— Типун вам на язык! — брякнула я. — Скажете тоже: «укладываться»! Я еще пожить хочу!
С этими словами на глазах у изумленной женщины я быстрым шагом пересекла дамский зал, нагло вломилась в подсобку, из нее вышла в маленький коридорчик и — о, счастье! — через дверь черного хода выскочила на параллельную улицу. Вот так-то! Придется киллеру за мной погоняться, я без борьбы не сдамся, пусть даже не надеется!
Тут я с тоской посмотрела на забитую разнопородными машинами улицу.
Следовало помнить о том, что теперь у меня нет личного транспорта: покалеченную Иркину машину я одним звонком пристроила в автосервис, договорившись, что ее от забора с грозной надписью «Не ставь машину — проколем шину!» без моего участия заберет эвакуатор. Показываться возле «шестерки», явно хорошо знакомой моему изобретательному киллеру, я не собиралась. Нечего облегчать негодяю работу!
Буду ездить в троллейбусе и на трамвайчике, почему бы и нет, так делают тысячи людей.
И я тут же живо представила себе эти тысячи: множество граждан, штурмующих переполненные вагоны. Бойкие студенты с острыми локтями, дородные кубанские тетушки с необъятными кошелками, бабушки с тележками, дедушки с палочками. Да, и дети с игрушечными пистолетами! Пистолеты стреляют, костыли коварно подворачиваются под ноги, кошелки с картошкой бьют по коленкам, локти впиваются в бока! Пенсионеры громогласно ругают правительство и невоспитанную молодежь, юноши в ответ щедро делятся с окружающими сокровищами своих музыкальных шкатулок, дети орут, озверевший кондуктор дерет с «зайцев» штраф… И все, все до единого, обильно потеют!!!
Тут перед моим мысленным взором возник потный затылок покойного ботаника Усова и я помрачнела пуще прежнего: ведь зарезали-то его не где-нибудь, а в трамвае! Доверяй после этого общественному транспорту!
Что же мне теперь, на танке по городу ездить?!
Подумав о танке, я вспомнила об Ирке. Сто кило живого веса, натиск носорога и ударная сила торнадо — чем не бронетехника?!
— Буду вызывать подкрепление, — решила я.
В конце-то концов, почему я должна сражаться с преступным миром в одиночку?
Неожиданно рядом со мной резко затормозил «Москвич» апельсинового цвета. Только тут я сообразила, что стою на краю тротуара, в задумчивости эмоционально размахивая руками. Очевидно, водитель «Москвича» принял мою хаотическую жестикуляцию за призыв остановиться.
— Вас подвезти? — Черноволосый мужчина ласково смотрел на меня большими смородиновыми глазами.
Вроде не похож на киллера, морда приветливая, улыбчивая, хотя откуда мне знать, как выглядят профессиональные киллеры? Говорят, мошенники все, как один, дивно обаятельные и симпатичные люди, может, все убийцы на редкость ласковы и нежны?
— Вы кто? — подозрительно спросила я у незнакомца.
— Я Ангел, — просто ответил он.
— Ангел?!
Вот те раз! Я чуть не села на тротуар.
— Меня так папа назвал, — подтвердил черноволосый.
Интересно, кого он называет папой? Господа бога? Или речь идет о папе римском?
У меня слегка закружилась голова. Ну и денек выдался, только ангела мне не хватало!
— Не ангел смерти, надеюсь? — сам собой ляпнул мой язык.
— Нет, моя фамилия другая, — совершенно серьезно ответил водитель. — Я болгарин.
Болгарин! Тут я вздохнула с облегчением. Маловероятно, чтобы мои недоброжелатели наняли импортного киллера, не буду себе льстить, не такая я важная птица, чтобы выписывать для меня убийцу из-за рубежа, пусть даже всего лишь из братской славянской Болгарии. Пожалуй, я все-таки рискну сесть в оранжевый «Москвич».
— Мне нужно в Пионерский микрорайон, — сказала я Ангелу, устраиваясь на сиденье.
— Пожалуйста, — ответил добрый Ангел, отчаливая от тротуара.
Я глядела в окошко оранжевого экипажа и думала, как все-таки хорошо, когда у тебя есть друзья! И как хорошо, когда у этих друзей есть свободная жилплощадь! Слава богу, мне было куда пойти, где преклонить голову и все остальные члены: Иркин особняк в любой момент предоставлял мне кров и даже стол.
В свою квартиру я решила не возвращаться. Понятно же, что неизвестный злоумышленник знает, где я живу, и именно там меня будут ждать новые неприятности. На работе я тоже решила не показываться, позвоню начальнику и скажу, что у меня солнечный удар, поеду сразу в Пионерский микрорайон, к Ирке. Слава богу, кот мой уже там.
За мыслью о Тохе пришла другая — о незнакомом мне коте Мурике, которого слезно просил приютить приятель Венечка. Ох, как это сейчас некстати! Но что делать, я привыкла держать свои обещания.
Досадливо чертыхнувшись, я вытащила из сумки мобильник, позвонила зверолюбу и отменила доставку зверька мне на дом.
— Значит, так, Венька, слушай внимательно, — протарахтела я в трубку. — У меня масса заморочек, мне решительно не до твоего кота, но раз я обещала — значит, сделаю. Буду ждать тебя со зверем нынче в половине пятого на конечной остановке трамвая номер пять.
— Это очень далеко, — заныл Венечка. — Мне неудобно, придется через весь город пилить!
— А мне потом через все поле топать, — отбрила я. — Не хочешь — не надо, я уговаривать не буду.
— На конечной так на конечной, — тут же сдался Веня.
— В половине пятого, — напомнила я.
И выключила трубку.
Из соображений конспирации я остановила апельсиновый кабриолет на окраине Пионерского микрорайона. Конечно, было бы чудесно домчаться с ветерком до самых Иркиных хором, но я поостереглась открывать кому-либо свое новое место пребывания, даже доброму Ангелу. С печальным вздохом вылезла из салона оранжевого «Москвича» на конечной остановке трамвая и стала в чахлой тени дистрофического тополя — дожидаться появления Венечки с Муриком.
