Ознакомительная версия.
Нина поджала губы:
– Вот, спасибо, приехал и сразу научил уму разуму.
Через полгода Олег переехал в новую квартиру. Нина не переставала удивляться, как бывшему зэку удалось решить жилищную проблему. Тут честно работающие люди ютятся в убогих коммуналках, а брат обзавелся многокомнатными хоромами.
Обустроившись, Олег забрал Олю к себе. Но на лето всегда привозил девочку к сестре.
– Ох и строго брат ее воспитывал! – с легкой укоризной говорила сейчас Нина. – Все запрещал, по секундам за ребенком следил. Чуть что не по его, за ремень хватался. Оля отца даже на расстоянии боялась, летом в восемь вечера уже дома была. Я ей один раз сказала: «Ну чего ты в избе сидишь? Погода теплая, ступай с ребятами погулять».
Так она испугалась до полусмерти: «Что ты, тетя, папа меня накажет». Совсем девочку затравил, превратил ее в послушную собачку. Я один раз Олегу выговорила, мол, он перегибает палку.
А брат в ответ: «В Ольге половина крови от матери, а дурная порода быстро наружу вылезет, если ее не задавить». И его методы оказались действенными. Оля блестяще закончила школу, поступила в институт. Но после него хорошо устроиться долго не удавалось, и она часто работу меняла. Только везде мало платили, поэтому Оля переквалифицировалась в портниху и наконец стала отлично зарабатывать.
– А кем работал Олег?
– Не знаю, – пожала плечами Нина.
– Как? – удивилась я.
– Просто я не спрашивала, а он не рассказывал. Но они не нуждались. Последние годы Оля сюда не приезжала. Да оно и понятно – что молодежи в Клязино делать? – протянула Нина. – Из местных-то здесь одни старики остались. На лето им внуков привозят, а осенью и зимой у нас тишина, как на кладбище.
– Конечно, – улыбнулась я, – Оле было лучше на море, с подругой!
Нина заморгала.
– На курорт они не ездили, Олег не любил Москву покидать.
– Я про Олю говорю.
– Брат никуда ее одну не отпускал.
– Вы точно знаете? У меня другие сведения.
– Ну с фонарем я у них за плечами не стояла, – призналась Нина, – но Олег бы Олю из виду не выпустил.
– Люди меняются.
– Только не мой брат. Он за дочерью, как коршун, следил! Я даже боялась, что племянница старой девой останется. Слава богу, нашелся парень, который Олегу понравился.
– Вы видели Сергея?
– Всего пару раз, даже на свадьбе не была.
– Почему?
– Оля сказала, что они не праздновали, просто в загсе со свидетелями шампанское выпили, а потом сразу улетели на неделю в Сочи, отпуск взяли. Олег, как обычно, дома остался. Думаю, Оля поэтому и решила на курорт потратиться, чтобы папа с ними не увязался.
– Навряд ли Олег Ефремович стал бы набиваться в сопровождающие к молодоженам, – засмеялась я.
– Он мог, – протянула Нина. – С одной стороны, дочери счастья желал, с другой – буквально ее затуркал.
– Скажите, после смерти мужа у Оли были любовники? – задала я главный вопрос.
– Не знаю, мы давно не разговаривали. Да и скрытная она была, если не хочет, ни за что рта не раскроет, – пояснила Нина. – Но думаю, что нет. Не такого она воспитания, не современная, тихая, нынче подобных женщин мужчины не любят, им подавай ярких да разбитных.
– Люди разные, кое-кому по душе и серые мышки, – возразила я. – А в школьные годы Оля пользовалась успехом у ребят?
– Не знаю, она со мной не откровенничала.
– Странно у вас получается! – вышла я из себя. – Где работал брат, вы понятия не имеете, о личной жизни племянницы ничего не слышали, на ее свадьбе не побывали…
– Я не привыкла навязываться, – гордо заявила Нина. – Если люди не хотят, не стану из них клещами сведения вытягивать.
– Вы несколько лет до возвращения отца воспитывали девочку, потом принимали ее на каникулы, а она, получается, заботливую тетю бросила? – нажала я на больное место. – Не появлялась тут последние годы, не заботилась о родном человеке.
Нина встала.
– Я еще способна сама себя обиходить, горшок из-под меня таскать да с ложечки кормить не надо. Родных матерей дети забывают, чего уж о тетках беспокоиться. Я не бедствую, магазин этот купила, он моя личная собственность, в глубокой старости на пенсию в три копейки жить не придется. Не думала я, конечно, не гадала, что Олю хоронить буду, но раз уж так случилось, плакать поздно. Родственников у нее, кроме меня, никого нет, значит, поеду в Москву, займусь погребением. Ключей у меня, правда, от их квартиры нет.
– Запишите телефон… Молодого человека зовут Роман Плотников, – быстро сказала я, – он вам поможет войти в дом.
Мы вышли в торговый зал, где отпускала товар молодая женщина в красном свитере.
– Хотите конфет? – вежливо спросила Нина. – Анжела, насыпь в пакет разных.
– Спасибо, – сказала я, – не люблю сладкое.
– Свежие, – улыбнулась Анжела, – не лежалые, только вчера привезли. Еще макароны есть, «Макфа», берите, пока не расхватали, наши их мигом разбирают, потому что очень хорошие!
– Спасибо, я их тоже люблю, – призналась я. – Можно купить пару пачек.
– В Москву поедете? – спросила Анжела, отдавая мне спагетти.
– Да, – кивнула я.
– Не подвезете меня до Ворбьевки? Вам по дороге, а у нас автобус сломался, не ходит, – зачастила Анжела. – Древний совсем, я на нем еще в детстве в школу ездила!
Я кивнула:
– Пожалуйста, мне не трудно.
– Ой, спасибо! – обрадовалась Анжела. Потом посмотрела на хозяйку магазина: – Теть Нин, можно раньше на полчасика уйти? Такой случай удобный, на машине покачу, неохота через лес пехом топать.
– Ступай, – махнула рукой начальница, – Алла без тебя справится.
Выехав на шоссе, я спросила:
– Куда теперь?
– А прямо, – весело сказала Анжела, – укажу, где повернуть. Ольку правда убили?
– Откуда вы знаете? – насторожилась я.
Анжела хихикнула.
– У тети Нины голос зычный, у вас тоже не тихий, а между кабинетом и подсобкой стена картонная. Я за товаром пошла, ну и услышала разговор. Случайно, не подумайте, что специально уши грела!
– Понятно, – кивнула я, – иногда и не хочешь знать чужие тайны, а они сами привязываются.
– Верно, – согласилась Анжела. – А кто ее жизни лишил?
– Пока неизвестно, – коротко ответила я.
– Нехороший человек, наверное, красный, – вдруг сказала попутчица.
– Хороший человек не способен на преступление, – машинально ответила я. И тут же удивилась: – Почему вы употребили словно «красный»?
Анжела зябко повела плечами, пожаловалась:
– Гнилая зима нынче, слякость сплошная. Это Оля так говорила. Мы с ней в детстве дружили, вместе играли и в школу одновременно пошли, первые классы учились в Воробьевке. Мы с мамой тогда только-только приехали в Клязино, они с отцом разошлись. Мама купила избу около тети Нины.
Я молча вела машину, а Анжела продолжала самозабвенно болтать.
…С Олей они подружились за неделю до первого сентября, а потом стали вместе бегать на занятия. К сожалению, автобус, на котором клязинцы могли без проблем добираться в школу, часто ломался, и ребятам приходилось топать несколько километров через лес. В апреле, мае и сентябре дети воспринимали дорогу как прогулку, но в остальное время, когда вокруг стояла темнота, им было страшно, поэтому школьники сбивались в стайки. Из деревни Николино шли вшестером, из Павлова вчетвером, а в Клязино было всего две первоклассницы, и если одна заболевала, второй приходилось плохо.
В начале учебного года у Анжелы с Олей не было проблем. Оля, правда, брела на уроки с неохотой – чуть ли не в первый день занятий ей дали несколько обидных прозвищ и принялись дразнить. Но все же в сентябре девочки спокойно ходили в школу, но потом по утрам становилось все темнее и темнее.
Однажды в ноябре почти в кромешной темноте школьницы прибежали на остановку и узнали, что автобус опять сломался. Анжела поглубже натянула капюшон куртки и сказала:
– Побежали, а то опоздаем.
– Нет, – неожиданно ответила Оля, – не хочу, я заболела.
– Не ври, – рассердилась подруга.
– Правда, – прошептала Оля и попыталась выдавить из себя кашель: – Кха, кха… Температура поднимается, горло дерет…
– Если убежишь домой, тебе тетка накажет, – предостерегла Анжела.
– Не-а, – уверенно ответила Оля.
– А мне что, одной через лес тащиться? – чуть не заплакала Анжела. – Это не по-товарищески.
– Я боюсь темноты, – призналась Оля.
– Я тоже, но нельзя же школу прогуливать, – возразила подруга. – Пошли.
Взявшись за руки, девочки помчались сквозь строй мрачных деревьев. На середине пути Оля вдруг остановилась, вытянула вперед руку и закричала таким тонким пронзительным голосом, что у Анжелы заложило уши.
– Красный человек! Он пришел! Хочет отрубить мне голову и запереть в горе!
Анжела испугалась, вгляделась во тьму и заорала в ответ:
– Это елка, она больная, иголки бурые, засохшие…
Но Оля закрыла глаза и повалилась в грязь. Что испытала семилетняя Анжела, оказавшись в холодном темном лесу рядом с подругой, которая лишилась сознания, не передать словами. Бедная девочка разрыдалась, потом зачерпнула из лужи воду и стала лить ее на лицо Оли. В конце концов та очнулась и кое-как сумела встать.
Ознакомительная версия.
