…Дом был расположен углом, и поэтому из окна на лестнице была хорошо видна кухня в квартире этой подозрительной пары. Г-н Мош приблизился к стеклу и увидел своих соседей, которые оживлённо что-то обсуждали. Он прислушался. Как же странно было то, что ему довелось увидеть и услышать! Г-н Мош, казалось, был потрясён.
Склонившись над раковиной, Поле и Нини поливали друг другу на руки. С лихорадочной поспешностью они снова и снова намыливали руки, с которых текла рыжеватая пена.
— Поторапливайся, Нини, — говорил Поле, — да отмывай получше пальцы. Если сразу не оттереть, потом ни за что не сойдёт.
— Я сейчас, сейчас, — бормотала Нини дрожащим голосом.
— Мне и на передник попало, — добавила она.
— Намыль его тоже. А не сойдёт, так мы его сожжём.
Затем Поле снял с кухонной полки измазанный в крови молоток и принялся его тщательно мыть.
— Это тоже нужно как следует отчистить, — продолжал он.
Г-н Мош начинал понимать, что здесь произошло. Он машинально поднялся на три ступеньки, которые отделяли его от квартиры верхних жильцов. Дверь была приоткрыта… Какая неосторожность! Г-н Мош неслышно переступил порог и оказался в коридорчике, ведущем на кухню. Внезапно он на что-то наткнулся ногой. Глаза г-на Моша уже привыкли к темноте, присмотревшись; он различил тело человека, лежащего лицом вниз. На затылке его зияла страшная рана.
Это был труп кассира! Сомнений больше не оставалось: Поле убил служащего Национального банка. Из сумки несчастного бухгалтера выглядывали тугие пачки купюр, к которым, видимо, ещё никто не прикасался. Оставалось только наклониться и поднять их. Но Поле и Нини ещё не успели этого сделать. Удачно осуществив задуманное, они спешили теперь скрыть следы преступления и поскорее смыть кровь с рук и с одежды. В спешке они не позаботились даже о том, чтобы запереть входную дверь, уверенные, что в этот предвечерний час дом пуст и никто их не потревожит.
Тело было совершенно неподвижно. Очевидно, бухгалтер был убит на месте. Г-н Мош, застывший было в нерешительности при виде ужасного зрелища, вновь услышал голоса сообщников, которые по-прежнему находились в кухне и обсуждали, как лучше уничтожить следы преступления. Но внимание г-на Моша уже было поглощено другим: толстые пачки банкнот, лежавшие почти на полу, словно предлагали себя тому, кто захочет их присвоить. Соблазн был слишком велик, и г-н Мош не смог устоять. Едва различимый в темноте коридора, он по-кошачьи скользнул вперёд, проворно нагнулся и, выхватив из сумки пухлую пачку денег, стремительно отскочил назад. Поле и Нини замолчали (уж не заметили ли они?), но вскоре их шёпот возобновился. Не теряя больше ни секунды, г-н Мош стремглав выскочил на лестницу, бросился к себе в квартиру и, плотно заперев за собой дверь, принялся считать выручку. Дельце было удачным, что и говорить! Помимо десяти тысяч франков, отданных кассиру, у г-на Моша в руках оказалось ещё десять купюр, каждая достоинством в тысячу франков.
— Отличное помещение капитала! За минуту твои денежки удваиваются, — пробормотал довольный г-н Мош.
В эту самую минуту раздался звонок в дверь. Старый стряпчий смертельно побледнел от страха и машинально прижал деньги к груди. Едва дыша, он ждал, позвонят ли ещё. Раздался новый звонок. Г-н Мош мигом наметил план действий.
— Вдруг это клиент, и я упускаю хорошую возможность, — резонно подумал он. — А если это Поле, то я просто не впущу его. Пускай расхлёбывает всё сам, пока сюда не нагрянула полиция.
Дождавшись третьего звонка, Мош подошёл к двери.
— Кто там? Вам кого? — спросил он.
— Простите, здесь живёт господин Мош? — раздался из-за двери робкий женский голос.
— Да, сударыня, но я не знаю, принимает ли он сейчас. А что вам угодно?
— Я бы хотела поговорить с ним насчёт квартиры в его доме на улице Эванжиль.
Посетительницу, которая хотела снять квартиру безусловно стоило впустить.
— Подождите секундочку, сударыня, — заговорил вдруг Мош надтреснутым старушечьим голосом. — Я сейчас спрошу, согласен ли хозяин вас принять.
И он затопал по направлению к жилым комнатам, подражая мелким, семенящим шагам пожилой женщины. Через несколько секунд он подчёркнуто тяжёлым шагом вернулся назад. Повернув два раза ключ в замке, г-н Мош приоткрыл дверь и выглянул на лестничную клетку. Не заметив ничего подозрительного и удостоверившись, что посетительница пришла одна, он наконец впустил её в квартиру.
— Прошу вас, мадмуазель, — сказал Мош с вежливым поклоном.
Затем он провёл посетительницу в комнату.
Перед Мошем была высокая стройная блондинка лет 25, одетая скромно, но изящно и со вкусом. Густая траурная вуаль позволяла лишь догадываться о красоте молодой женщины.
Внимательно рассмотрев посетительницу, Мош жестом пригласил её сесть.
— Сударь, — начала незнакомка, — я живу в настоящий момент на улице де Куронн, но это слишком далеко от моей работы. Я работаю в машинописном бюро на одном предприятии в Обервилье, и мне необходимо найти квартиру где-нибудь поблизости. В вашем доме на улице Эванжиль я присмотрела подходящую квартиру, которую я хотела бы снять. Но прежде я осмелюсь просить вас об одном одолжении. Консьержка сказала, что, может быть, вы согласитесь…
Посетительница говорила неторопливо, просто и ясно. Чтобы выиграть время и окончательно привести свои мысли в порядок, Мош спросил:
— С кем я имею честь разговаривать?
— О, простите, я забыла представиться, — слегка смутившись ответила молодая женщина. — Меня зовут… Элизабет Доллон.
Лёгкое колебание посетительницы не ускользнуло от наблюдательного г-на Моша. Старый стряпчий пристально посмотрел на свою собеседницу. Ему показалось, что она покраснела.
— Элизабет Доллон, — задумчиво повторил г-н Мош. — Кажется, это имя мне знакомо.
Молодая женщина взволнованно поднялась с места. Её лицо исказила судорога, и она словно потеряла дар речи. Ей потребовалось огромное усилие, чтобы овладеть собой и снова заговорить.
— Извините, сударь, но мне очень трудно называть моё имя.
— Почему же? — вежливо осведомился г-н Мош.
— Потому что моё имя, сударь, печально прославилось несколько лет назад смертями самых дорогих и близких мне людей. Сначала мой отец был убит в железнодорожном вагоне при невыясненных обстоятельствах. Не менее страшная участь ожидала моего брата, погибшего от руки преступника, который, к тому же, навлёк на несчастного, уже после его смерти, обвинения в ужаснейших злодеяниях.
Этих кратких сведений г-ну Мошу было вполне достаточно.
— Да-да, я вспомнил! Дело Жака Доллона… Так это ваш брат? Его ещё называли «мертвец-убийца».
Молодая женщина, поражённая в самое сердце этим напоминанием о недавнем и страшном прошлом, лишь молча кивнула головой. Плечи её затряслись от беззвучных рыданий. Г-н Мош попытался успокоить свою посетительницу.
— Извините, сударыня, что я оживил в вас эти грустные воспоминания. Поскольку вы собираетесь снимать у меня квартиру, я обязан был узнать ваше имя. Но уверяю вас, что отныне…
Элизабет Доллон поблагодарила его кивком головы.
Внезапно г-н Мош вскочил с места и с поспешностью, неожиданной в его преклонном возрасте, метнулся к входной двери. Ему неожиданно стало страшно. А может быть, он услышал какие-то звуки. Удостоверившись, что в прихожей никого нет, он немного успокоился и, заперев дверь на два оборота, вернулся в комнату.
Одолжение, о котором просила Элизабет Доллон, не требовало от Моша особых затрат, и он быстро на него согласился.
— Если квартира для вас велика, я разделю её пополам перегородкой, и вместо пяти комнат у вас будет две, — сказал г-н Мош. Квартплату я, соответственно, тоже сокращу вдвое.
— Большое спасибо, сударь. Консьержка говорила мне, что вы, наверное, не откажете.
— Когда вы намерены переехать?
— Как можно скорее.
— Ну что же, как только перегородка будет готова, милости просим.
Мош порылся в выдвижном ящике и извлёк договор о сдаче внаём квартиры.
— Подпишите, пожалуйста, — обратился он к Элизабет Доллон.
И пока она послушно выполняла эту формальность, Мош осведомился у неё заботливым тоном:
— Вы живёте одна, не так ли? Совсем одна?
— Ну да, сударь, — удивлённо ответила молодая женщина, не понимая, куда клонит её будущий домовладелец.
Г-н Мош объяснился.
— В моём доме на улице Эванжиль живёт почтенная, состоятельная публика… Я не собираюсь судить ваше поведение, но если у вас вдруг появится друг или э-э… друзья, не нужно их приводить домой, или, во всяком случае, делайте это пореже.
Элизабет Доллон резко поднялась с места.
— Извините, сударь, — сурово сказала она, глубоко уязвлённая бестактными словами Моша, — я честная женщина, и я не знаю, какие у вас есть основания…
