– Ну уж нет, как бы не так! Из-за какого-то дурацкого лифта пропускать презентацию! – Она принялась кулаками колотить по всем кнопкам подряд, и двери вдруг открылись.
– Скорее! – воскликнула подруга. – Бежим, пока он не передумал!
Тайка схватила меня за руку и выволокла наружу. Мы находились на третьем этаже.
– Что будем делать? – полюбопытствовала я.
– Пойдем пешком, неизвестно что от этого лифта можно ожидать, а других нет.
Я произвела в уме математические расчеты и сказала:
– Ты хочешь сказать, что надо пройти семнадцать этажей и миллиард ступенек? Не-е-ет, ты как хочешь, а я иду домой.
– Стой! – она успела схватить меня за шарф. – Неужели ты спасовала перед каким-то десятком этажей?
– Перед семнадцатью, – уточнила я, стараясь освободиться, но Тая вцепилась в деталь моей одежды мертвой хваткой.
– Сена, ты не можешь меня бросить! Это ведь общее дело! Я же для нас обеих стараюсь!
Моя совесть проснулась и сказала мне: «Иди, неблагодарная.»
– Ну, хорошо, только ради тебя, – вздохнула я и медленно поползла по ступенькам, экономя силы.
У одиннадцатого этажа моя совесть заткнулась, уступив место ярости благородной. С меня лило в три ручья, а ноги казались сделанными из рассохшегося дерева. Тая шла впереди и не жаловалась, подавая мне пример.
– Я не могу больше, – ныла я, – давай устроим привал.
– Никаких привалов! Иди, в конце концов, немного потренируешься!
– Хорошо тебе говорить, ты год назад две недели на тренажерах занималась, теперь-то тебе легко! А мне жарко, тяжко, я не могу больше, я умираю!
– Не надо было одеваться, как на зимовку, весна на дворе.
– Весна только началась, и я мерзну. Но если бы знать, что придется пешком ползти на вершину небоскреба, я бы надела купальник и шлепанцы!
– Перестань, Сена, – сопела Тая. – Не так уж и высоко, зато представь, как будет легко спускаться вниз.
– А, что, мы разве не поедем на лифте?! – завопила я.
Наконец добрались до проклятого этажа. Я вытерла пот со лба и подняла со ступеньки выпавший из ослабевшей руки шарф.
– Теперь у меня ноги неделю будут трястись и болеть, – пожаловалась я.
– Хватит скулить, противно слушать.
Тая решительно направилась к нужной квартире. Позвонив, мы постарались придать себе пристойный и чинный вид. Когда дверь открылась, у меня потемнело в глазах. Это была самая страшная женщина, которую мне когда-либо доводилось видеть. Высоченного роста, ужасно костлявая, с лицом, обтянутым белой кожей, с водянистыми глазами навыкате и тощим желтым пучком волос на макушке.
– Проходите! – произнесла она надтреснутым голосом и скрылась в недрах квартиры.
– Мамочка, – прошептала я и посмотрела на Таю, у нее тоже был немного растерянный вид. – Может, пойдем отсюда, пока не поздно? Я даже согласна идти пешком.
– Ну, что ты как маленькая, в самом деле, – прошипела она, не двигаясь, однако, с места.
– А вдруг она сейчас заманит нас в свое логово и там съест?
– Перестань говорить глупости, – Тая решительно втолкнула меня в квартиру вампирши и вошла сама.
– Разувайтесь и проходите в мой кабинет! – раздался откуда-то голос дракона.
Проникнувшись чувством суеверного страха, я сбросила туфли и неуверенно двинула вперед по полутемному коридору. Кабинетом оказалась комната, оборудованная как небольшой косметический салон, и я подумала, что дракон зашибает неплохие деньги и наверняка где-то на кухне, стоит микроволновая печь… большая и красивая…
– Присаживайтесь! – она кивнула на кресла у большого зеркала. В руках у нее был какой-то флакон. – Это специальный шампунь…
«Против блох», – мысленно добавила я.
– …от него ваши волосы станут особенно мягкими и шелковистыми…
– Вы знаете, – перебила я, – у меня волосы и без того чересчур мягкие и шелковистые, нельзя ли мне шампунь с другим эффектом, чтобы они стали пожестче? Тогда будет казаться, что их больше, чем на самом деле…
От взгляда, которым меня наградила Марго, я должна была примерзнуть к полу, но вместо этого я села в кресло и покорилась судьбе. Вампирша начала с Таи. Вымыв ее волосы, она расчесала их и с отвращением посмотрела на отражение в зеркале.
– Вы не хотите сменить цвет? – спросила она.
– Не знаю, – растерялась подруга.
От природы Таюха брюнетка, но с этой природой она находится в постоянных непримиримых противоречиях, и на данный момент ее шевелюра была светло-песочного цвета – практически блондинка. И сколько б я не твердила ей, что с густыми черными бровями это смотрится глупо, кто бы стал меня слушать?
– Если вы сомневаетесь, можно воспользоваться оттеночной пеной, она смоется недели через две.
– Давайте, – решилась Тая, – гулять, так гулять.
Марго укоротила прядки и выкрасила светлые волосы подруги в странный апельсиновый цвет. Пока это сохло, она принялась за меня. Марго внимательно осматривала мою голову со всех сторон, словно раздумывала, стоит варить из нее суп или нет.
– Пожалуй, я бы вам отрезала…
«Не надо! – хотела крикнуть я. – Чем же я буду думать?»
– …челку. Что вы на это скажете?
– Ах, челку, – обрадовалась я. – Не знаю, мне бы не хотелось вносить такие кардинальные изменения во внешность. Видите ли, насчет волос я очень консервативна, и всю жизнь пытаюсь отрастить волосы одной длины, чтобы не лезли в глаза.
Глаза Марго буравчиками провертели во мне несколько дырочек, и я благоразумно замолчала, чтобы ей не захотелось отрезать мне еще что-нибудь кроме челки. Марго немного подровняла пряди и тоже предложила изменить цвет. Из солидарности к апельсиновой подруге я согласилась.
– Пожалуй, вам подойдет оттенок красного дерева, – задумчиво произнесла она, – да, подойдет.
Марго взялась за дело. Когда я подсохла и посмотрела в зеркало, моя прическа была точно под цвет старого секретера, что стоит у меня дома, теперь две недели буду гармонировать со своей мебелью, а кто знает, может это писк сезона?
Затем Марго долго склоняла нас к химической завивке, но мы были непреклонны, слишком много было примеров того, во что в скорости превращаются роскошные кудри. Носить вместо прически на голове старую мочалку ни мне, ни Тайке не хотелось, поэтому мы были согласны только на простую укладку.
После усилий обиженного дракона Тая стала походить на милого французского пуделя, а я на афганскую борзую.
Потом настала очередь маникюра и педикюра. Марго так долго тиранила мои ноги, что стало совершенно очевидно – ходить я больше не смогу никогда, так и буду разъезжать в инвалидной коляске с накрашенными ногтями… и кто их вообще там, в туфлях увидит, в самом деле?
С руками было немного проще и не так больно. Когда все мои ногти стали такого же цвета, что и прическа, Марго взялась за лицо. Волосы были подняты тугой повязкой, а мой образ тщательно замазан каким-то зеленым цементом. Высыхая, цемент трескался и отваливался небольшими кусочками. Я с ужасом посмотрела на все это дело и покосилась на подругу, она тоже трескалась и пугалась. Я уже представила, что именно такими мы и останемся, вот уж точно на презентации не пройдем незамеченными, но Марго вскоре смыла с нас этот зеленый страх. Физиономии вроде бы существенно не изменились, но хорошо, что они вообще остались при нас.
Потом она занялась нашим макияжем. Выбирая, по ее словам, самые прогрессивные цвета, Марго превратила нас в каких-то очень странных существ с явными признаками психического расстройства на лицах. Потом назвала сумму и пожелала хорошо провести время. Оторвав от сердца бешеные деньги, мы, все из себя красивые и прогрессивные, потопали на выход. Тая вызвала лифт, и пока он поднимался, мы разглядывали друг друга.
– По-моему, мы выглядим слишком прогрессивно, – неуверенно произнесла я. – Больше смахиваем на каких-то безумных клоунов, тебе не кажется?
– Мы ничего не соображаем в моде, – отрезала Тая, однако в ее голосе не было особой твердости. – Теперь мы не будем выглядеть среди богемы как Нюшка с Марфушкой из деревеньки Нижнее Перепердищево.
Лифт подошел и приветливо раскрыл перед нами двери. Начисто позабыв о его недавней подлости, мы преспокойно залезли в кабину и поехали. Между седьмым и шестым этажом мы снова застряли. Нет, сегодня был явно не наш день.
Перевалило далеко за полдень, когда мы, наконец-то попали домой. Вошли в квартиру, и Лаврентий, увидев нас, как-то странно икнул и попятился.
– Кажется, ему нравится, – заметила Тая.
– Да, но, по-моему, он нас не узнает. Лаврик, это мы, твои мамы! Иди сюда, масик.
Но масик стоял в стороне и недоверчиво смотрел на нас, неуверенно помахивая хвостом.
– Эти сенбернары такие впечатлительные, – фыркнула, разуваясь, Тая. – Чуть что, сразу в обморок. Давай, перекусим побыстренькому и начнем собираться. Я утром принесла к тебе свои платья…
– Все? – удивилась я.
