— Роза, Роза, — прошептала еле слышно Мэри. — Хозяин умер!
— Кто-то должен сообщить им, — дворецкий обвел взглядом двери четырех спален. — Не знаю, кому это лучше сделать…
Роза быстро сориентировалась и ловко вывела себя из игры тем, что ударилась в истерические рыдания. На глаза Мэри тоже навернулись слезы. На шум вышла из спальни мисс Гарриет Мэтьюс. Она была еще в папильотках и без очков, отчего близоруко щурилась.
— Что такое? Мэри, если ты разбила китайскую чашку, то знай, что тебе вычтут из жалованья, и все дела. Нечего рыдать по всякому поводу.
— О, мадам, но хозяин… Хозяин… — залепетала Мэри.
В холл выглянула Стелла в полупрозрачной пижамке.
— Боже мой, отчего такой гам? — раздраженно поинтересовалась она.
— Стелла! Ты забыла одеться! — строго заметила ей тетка.
— Ничего страшного. Да прекрати ты голосить, Роза! Что такое?
Теперь ревели уже обе служанки.
Бичер набрал воздуха в легкие и произнес:
— Хозяин умер, господа.
Мисс Мэтьюс издала короткий вопль, а Стелла спокойно заявила:
— Что еще за чепуха?
— Это правда, мисс. Он уже закоченел.
Стелле это выражение показалось смешным, и она глупо хихикнула.
— Как ты можешь смеяться над этим, Стелла! И все равно, я, конечно, тоже не верю! Где мои очки? Мэри! Принеси мне мои очки!
— Я пойду посмотрю, — сказала Стелла, выходя в холл.
— Но только не в этой пижаме! — возопила мисс Мэтьюс.
Стелла снова прыснула в кулачок и сунулась в комнату дяди. Там у постели стоял поднос с чаем, но даже Стелле, впервые видевшей покойника, было ясно, что дядя выпил свой последний в жизни чай еще накануне. Грегори Мэтьюс был несомненно мертв.
Он лежал на спине в несколько неестественной позе, рука его вцепилась в простыню, словно в последней конвульсии. За спиной у Стеллы послышались шаги ее тетки Гарриет, и Стелла подалась назад со стоном:
— Не заходи сюда, тетя… Это ужасно!
Гарриет Мэтьюс, однако, поправляя на носу пенсне дрожащей рукой, все-таки всунула голову в комнату.
— О Боже, он мертв! — воскликнула она так изумленно, словно не предполагала, что ее брат смертен. — Это все его давление! И я была уверена, что ему не следовало есть эту утку вчера! Но никто не может меня упрекнуть, ведь вместе с уткой я заказала и котлеты! Но он к ним так и не притронулся, бедняжка! О Господи, как это все жутко! О, мы часто с ним ссорились, но голос крови — голос родной крови — звучит не на губах, а в душе! О, несчастный брат мой! Господи, что станет со всеми нами…
— Это трудно сейчас сказать, — заметила Стелла. — А пока что давайте выйдем отсюда, тетя. И не надо так страшно убиваться и кричать, умоляю вас.
Мисс Мэтьюс позволила вывести себя в холл, но рыданий не прекратила, а наоборот, вошла во вкус и принялась причитать на разные лады еще громче. Роза, все еще икая от плача, передала, что мать просит Стеллу зайти.
Миссис Мэтьюс еще лежали в постели в своем моднющем пеньюаре и равномерными движениями удаляла с лица ватным тампоном остатки ночного крема. Она повернула голову к Стелле и проникновенно воскликнула:
— Ох, моя девочка! Какое несчастье! Бедный Грегори, я просто ушам своим не поверила! И ты знаешь, у меня было такое чувство, еще когда Роза зашла ко мне с грелкой… Я сразу ощутила, что стряслось неладное…
— Тетя Гарриет считает, что во всем виновата утка, которую он съел вчера за обедом, — еле сдерживая смешок, сказала Стелла.
Миссис Мэтьюс издала глубокий, артистически озвученный вздох:
— Положительные стороны Гарриет всем известны, но жаль, что в такой тяжелый момент мысли ее неспособны приподняться над пошлыми сторонами жизни… Какая там утка, Бог ты мой! Я со своей стороны могу сказать про Грегори только одно: неисповедимы пути Господни…
— Да-да, — прервала Стелла свою мать. — Но что нам теперь надо делать? У тети Гарриет нечто вроде трясучей разновидности падучей болезни, на здравые мысли она сейчас попросту неспособна. Может быть, позвать Гая?
— Ах, как хотелось бы, чтобы все эти ужасные переживания миновали моего мальчика! Он еще так молод…
— Если уж на то пошло, я на три года младше Гая, — уточнила Стелла. — И хоть я не считаю, что от него может быть много пользы, все же…
Мать взяла ее за руку.
— Не говори таким тоном, прошу тебя! Вспомни, теперь у нас в доме такое несчастье… А Гай — у него ведь такая тонкая, ранимая душа…
— Ладно, мама, хватит, — сказала Стелла. — Вообще-то я терпеть не могу истерик, но, если ты будешь разводить мелодраму, я просто закричу. Так что же нам надо сделать в первую очередь?
— Ах, какая ты у меня практичная девочка… Нам надо подумать, прочувствовать нашу утрату, прежде чем заняться скорбными приготовлениями…
Стелла повернулась, громко фыркнув от досады, и быстрым шагом вышла из спальни. В это же время в холл выполз заспанный Гай.
— Кажется, дядя помер? — недоверчиво протянул он сиплым после сна голосом. — Бичер запер дверь и пошел звонить доктору Филдингу. Он говорит, что сомнений быть не может.
— По-моему, хотя доктора действительно надо бы вызвать, но вряд ли — Филдинга, учитывая, что Грегори так его… гм!.. недолюбливал, — встряла мисс Гарриет.
— Не вижу, какое это может иметь для дяди Грегори значение, — хмыкнул Гай. — И все же странно, почему он ни с того ни с сего взял да вдруг умер? Конечно, у него было давление и все такое, но от чего же он скончался? У него был удар, что ли? И вообще, будет ли какое-то расследование? Как ты считаешь, Стелла? То есть, что я говорю, всем известно, что у него было слабое сердце. Это совершенно очевидно…
— Да, милый мой, но нам не стоит сейчас об этом говорить, — с нажимом сказала Гарриет Мэтьюс. — Понятно, что ты расстроен и болтаешь всякую чушь… Тебе надо проникнуться чувством нашей утраты, Гай. А все-таки… Все-таки я думаю, что Грегори любил меня больше других своих сестер, хоть и ссорился со мною то и дело… Но я стараюсь замечать в людях только хорошее…
— О Господи, сколько можно говорить вздор! вырвалось у Гая.
Гарриет Мэтьюс плотно сжала губы, после чего прошелестела с нарочитой вежливостью:
— Ступай и оденься прилично, Гай. Я имею в виду темный костюм, а не этот оранжевый свитер. И ты, Стелла.
— Конечно, дело не в оранжевом свитере, — заметил Гай. — Но я считаю, что все эти похоронные церемонии — просто какой-то варварский пережиток…
— Милый, я понимаю, что ты не хотел меня обидеть, — грустно сказала тетка. — Но умоляю, не говори о святом таким развязным тоном…
— Видите ли, по своим философским воззрениям я чистой воды агностик, — заметил Гай несколько свысока. — И когда вы упоминаете о святом, мне мало о чем это говорит.
— Ладно, хватит молоть языком, — бросила ему Стелла, подталкивая к двери. — Твои взгляды на философию или на похороны никого не волнуют.
— Это не только мои взгляды, — горделиво сообщил Гай. — Так мыслит все прогрессивное человечество!
— Неужели? — с издевкой переспросила Стелла и удалилась в свою спальню.
Как и предполагала Мэри, доктор Филдинг появился в «Тополях» еще до завтрака. К этому моменту Стелла и Гай уже приняли ванну и оделись подобающим образом. Гарриет Мэтьюс, сверх того, успела еще и позвонить своей сестре Гертруде Лаптон, а также отдать множество указаний кухарке, что делать с жареной рыбой и яйцами, еще с вечера заготовленными на завтрак, поскольку никто, по мнению мисс Гарриет, в такое траурное утро просто не сможет притронуться к пище. Однако кулинарные распоряжения мисс Гарриет Мэтьюс были сразу же отменены Стеллой и Гаем, которые чувствовали, напротив, небывалый аппетит, и перепалка между ними и теткой была в самом разгаре, когда вошел Филдинг — высокий человек слегка за тридцать, с вечно искривленными в усмешке губами и широко расставленными серыми глазами.
Стелла бросилась ему навстречу с восклицанием:
— О, Дерек, слава Богу, наконец-то!
Она взяла его за руку и слегка пожала ее игриво.
— Только не надо этого теперь, когда в доме мертвое тело! — тут же возникла тетка Гарриет. — Ведь сегодня, я думаю, доктор Филдинг… Я имею в виду, несмотря на его трения с покойным Грегори… То есть, я хочу сказать, доктор, вы, очевидно, тоже чувствуете сейчас скорбь, не правда ли? Ах, какое несчастье! Ах, как мне жаль бедного Грегори — никому в мире так не жаль его… Я думаю, доктор, эта жирная утка довела его, доконала… А он так любил покушать, Грегори… Я умоляла его не есть утки, а взять лучше постные телячьи котлетки, но он к ним и не притронулся, и теперь они отправлены прислуге на кухню… Настоящая английская телятина, можете себе представить?!
Доктор Филдинг, украдкой пожав в ответ пальчики Стелле, прервал этот вдохновенный монолог на темы смерти и телятины и попросил допустить его к телу.
