Ознакомительная версия.
Несчастная председательша побелела так, что посрамила цветом своего лица упомянутую обувь, сотворила крестное знамение и с визгом убежала. Она так и не узнала, что мамуля говорила с ней всего лишь о свежевыстиранных белых чешках, которые Тамара Павловна только что собственноручно прищепила на веревку!
– Так что с тобой случилось, детка? – спросил меня папуля.
– Увы мне, я рассталась с Хомкиным, – скорбно пояснила я ему и азартно чавкающему Зяме.
– Ну, и черт с ним! – Папуля ласково чмокнул меня в мокрую макушку. – Все равно он никому из нас не нравился!
Это прозвучало так, словно мое семейство забаллотировало Хомкина после дегустации. Я кровожадно усмехнулась, представив хорошо прожаренного Хомкина, украшенного розетками из овощей и с печеным яблоком во рту… Выглядит не слишком аппетитно.
– Попробуй-ка это! – сказал папуля, подсовывая мне под локоть тарелочку с чем-то гораздо более симпатичным, чем жареный Хомкин.
Я почувствовала, что мое горе отступает. Оно, конечно, еще вернется, но не раньше, чем я съем весь папулин пломбир!
Я взяла серебряную ложечку и сосредоточилась на этом процессе.
У земляничного пломбира был приятный вкус с легкой кислинкой, а миндальный чуточку горчил, но это не помешало мне съесть оба шарика и даже тщательно подобрать подтаявшее мороженое ложечкой.
– Умм! – Я на секундочку закрыла глаза, потом снова открыла их и деловито перевернула креманку.
В вазочке еще оставались два шарика: фисташковый и шоколадный, и останавливаться я не собиралась.
– Как ты можешь столько есть? – скривил губы Зяма.
Это означало, что сам Зямочка уже до такой степени объелся папулиной курочкой с африканской ботвой, что на мороженое у него просто нет сил.
– Я не ем, а провожу сравнительную дегустацию, – добродушно ответила я. – Выясняю, какое мороженое вкуснее, чтобы в следующий раз взять полную порцию.
– Ну, с добавкой ты не задержишься, правда? – Зяма иронично посмотрел на меня поверх чайной чашки и, неожиданно подобрев, объявил:
– Дорогие мои, хочу поделиться с вами своей радостью. Представьте, я наконец-то нашел Хельгу!
Я задержала во рту комочек мороженого. Не для того, чтобы лучше прочувствовать вкус уже протестированного мной земляничного пломбира, а чтобы не ляпнуть чего лишнего. Понятия не имела, что Зяма ищет какую-то Хельгу! Да кто она такая?
– Я долго искал ее, – в ответ на мой невысказанный вопрос признался брат. – Последние три месяца Хельга была моей розовой мечтой!
Я немного огорчилась. До сих пор у меня были все основания считать, что идеалом женщины для братца являюсь я сама. Во всяком случае, Зяма не раз говорил, что был бы рад, если бы я приходилась ему не сестрой, а женой. Мол, с супругой он всегда мог бы развестись, а родная сестра – это, увы, пожизненное наказание. Я всегда думала, что за грубостью Зяма скрывает свое восхищение моими многочисленными незаурядными достоинствами. А тут вдруг какая-то Хельга!
Интересно, как она выглядит? Если судить по имени, это должна быть долговязая блондинка, шведка или датчанка, голубоглазая дылда типа Умы Турман или Бриджит Нильсен. Я вообразила себе белокурую девицу гренадерского роста, в шерстяном свитере с оленями, с лыжными палками в руках и снегоступами на ногах. Боже, что могло понравиться Зяме в такой вульгарной особе? Я гораздо интереснее! Правда, не очень похожа на Сольвейг и вовсе не умею ходить на лыжах. Но рост у меня для женщины вполне приличный – сто семьдесят пять сантиметров, к тому же совсем недавно я в очередной раз перекрасила волосы и стала блондинкой.
– Эта Хельга – она из Скандинавии? – спросил папуля, повязывая непромокаемый передник и перемещаясь к мойке, забитой грязной посудой.
– Из Германии, – ответил Зяма, передав папе еще одну немытую чашку – свою собственную. – И в полной мере обладает всеми немецкими достоинствами!
«Значит, эта Хельга вкусно готовит, фанатично наводит порядок в доме, дрессирует многочисленных детей и истово молится в кирхе», – подумала я и еще больше приуныла. У меня пока нет детей, я не набожна, не слишком аккуратна, а приготовлением пищи в нашем доме занимается исключительно папуля. Да, на настоящую арийку я не тяну!
– А как она выглядит? – не без ревности спросила я братца.
– Выглядит она превосходно! – Зяма мечтательно прищурился. – Представьте: вся такая шоколадная, стекла в золоте, и для своих лет замечательно сохранилась!
Я тихо охнула. Выходит, тайная мечта моего брата – пожилая мулатка-очкарик?! Я уже открыла рот для вопроса, но папа меня опередил.
– Сколько ей лет, ты сказал? – громко, перекрикивая шум льющейся воды, спросил он Зяму.
– Разве я говорил? Что-то около тридцати, – Зяма потихоньку подтащил к себе забытую мной креманку с остатками мороженого.
Я на этот разбой не обратила внимания. Стало быть, его возлюбленная мулатка еще далеко не старушка…
– Мне ее долго не отдавали, потому что какой-то другой парень обещал дать больше, но я твердо решил, что заполучу ее во что бы то ни стало! – уплетая мой пломбир, трещал разговорившийся Зяма.
Мне сразу же захотелось узнать, откуда именно Зяме не отдавали его шоколадную красотку. Может, она томилась в каком-то гареме? Или даже в борделе?
– Денег у меня больше не было, так что я даже начал прикидывать, как бы мне ее украсть, но тут эта тетка, хозяйка Хельги, неожиданно сдалась, – продолжал Зяма.
Я укрепилась в мысли, что близорукая мулатка была узницей публичного дома, и прониклась уважением к братцу. Он, конечно, беспутный малый, но какой темпераментный!
– Зяма, эта твоя история с Хельгой – просто сюжет для бразильского сериала! – сказала я.
Зяма поморщился: в отличие от меня, он никогда не смотрит «ля фильма латина». А вот я время от времени смотрю, чтобы выяснить, что за блюдо латиноамериканской кинематографической кухни предложено телезрителям на этот раз: простое мыло, жидкое мыло, гель для душа или шампунь без слез. Это моя собственная классификация сериалов по степени слезовыжимания и душераздирательности.
– Пойдем, я тебе ее покажу! – Зяма вскочил и потянул меня за руку.
– Зяма! Ты так сразу притащил эту жертву расовой дискриминации в наш порядочный дом?! – Мое восхищение Зяминым темпераментом превратилось в возмущение его глупостью и безответственностью.
– Что ты мелешь? – Братец подтащил меня к двери своей комнаты, вдруг охнул, согнулся пополам и убежал в туалет.
– Может, курица была чуток жирновата? – озадаченно почесав в затылке, где еще сохранилось немного волос, спросил папа.
И принялся вслух рассуждать, что будет, если заменить инородные русскому организму бананы и ананасы привычной картошкой и яблоками. Не слушая его, я толкнула дверь в комнату брата. Она была заперта. Тогда я опустилась на корточки и приникла глазом к замочной скважине.
В темноте за дверью призрачно белело нечто весьма объемное, вроде пододеяльника, который сначала раздуло ветром, а потом крепко прихватило морозом.
– Что за чертовщина? – воскликнула я.
– Дай-ка! – папуля ловко потеснил меня и тоже заглянул в скважину. – Хм… Может, это мамина муза ошиблась комнатой?
Я призадумалась.
Муза – вдохновительница ужастиков, по идее, должна иметь наружность настоящего монстра. Возможно, это крупногабаритное привидение действительно ошиблось адресом и попало вместо мамули к Зяме?
– Басенька, выйди к нам! – возвысил голос папуля.
Бася, то есть Барбара, она же Варвара по паспорту – это наша мамуля. На зов она величественно выплыла в коридор и коротко спросила:
– Ну?
– Взгляни, пожалуйста, это не твое? – попросил папуля, уступая супруге место у замочной скважины.
– Я смотрю, все в сборе и готовы к презентации? – из туалета вышел повеселевший Зяма. – Секундочку, сейчас я открою. Вуаля!
– Гос-с-поди! – прошептала мамуля.
Папуля закашлялся, подавившись восклицанием, а я молчала. У меня просто не было слов!
Посреди Зяминой комнаты высился объект, конфигурация которого идеально подпадала под определение «поперек себя шире». Он был укрыт белой простыней, из-под которой торчали тонкие коричневые ножки, непристойно широко расставленные. У меня промелькнула мысль, что на сей раз Зяма сильно переборщил со своей любовью к крупным формам! Хотя ножки для такой массивной туши откровенно тонковаты, похоже, наша мулатка не отличается пропорциональностью фигуры…
– Вуаля! – Зяма щелкнул выключателем, и в комнате зажегся свет. – И еще вуаля! – братец широким жестом сдернул маскировочную простыню.
Вздох облегчения вырвался из моей груди.
– Твоя Хельга – шкаф?! – изумился папуля.
– Не просто шкаф, а настоящее сокровище! – с чувством вскричал Зяма.
Ознакомительная версия.
