Ознакомительная версия.
Мы зашлепали по жидкой глине. Рамик и Рейчел, обладатели длинных, мускулистых ног, неслись по грязи словно вездеходы, этим собакам плевать на непогоду. Рейчел, как все стаффорды, полная пофигистка, а Рамик не испытывает никаких комплексов. Вот мопсихи недовольно ворчали, сидя у детей на руках. Опустить их на землю было невозможно, мигом лягут и откажутся идти; кошки тоже негодовали и время от времени издавали сдавленное фырканье, особенно возмущалась Пингва.
– Ёксель-моксель, – прогремел Макар Сергеевич, увидав на ступеньках своего дома нашу компанию, – вы что, из плена вырвались?
Я стянула с ног «зайчиков», швырнула их под крыльцо и пробормотала:
– Почти.
– Что случилось?
– Вы не поверите!
– Нашу дачу подорвали чеченские террористы! – гордо заявил Кирюшка.
– … – сказал генерал, – врешь!
– Дом рухнул, – вздохнула я, чувствуя дикую усталость, – весь развалился.
– Анька! – заорал Редькин.
На террасу высунулась его последняя жена, моя одногодка.
– Ой, Лампа, привет! Хорошо, что заглянули, только пирог вынула из духовки, будете?
– Да!!! – взвизгнули дети.
– К … матери плюшки! – взвился Макар Сергеевич. – Объявляю осадное положение. Всем приготовиться к эвакуации! Сухой паек и смена белья! Анька, собирай детей. Ленка, Сонька, Ритка, сюда, шалавы!
Выскочили невестки.
– Живо, живо, – распоряжался генерал. – Закрыть окна, обеспечить запас питьевой воды, керосин, свечи и спички.
Невестки разинули рты. Лена ошарашенно спросила:
– Папа, ты с крыльца не падал?
– Молчать! – грохотал генерал. – Во вверенном мне поселке факт терроризма налицо!
Аня тяжело вздохнула:
– Марик, надень дождевик, сапоги и сходи лично посмотри, что случилось. Юра, Сеня, проводите отца. А я пока всех переодену и накормлю.
Генерал, который неизменно оказывался под каблуком у каждой жены, тут же притих и вполне мирно сказал:
– Твоя правда, кисонька, нужно провести разведку на местности.
Стоит ли говорить, что следующие три дня в поселке только и судачили о нашей даче. Макар Сергеевич развил бурную деятельность. По участку, где еще недавно высился дом, носились какие-то люди, размахивающие бумагами, а генерал, словно Наполеон, управлял процессом. В среду Макар Сергеевич заявил:
– Иди сюда!
Я вылезла из гамака и в сопровождении мопсов явилась в генеральскую светелку на первом этаже.
– Садись и слушай, – велел старик. – Вот заключение комиссии.
Чем дольше он читал, тем больше у меня отвисала челюсть.
Алябьево, где разместились наши дачные владения, застраивалось в 60-е годы. Никита Хрущев, тогдашний главный человек Страны Советов, любил военных, а мой отец, хоть и был доктором наук, профессором и академиком, имел на плечах генеральские погоны, работал на военно-промышленный комплекс. Никита Сергеевич был человек широкий, совершенно не жадный, поэтому, когда военные попросили себе кусок земли под дачи, генсек велел нарезать им ее столько, сколько они хотят. В результате участки тут у нас такие, что мы даже не знаем, что находится в лесу за домом. Да еще наш надел оказался последним на линии, за ним опушка, а далее – просто чаща, в которой, как уверяет Кирюшка, водятся волки.
Долгие годы в поселке жили только свои, продать или купить дачу в Алябьеве было невозможно, но затем времена переменились. Сейчас тут появилось много новых красивых особняков. Честно говоря, старые дома смотрятся возле них убого. Один из таких дворцов возник и около нашей дачки, на опушке возле леса. Дом стоит очень близко от нас, впритык к забору, мы еще недоумевали, отчего хозяева не поставили его чуть подальше. С новыми соседями мы познакомиться не успели. Прошлой осенью, когда мы уезжали в город, на опушке росла высокая, в пояс, трава, а когда в этом году в конце мая прибыли, чтобы открыть новый дачный сезон, обнаружили высоченный бетонный забор и выглядывающую из-за него крышу, покрытую красивой красной черепицей. Из-за забора, больше похожего на заграждение от бронетехники, не доносится никаких звуков, только видеокамеры иногда поворачиваются с легким шуршанием, когда кто-нибудь подбегает к бетонным блокам совсем близко, а по ночам ярко вспыхивает свет прожекторов. Местное «сарафанное» радио утверждает, что там живет карлик, без семьи, разъезжающий по дому в инвалидном кресле. Услышав в первый раз эту версию, я оторопела и удивилась:
– Почему карлик?
– Такой уродился, – развела руками главная сплетница, вдова генерала Лялина, Марья Гавриловна.
– Отчего в инвалидной коляске? – не успокаивалась я.
– Так он мафиози, – охотно принялась растолковывать Марья Гавриловна. – Что-то они там не поделили, и ему прострелили ноги.
На мой взгляд, она несла дикую чушь, но Лизе с Кирюшкой эта версия пришлась по вкусу.
И вот теперь выясняется, что именно из-за пристанища безногого карлика мы лишились нашей любимой дачки.
– Вот, – тыкал мне в нос кипой бумаг Макар Сергеевич, – тут всё, смотри, почва в поселке…
Минут через двадцать до меня дошла суть дела. Не стану мучить вас подробностями, объясню вкратце. Оказывается, милая опушка с густой травой возле леса превращалась в болото. Новые хозяева осушили его, но дом поставили на «твердом» месте, поэтому здание оказалось почти вплотную придвинуто к нам. Огромное, трехэтажное, с бассейном, оно потребовало тяжелого фундамента, да еще бетонный забор, гараж на четыре машины, домик садовника… К несчастью, именно на границе наших участков обнаружился дефект почвы. Место оказалось не таким «твердым», как считали новые жильцы, и в один далеко не прекрасный момент получился перекос земли. Может быть, все бы и ограничилось легким наклоном нашей дачи, но длительные дожди сделали свое черное дело, и бревенчатое сооружение рухнуло.
– Это они виноваты, Ларионовы, их предупреждали, что дом надо ставить поодаль, нет, не послушались! И что вышло, мать их с музыкой, – злился Макар Сергеевич. – Вот сейчас он сюда явится…
– Кто? – я продолжала ничего не понимать.
– Да ты чем слушаешь, ухом или брюхом? – взвился генерал. – Хозяин идет, Ларионов Глеб Лукич. Ты ему должна судом пригрозить, поняла, дурында?!
В этот момент раздалось шуршание, я машинально выглянула в окно и увидела, как из большой лаково-черной иномарки легко вылезает стройный парень в джинсах и элегантной светлой рубашке. Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Юноша явно из породы нуворишей. Дачу Редькина и дворец господина Ларионова разделяют метров триста, не больше, но парнишка предпочел проехать это расстояние в авто. Боюсь, будет трудно с ним договориться.
– Эй, – ткнул меня в бок Макар Сергеевич, – не вешай нос, храброго пуля боится, смелого штык не берет, язви их мать…
Дверь калитки распахнулась, в светлицу генерала влетел аромат дорогого одеколона, хороших сигарет и качественного коньяка.
– Добрый день, Макар Сергеевич.
– И вам того же, Глеб Лукич, присаживайтесь.
Юноша подошел к столу, я глянула в его лицо и оторопела. Стройное спортивное тело венчала голова человека, много пожившего и повидавшего. Глебу Лукичу было лет шестьдесят, не меньше.
Следующие полчаса Макар Сергеевич, старательно пытаясь не употреблять крепкие выражения, растолковывал господину Ларионову, что случилось. Глеб Лукич слушал молча, изредка вздергивая брови. Потом, оглядев меня с головы до ног, вежливо осведомился: – Вы разрешите? – Взял папку с бумагами и принялся их изучать.
Мы с генералом терпеливо ждали.
– Что ж, – сказал наконец Глеб Лукич, – дело совершенно ясное, более того…
– Имейте в виду, – налился свекольной краснотой генерал, – я не дам в обиду эту девочку, мы с ее отцом… Э, да что там… Она подаст в суд на вас, так и знайте! Наш поселок особенный, тут…
Ларионов улыбнулся и повернулся ко мне:
– А что, обязательно судиться?
Улыбка волшебным образом преобразила лицо мужика, стало понятно, что он обаятелен и, скорей всего, как и Редькин, опытный ловелас.
– Нет, – пробормотала я, – можно решить дело миром, только как?
– Да просто, – спокойно пожал плечами Ларионов. – Я построю вам новую дачу, раз старая рухнула по моей вине. Такую же, как была… Сколько у вас комнат?
– Пять: три внизу, две наверху и веранда.
– Без проблем, – сообщил Глеб Лукич и, вытащив из кармана крохотный мобильник, сказал: – Олег, немедленно бери Константина и дуйте в Алябьево.
Потом, положив аппарат на стол, Ларионов продолжил, взглянув на часы:
– К полудню прибудет архитектор, и начнем.
Ошарашенная подобной оперативностью, я молчала, но Макар Сергеевич, приготовившийся к длительному скандалу, был крайне недоволен и решил хоть немного посвариться:
– Оно хорошо, конечно, что вы так реагируете, только где Лампа станет жить? Между прочим, у нее дети!
Глеб Лукич спокойно поинтересовался:
Ознакомительная версия.
