А меня волновало то, что я понятия не имела, сколько дров надо совать, чтобы печь раскалилась, дом нагрелся, но при этом не переборщить и не устроить пожар. Оставалось полагаться на интуицию.
Мало помалу в доме потеплело, от коньяка и еды мы расслабились и подобрели, ситуация перестала внушать отчаяние и ужас. И мы принялись обживаться. Застелили кровати, на столик водрузили печатную машинку, из кладовочки извлекли ведра, рваную пыльную ветошь, желая вымыть полы… но здесь все и тормозилось из-за отсутствия воды. И тогда Тая произнесла заветную фразу: «Идем к людям!» Прихватив ведра, мы покинули апартаменты.
– Может тут колонка какая-нибудь имеется или колодец, – вертела Тая головой, – ведь брали же Мордухины откуда-то влагу, чтобы брюкву свою поливать.
– На участке точно нет ничего похожего.
Колодец под деревянным навесом обнаружился в метрах пятидесяти от дома.
– М-да, – Тая внимательно осмотрела конструкцию, заглянула внутрь, – когда поедем обратно в Столицу, за нами будут волочиться наши грыжи.
– Прекрати! – меня всю передернуло. – Давай ведро!
С грехом пополам, основательно облившись, мы наполнили емкости жидкостью и поволоклись в обратном направлении.
Пока Тая драила полы, предметы мебели и, кажется даже стены с потолком, я подтапливала печку и вообще, радела по хозяйству, размышляя, стоит ли отдирать доски от окон?
– Ну, вроде бы жить можно, – отдуваясь, Тайка выплеснула грязную воду за порог, и тут же раздался чей-то приглушенный вскрик.
От неожиданности мы замерли, затем осторожно выглянули. У крыльца стоял какой-то дяденька, и с его аккуратного серого свитерка и брючек текли мутные ручьи.
– Ой, извините… – залепетала я.
– Вы чего это тут делаете? – грозно поинтересовалась Тая. – Это частная собственность! И как вы вообще проникли на территорию?
– Калитка была открыта, – он неловко пытался отряхнуться, но только развозил на себе грязь, – я зашел познакомиться с новыми соседями, узнать, не надо ли чего.
– Ничего нам не надо! У нас все есть! И больше не надо так подкрадываться!
– Простите, я не хотел.
А я его рассматривала. С приятной внешностью гражданин, одет опрятно и чисто (в недалеком прошлом), возраст определить затруднялась, таким вот не запоминающимся лицам могло быть и тридцать, и сорок, и сколько угодно. Я собиралась, было, пригласить его в дом и предложить прачечные услуги, но Таиска бесцеремонно захлопнула дверь.
– Ты чего это?
– Шляются тут всякие!
– Тая, ну какая же ты балда. Мы сюда зачем вообще приехали? А вдруг это сектант пришел на разведку?
– О, я и не подумала! – она стремительно распахнула дверь. – Эй, гражданин! Идите-ка сюда!
Гражданин был уже за калиткой, но, услышав Тайкин клич, с готовностью вернулся.
– Давайте мы вас тряпочкой протрем, – она втолкнула его в дом, – а то простудитесь, не дай бог.
На слове «бог» она сделала многозначительное ударение.
Пока Тая вдохновенно возила по одежде нового знакомца пыльной тряпкой из кладовки, я пыталась завести непринужденную светскую беседу.
– Места у вас такие замечательные, тихие, спокойные, романтичные, то, что надо для людей нашей профессии.
– А чем вы занимаетесь? – дяденька деликатно чихнул, пыль с тряпки стояла столбом. – Кстати, давайте знакомиться, меня зовут Юрий, я заведующий в местной больнице.
– А тут что, еще и больница имеется?
– Конечно, за дачными участками поселок, там все есть и больница, и школа, и библиотека, а здесь у меня у самого дача, восьмой дом.
Мы с Таей переглянулись.
– Очень приятно было познакомиться, всего доброго, до свидания, – она отшвырнула тряпку и вытолкала Юрия за дверь.
– Не наш клиент.
– Думаешь, врач не может быть сектантом?
– Нет, – покачала головой Тая, – это все равно, что милиционер – сектант.
– Ха-ха! Про секту Виссариона слышала? В тайге где-то там народ живет, всё имущество своему «святому» отписывая? Так этот Виссарион и есть бывший мент.
– Сена, я уверена, дядя чист, я это интуичу.
– Все равно надо было, как следует с ним пообщаться.
– Он в восьмом доме живет, так ведь? Пойдем завтра с ответным визитом, а сейчас я так устала, с ног валюсь.
Она присела на край кухонного стола-тумбочки.
– Я вот что спросить хотела, – я подкинула в печь последние полешки, – как ты думаешь, надо отдирать доски от окон?
– Давай только от двух – на кухне и в комнате, где машинку поставили, а то потом назад приколачивать забодаемся.
– А чем отдирать? Не руками же.
В поисках инвентаря, подходящего для этого дела, мы обшарили кладовочку, но ничего не нашли.
– Идем во двор, за одно дров еще прихватим, – набросила куртку Тая.
К счастью портить мордухинское имущество и разламывать сарайчик не пришлось, на связке болтался ключик и от этого замка. На улице уже основательно стемнело, света в сарайчике, разумеется, не водилось, поэтому пришлось ковыряться в потемках. Я, по возможности, подсвечивала зажигалкой, а Таиска, приглушенно ругаясь откуда-то из глубины, гремела скарбом. Неожиданно из темноты сарая вылетела штука, похожая на лом и я едва успела увернуться.
– Тая! Осторожнее! Чуть не убила!
– Прости, дорогая. Кажется, нашла.
Она появилась с длинной железякой, с какой-то растопыркой с одного конца и железным молотком с другого.
– Не уверена, но вроде бы это гвоздодер.
– Как им пользоваться?
– Умение и сноровка придут во время процесса.
– А лом зачем?
– Это не лом.
– А что?
– Не знаю, но пригодится.
Вручив мне инвентарь, Тая нагрузилась дровами, и мы вернулись в свою обитель скорби. На часах было всего-навсего половина девятого вечера, но мы чувствовали себя так, будто вдвоем вспахали колхозное поле и не спали семеро суток.
– Это мы воздухом надышались, – от непрекращающейся зевоты Тайкин рот не закрывался, – да еще по дому наработались.
– Неужели мы прямо сейчас, в такую рань завалимся спать?
– А почему бы и нет? Окна завтра распечатаем, все равно уже на улице темно.
– Ты тогда ложись, а я хоть для видимости набросаю пару страниц нашей совместной «книги».
– И охота тебе возиться? – изумилась подруга, с наслаждением избавляясь от одежды и переодеваясь во фланелевую пижаму.
– Ты ж сама говорила, надо, чтобы все было правдоподобно, вдруг сектанту интересно будет взглянуть на наши дурацкие рассуждения.
– Ну-ну, рассуждай.
Она стерла косметику, умылась остатками чистой колодезной воды и рухнула на кровать в соседней комнате. Я вставила в машинку чистый лист бумаги и глубоко задумалась. Минут через десять отстучала одним пальцем: «Если ли Бог?», и отправилась спать с чистой совестью.
* * *
Проснулись мы аж к полудню от множества сильных ощущений, как-то: холод, голод, мучительное желание немедленно посетить туалет. Приплясывая на месте, Тайка спешно одевалась. Какая на дворе погода было неизвестно, сквозь доски на окнах мало что просачивалось, поэтому казалось, что там, снаружи, такая же холодрыга, как и в доме, поэтому мы нацепили на себя все, что под руку попалось.
К сортиру неслись наперегонки, и, подумать только – редкий случай! – мне удалось опередить Тайку.
– Какое свинство! – расстраивалась она под дверью. – Какое подлое свинство!
Да, денек начался неплохо.
Затем пришлось снова повторить вояж за водой. У колодца курил уже знакомый нам грязный дедушка.
– День добрый, – Тая поставила ведро на землю и принялась деловито крутить ручку.
– Добрый, добрый. Вы что ль к Мордухиным заселились?
– Ага, – я на всякий случай отошла подальше, потому что дедушка то и дело смачно сплевывал.
– Откуда ж такие будете?
– Из Москвы, – Тая вытянула колодезное ведро и стала переливать воду к себе, – слышали про такой город?
Дедушка юмора не понял.
– И чего вы сюда в зиму что ль приехали?
Ой, ну прямо все надо мухомору знать.
– В осень мы сюда приехали, – Тая бросила казенное ведро в колодец, глядя, как быстро разматывается цепь. – Мы писательницы, хотим в тишине написать книгу.
– Писа-а-а-ательницы? – протянул дедушка, поочередно оглядывая нас белесыми глазами. – Всамделишные?
– Самые, что ни на есть, – перелив воду во второе ведро, подруга добавила на закуску: – Про Бога пишем.
И пока дедок не завалил нас вопросами, поспешили удалиться.
– Наверняка, это какой-нибудь местный сплетник деревенский, – сказала Тая, когда мы отошли на приличное расстояние.
– Глаза у него какие-то нехорошие, аж не по себе, может он сектант?
– Такой грязный?
– А что, они все обязательно чистыми должны быть? Он вполне может работать при общине.
– Такие дедуси, наверное, вообще никогда нигде не работают, их черти кормят.
– Тай, ты меня пугаешь!
На улице было солнечно и совсем по-летнему тепло, поэтому умывались во дворе, решив не возиться со всякими тазиками.
