Но чем дальше я продвигалась по грудам отходов, тем быстрее улетучивалась моя решимость разжиться картошкой по сходной цене. Я уже сильно жалела, что вообще полезла сюда. Кой черт занес меня в эти леденящие душу декорации в стиле Тарковского?
Передо мой простирались бескрайние горы объедков, различных упаковок, ярких коробок и ветхих тряпок. Все это нещадно смердело, мусор под ногами угрожающе колыхался, и, сделав следующий шаг, отважный исследователь мусорных залежей всерьез рисковал увязнуть в нем, как в болотной трясине. Но, несмотря на трудности, через каждые сто метров на помойных кручах копошились местные сталкеры. Бомжеватого вида люди в самых неожиданных нарядах придирчиво рылись в отходах, то и дело извлекая из общей кучи что-нибудь полезное и откладывая находку в сторону.
Поравнявшись с лихой старухой в оранжевых лосинах и надетом поверх лосин фиолетовом комбидресе, я дипломатично спросила:
— Не подскажете, любезная, где я могу найти Василия?
Бабка глянула на меня из-под козырька салатовой бейсболки и, растянув в улыбке ярко накрашенный рот, махнула рукой куда-то в сторону горизонта.
— Там он, на продуктовом складе… Хотя нет, погодь-ка, кажись, вон он идет…
И, сунув пальцы в рот, залихватски свистнула, привлекая внимание молодого парня в черной майке, спущенных на бедра шортах цвета хаки и высоких натовских ботинках — мечте скинхеда. Правое предплечье его хилой руки украшала брутальная кельтская татуировка, а неопрятную голову — длинный сальный хвост. Помоечный Бандерас остановился и, напряженно всматриваясь мне в лицо прищуренными глазами, вопросительно дернул поросшим редкой щетиной подбородком.
Несколько десятков настороженных глаз, привлеченных молодецким свистом товарки, уставились на меня. И каким-то внутренним чутьем я ощущала, что намерения этих людей далеко не так радужны, как мне бы того хотелось. Мамочки мои, как же я не подумала! Ведь если эти старатели углядят во мне соперницу, то мигом прибьют и не спросят, как звали. И на помоечных просторах никто и никогда не сможет отыскать мой обезображенный труп…
Я сглотнула, взяла себя в руки и, стараясь унять дрожь в голосе, как можно спокойнее произнесла:
— Добрый день, Василий… Галина рассказывала, что вы меняете ведро картошки на бутылку водки… Вот я и хотела узнать…
И тут я отчетливо поняла, что уже ничего не хочу узнать, а хочу как можно скорее унести отсюда ноги. И не надо мне никакой картошки, я согласна с утра до вечера питаться макаронами. Тем более что картошку преспокойно можно купить в поселковом магазине… А Василек, почуяв близость спиртного, расцвел улыбкой и сипло затянул, гостеприимно делая знаки следовать за ним:
— Дык, иптыть… Всегда пожалуйста…
Я нерешительно оглянулась по сторонам и, встретившись глазами со старухой в бейсболке, растерянно улыбнулась.
— Ну, чего стоишь? — шуганула она меня. — Топай за ним на продуктовый склад… Там знаешь, сколько картохи списанной? Три фуры пестицидных овощей вчера свалили. У тебя мешок-то есть?
Пятясь задом, я отчаянно замотала головой.
— Нет, нету у меня мешка, — говорила я, то и дело оскальзываясь на каких-то корках и в последний момент чудом не падая, потому что двигаться задом по рыхлым барханам отбросов было не очень-то удобно.
— А водка, водка-то у тебя есть? — отбросив в сторону коробку от стирального порошка, пошла в наступление фасонистая бабка.
— И водки нет, я так, только спросить зашла…
И, развернувшись лицом к дыре в заборе, вспугнутой кошкой стреканула по мусорным завалам.
— Вот люди, шляются без дела, только от работы отвлекают, — прокричала вдогонку местная обитательница и, выражая свое пренебрежение к моей безответственной персоне, оглушительно засвистела вслед…
Стоит ли говорить, что после посещения свалки я совершенно забыла, куда и зачем еду. Какая там больница, я так летела домой, как будто за мной черти гнались по пятам.
В дачный поселок, подпрыгивая на ухабах, я въехала ближе к вечеру. И еще на повороте к «Шанхаю» услышала редкие, выстраданные удары молотка. Это Славик, верный своему слову, доколачивал забор. Потный и измученный, как герой Урбанского в фильме «Коммунист», парень из последних сил поднимал над головой молоток и обрушивал его на ненавистную шляпку очередного гвоздя, рискуя либо лишить себя пальца, либо завалить с таким трудом возведенную конструкцию.
* * *
— Ну и где ты ходишь? — спросил любимый полным оптимизма голосом. Он уже больше не умирал от простуды, а снова собирался на рыбалку.
В компании с симпатичным шатеном под сорок и неизменным дядей Юрой Вадим готовил удочки. Мужчины разложили снасти прямо на траве и производили их осмотр, а если требовалось, то и небольшой ремонт.
Алиска и Бориска, расположившись на топчанах, слушали сказки. Вадька вынес музыкальный центр на улицу и таким образом решил две задачи одновременно — дети дышали свежим воздухом и при этом не ныли, требуя любимого «Гном Гномыча и Изюмку». Виолеттин внучек Володя бледной тенью ходил вдоль забора и тоже слушал сказку Агнеш Балинт, а отец его, Женька, разводил у стола под сливой костер. Он собирался жечь огромную гору пластиковых бутылок из-под «Охоты», которую, как оказалось, Виолетта стыдливо прятала за домом. На участке Ивановых-Финкелей Алла укачивала в коляске маленького Йосю. Ее приятель Анатолий маялся без дела, выискивая на грядках огурцы, а найдя, из деликатности не решался их срывать. За калитку вышел Макс и флегматично полюбопытствовал, как дела у Симы.
— Думаю, что мальчика родила, — чтобы порадовать его, на всякий случай сказала я и в который раз удивилась, до чего же невозмутим красавчик Макс. Может, он и правда масон?
— Равновесие в природе, ничего не поделаешь, — задумчиво протянул Максим, покусывая травинку. — Один мальчик умер, один родился…
— Это какой же мальчик умер? — испугалась я.
— Валентин Кузьмич, — невозмутимо ответил отец новорожденного. — И теперь по законам равновесия мы должны назвать сына Валентином.
Хорошо хоть не добавил «Кузьмичом». На наш разговор выскочила Галка.
— Кто родился? — закричала она. — Парень? Вот Симка молодец! И ты молодец, Славик! — повернулась она к помертвевшему от усталости зятю. Он как раз добил в забор последний гвоздь и в изнеможении опустился на чурочку. — Ты иди в дом, там Дина картошки нажарила. Поешь, пока горяченькая…
При слове «картошка» я передернулась, а Галка, обернувшись ко мне, прошептала, поиграв бровями:
— Ну, как тебе мой?
Я немного удивилась, но все равно ответила, что Славик просто золото.
— Да нет, не зять, а друг… Мишка мой, он же у вас на участке удочки с Вадимом снаряжает…
И тут я поняла, что речь идет о смазливом шатене, что ковыряется в червяках вместе с дядей Юрой. Еще один шатен! Высокий! Симпатичный! И по возрасту вроде подходит… Да к тому же имеет подругу-блондинку. На пять лет разницы сейчас никто и не смотрит. Ведь Галка, когда похудела от японской «худобинушки», стала очень даже ничего. С натяжкой вполне можно назвать красавицей. Точно! А то, что этого самого лже-Михаила не было на участке, когда укокошили Валентина Кузьмича, еще ничего не доказывает. Шампур в старческую спину вполне могла вонзить и Галка, защищая своего любимого и их общие денежки.
Итак, Валентин Кузьмич сидел за столом рядом с беременной Симой. Она держала на коленях ведро с ежиком. И каждый — каждый! — хоть раз вставал со своего места и подходил к Симе, чтобы положить в ведерко какую-нибудь еду. А темнота на участке к тому времени была хоть глаз выколи. Только мангал отбрасывал слабые блики на траву. Нет, на террасе, конечно, горел свет, но за вишневыми кустами света этого и не видно было вовсе… Так что теоретически любой из присутствующих во время застолья имел возможность незаметно вонзить в спину Остапчука злополучный шампур. В том числе и Галина.
— Галь, а Михаил здесь впервые? — ненавязчиво поинтересовалась я, старательно маскируя за праздным любопытством вполне конкретный интерес.
— Да нет, он здесь уже неделю гостит, просто на пару дней по делам в Москву мотался… — ответила соседка. И тут же подозрительно спросила: — А в чем дело-то?
— Да так, ни в чем, — туманно ответила я и села на терраску покурить.
Значит, теперь под подозрением два шатена. И оба имеют подруг-блондинок. Весело, ничего не скажешь! Ну и кто из них, интересно знать, Гадованюк? А вот это мы в два счета выясним при помощи одного эксперимента. Да и Макса не стоит скидывать со счетов… Пока я прикидывала, когда удобнее начать разоблачение преступника, по проспекту Финкелей прошла Ксюша, невестка любителя классической музыки и пива «Охота» Ивана Аркадьевича.
К моему огромному облегчению, Ксюша была коротко стриженной брюнеткой, а то среди дачных блондинок у меня уже начал формироваться комплекс неполноценности. Хотя какого понимания модных течений в дизайне причесок можно ждать от биологини-теоретика? Сколько я знаю их семью, столько Ксюшка вместе с мужем Григорием за идею работают, в разваливающемся биологическом институте выводят штаммы какой-то заразы. Четыре года назад у ребят была вполне приличная подержанная «шестерка». Вот и сейчас она стоит рядом с забором. Но только теперь машина уже не просто старая, она древняя, как Мафусаил. Ксюшка кивнула мне и, заглянув на соседний участок, где до небес полыхал костер, прокричала:
