собираешься меня пытать? — усмехнулся злобно. — Тем, что в руках или голыми сиськами?
— А что сработает? — тяжело вздохнула в ответ.
— Даже представить себе не можешь, что я с тобой сделаю за такие выкрутасы.
— Так ты вроде сказал, — пожала плечами, натурально загрустив, — мне крышка.
— Перед этим, дорогуша. Или ты думаешь, я просто сверну твою тонкую шейку и ты так легко отделаешься?
— Как свернул Светлане и Куме? — спросила в ответ.
— Да не Кума он, овца ты безмозглая! — заорал, багровея лицом и рванул наручники.
То ли бракованные попались, то ли силища в этом парне была неистовая, но ни того, ни другого я не учла. Павел освободился в считанные секунды, выхватил у меня шокер, повалил на кровать лицом вниз и прижал коленом, попутно отрывая от простыни лоскут. Связал мне руки за спиной и перевернул обратно, начав стаскивать джинсы. Я тоненько завизжала, сжав ноги, а он рявкнул:
— Замолчи или вырублю нахрен!
Я заткнулась, поняв, как сильно облажалась, но мозги в стрессовой ситуации заработали с удвоенной силой, я перестала сопротивляться и позволила раздеть себя догола, сказав язвительно:
— Игорь с тебя три шкуры спустит.
— Спустит, — скривился в ответ, а потом сказал подленько: — Но это будет после!
— Ты же не будешь меня насиловать, в конце-то концов?! — возмутилась, вновь сдвинув ноги, но он просто поднял обе за щиколотки и запустил руку туда, куда не следовало.
— Какое насилие, деточка?! — протянул ехидно. — Тут все готовенько!
— Паш, ну не надо, а? — принялась конючить. — Сказал бы правду с самого начала, посидели, прикинули вместе. А ты чего? Мочишь народ налево-направо, надо мной вон измываешься, а мы, между прочим, в одной упряжке бежим.
— Да ты бы уже отбегалась, если б не я! — проорал в ответ, но выглядел скорее раздосадованным, чем злым. — И это я измываюсь?! Ты вообще все рамки перешла! А я ведь чувствовал подвох… вот жопой чуял, но все равно повелся, как мудак!
— Паш, ну не кричи, а? — вздохнула, надув губы. — У баб Раи слуховой аппарат, она там поди уже стенографирует сидит.
— Поговори мне ещё, — прошипел злобно и тут же задумался вслух: — Чего б такого придумать поинтереснее… о, так ты сама и принесла все необходимое!
Схватил шокер, а я испуганно вытаращила глаза и села, начав неловко отползать, но он ухватил меня за ногу.
— Паша! — взвизгнула нервно. — Ты же этого не сделаешь, да? Не сделаешь ведь?
— О, еще как сделаю! — нажал на кнопку и раздался треск. — Класс. Как думаешь, где будет больнее?!
Я прикинула и заплакала, продолжая смотреть на него полными ужаса глазами. Как на бабку свою, в очередной раз схватившуюся за ремень.
— Не прокатит, — скривился в ответ и посмотрел на шокер, проворчав: — Черт, ты самый мощный взяла, что ли?
— Ну так и ты не дюймовочка, — ответила ворчливо и перестала плакать.
Он отбросил его в строну и стиснул зубы, отвернувшись.
— Паш, обиделся, да? — спросила осторожно.
— Я ахереть как расстроился, Линда. Я к тебе со всей душой, а ты такие приколы отмачиваешь. Знаешь, это жестоко.
— Ну расскажи мне про жестокость, — фыркнула в ответ.
— Дура, я твою жопу спасал.
— Ты про того типа во дворе? — прищурилась, а он поморщился:
— Нет, там кто-то другой подсуетился.
— Погоди, но Игорю ты рассказал, да?
— В общих чертах, — кивнул согласно, но тут же взвился: — Какого черта связана ты, а на вопросы отвечаю все равно я?!
— Ты сам меня раздел, — ответила наставительно, — и, между прочим, уже второй раз без моего согласия.
— Допустим, — ответил, успокоившись, — но твоё поведение это не оправдывает. И я не мог сказать, кто я. Игорь запретил.
— И что Игорь скажет теперь? — ответила ехидно. — Особенно, когда узнает, что ты раздел и связал меня.
— Ну ты и стерва! — воскликнул возмущённо и дернулся в мою сторону, а я вжала голову в плечи и зажмурилась. Но он перевернул меня на живот и освободил руки, буркнув: — Одевайся и выметайся. И чтобы я тебя больше не видел на своём пороге, это ясно?
— Предельно, — ответила серьезно, протирая запястья, хотя было это больше рефлексом. И связал он не сильно, при большом желании я вполне бы смогла выпутаться.
Я одевалась, косясь на него, а он смотрел в зашторенное окно невидящим взглядом. Как, все-таки, легко задеть мужское самолюбие… только вот в текущих реалиях мне сто процентов это выйдет боком. Не сегодня, так завтра. А ещё, очень хотелось узнать детали. Про спасение жопы и прочее. И я вновь начала раздеваться.
— Ну уж нет, — протянул, увидев, — я не куплюсь на это второй раз, — я устроилась у него на коленях и тяжело вздохнула, обхватив за шею. — Если ты опять что-нибудь выкинешь, клянусь, я исполню все до одного обещания, — сказал тихо, а я молча кивнула, поверив.
Пожалела ли я о том, что позвонила в его дверь? Вообще нет. Ну вот ни капельки. На самом деле, парень — настоящая находка. Знала бы раньше, то и дело спускалась к нему на кофе. Но вот ему, похоже, не все понравилось.
— Ты чего хмурый? — спросила осторожно.
— Лучше б ты ушла, — ответил сквозь зубы.
— О как, — насупилась в ответ. Черт, а обидно. Поднялась и начала собирать свои вещи по полу.
— Ахереть, я теперь ещё и крайний, — покачал головой в недоумении, — вот это я понимаю — талант.
— Да забей, — отмахнулась, торопливо одеваясь.
Кроссовки даже не стала обувать, просто схватила их и в носках поднялась к себе. Бросила все на пол, гадая, какого лешего я делаю, и попыталась вернуться к проблемам насущным. В принципе, операцию можно назвать успешной. Есть новые вводные, весьма и весьма полезные. Два оргазма, опять же, тоже на дороге не валяются. А после Игоря я ещё ни с кем не спала, до его планки не дотягивал ни один предыдущий.
— Гадость, — поморщилась вслух, а сзади послышался злобный смешок. Я повернулась и увидела Павла, поморщившись вторично.
— Телефон забыла, — сказал сухо, — и шокер. Тебе пригодится, лично я умываю руки. Пусть Игорь тебе охрану нанимает, с меня хватит.
— Это не о тебе, — сказала со вздохом, — я Игоря вспомнила.
— Да не лечи, — отмахнулся в ответ, — не хотела — нехрен было оставаться.
— Так ты об этом! — засмеялась, поняв, с чего его накрыло. — Паш, ты идиот.
— Это прям к гадалке не ходи, — кивнул согласно и открыл дверь, а я схватила его за руку:
— Я не скулю, как дворняжка дворовая. Я благородно помалкиваю в тряпочку. Такая особенность.
— Реально? — удивился, разворачиваясь, а я
