Ознакомительная версия.
И, пообещав все это друзьям, мой сын спал крепко и безмятежно, зажав в исцарапанном кулачке деревянную фигурку, подаренную Тумиси. Очень похожую на самого Тумиси, отец мальчика был искусным резчиком по дереву.
Ника почти всю ночь провела на горе Тимуку, прощаясь с остальными индиго. Хотя в их случае расставание нельзя было назвать безнадежным, ментальный контакт индиго прерывать не собирались. И им теперь даже интересно было увидеть другой мир глазами Маленькой Сестры.
Само собой, контакт не мог быть постоянным, слишком много сил он отнимал, и сейчас, наверное, ребята договариваются, как все должно происходить.
И прощаются. Потому что прекрасно понимают – вряд ли они увидят еще хоть раз Маленькую Сестру вот так, рядом.
А я… Я просто не смогла уснуть – сложно расслабиться под звон натянутых, словно струны, нервов. Причем струны были явно перетянуты, малейшее дополнительное напряжение – и они могли порваться. А путешествовать с рваными нервами – занятие не из приятных. Для окружающих, я и укусить могу.
Поэтому приказываю – спать! Спать, кому говорят!
Ни фига, как звенели, так и звенят.
В общем, уснуть не удалось, и всю ночь я проворочалась в постели, наблюдая за негаснущим светом в окне дома напротив, где жил Петер.
Накануне вечером он бодро пожелал нам спокойной ночи, категорически отказавшись от прощальных посиделок – завтра ведь рано вставать, какие могут быть посиделки!
А теперь в окне тускло трепыхался огонек свечи, искажая тень метавшегося по комнате мужчины. Господи, Петер, но зачем? Зачем ты обрекаешь себя на монашество, ведь там, в цивилизованном мире, тебе было бы проще забыть меня, найти другую женщину, жениться, родить вместе с ней несколько очаровательных рыжиков! Из тебя получится прекрасный отец, я знаю, видела, как ты возишься с детьми.
Да, твое желание помочь этим несчастным понятно, вот только теперь, освободившись, они не такие уж и несчастные, все у них хорошо. Лечить некому? Да есть кому, свои травники имеются, в конце концов, остальные племена, живущие на Амазонке, как-то обходятся без врачей.
А вот ты обрекаешь себя на одиночество. Потому что вокруг – только женщины-мутанты.
Да, я понимаю, что это твой выбор, но почему так тошно-то!
В общем, утром сиял ясными, выспавшимися глазами только Ежик. Ника, все же урвавшая пару часов сна перед рассветом, терла немного припухшие глаза и безудержно зевала, а я…
Вот говорила себе – не надо заглядывать в зеркало, ничего хорошего ты там не увидишь, так нет же, приспичило, видите ли, причесаться! И что? Довольна? Мало того, что существо, отразившееся в блестящей поверхности, почти утратило признаки пола благодаря одежде, загару и тотальному отсутствию косметики, так оно еще и кругами под ввалившимися глазками обзавелось – на роль зомби можно брать без проб.
– Ну что, вы готовы? – в дверь, предварительно постучав, заглянул Петер. – Там уже провожатые пришли. Кстати, Ника, ты вроде бы говорила, что нас провожать будут только мужчины Племени Воды, но там еще несколько здоровяков из Племени Земли топчутся. Да еще и что-то типа носилок притащили непонятно зачем.
– Почему же, – улыбнулась девочка, – очень даже понятно. Это для нас носилки.
– А у нас что, ног нет? – возмутилась я. – Или одна из Всемогущих не может путешествовать по лесу пешком, паланкин ей подавай?!
– Мамсик, не шуми. Если ты умеешь ходить во сне, тогда пожалуйста, никто тебя тащить не будет.
– Что значит – во сне? – озадачился вместе со мной и Петер.
– Это старейшины племен попросили моих друзей усыпить нас, чтобы мы не запомнили дорогу до реки и не смогли привести сюда чужих. Им так спокойнее будет.
– Что, и меня усыплять решили? – усмехнулся рыжий.
– Первый раз – да, они до конца поверят тебе только после того, как ты вернешься. Один.
– А разве индиго не могут прочитать мои мысли?
– Могут. Но мысли мы читаем только в случае крайней необходимости, без разрешения в голову не лезем. И дело не в моих друзьях, они-то как раз спокойны и за нас, и за тебя, дядя Петер, это остальные волнуются, – Ника присела рядом с рыжим и потерлась носом о его плечо. – Ну почему ты не хочешь уехать с нами насовсем? Я буду скучать.
– И я! – Ежик вскарабкался на колени побледневшего вдруг мужчины и обнял его за шею. – Ты же мой самый лучший дядя! Но ты не бойся, мы скоро приедем, с папой! Ты подождешь нас?
– Я… – сипло начал было Петер, но договорить не успел – в дверь снова постучали.
– Входи, Лхара! – прокричала Ника, направляясь на кухню. – Я пока стаканы принесу.
– А это очень противно? – я с сомнением принюхалась к принесенному Лхарой сонному зелью.
– Не очень, – грустно улыбнулась девушка, разливая питье в четыре стакана. – Ана, я… – в огромных глазах задрожали слезы. – Я так привыкла к вам! Я не знаю, как мы будем без Ники, без Ежика! Так страшно думать, что мы больше никогда не увидимся!
– Лхара, ну не надо, пожалуйста, – Ника расстроенно шмыгнула носом. – Мы ведь будем разговаривать, а потом Огненный Бог что-нибудь придумает со связью, и мы сможем видеться через Интернет. Правда, дядя Петер?
– Я попробую, – глухо проговорил рыжий, отвернувшись.
– Ну что же, пора, – я протянула руку к стакану, собираясь взять его, но предательская конечность вдруг решила изобразить пляску святого Витта, и донести питье до рта мне вряд ли удалось бы.
– Мамсик, ты не волнуйся, – подбадривающе улыбнулась Ника. – Все будет хорошо. Ежик, пей чай.
– Не хочу, он невкусный!
– Если хочешь к папе – пей.
К папе он хотел.
И я тоже. Не люблю долгих прощаний, спасибо этому дому, пора к другому. К родному.
Я зажмурилась, схватила стакан и залпом выпила содержимое.
Бр-р-р, горько как!
Интересно, как долго ждать, пока травки поде…
Действие травок очень напоминало удар копытом задней правой ноги тренированного жеребца – вырубало мгновенно. Вот я поставила пустой стакан на стол, а теперь – лежу на чем-то довольно жестком и раскачивающемся.
Носилки, что ли? Тогда они больше похожи на строительные, деревянные такие, для кирпичей. А и правильно, главное в переноске тяжестей – прочность и удобство в первую очередь для носильщиков, а не для груза. Спасибо, что не подвесили на палку, предварительно связав руки и ноги.
Стоп, а плеск откуда? Санитарная остановка, что ли? Девочки налево, мальчики направо? Да не похоже вроде, больше похоже на…
Я открыла глаза и тут же получила хук по зрачкам. Бедняги испуганно взвизгнули, сжались и поспешно захлопнули ставни век, что-то бурча себе, вернее – мне, под нос.
А я, между прочим, все слышала! И насчет «атрофировавшегося за ненадобностью мозга», и насчет «тупо вылупилась прямо на солнце»! По-моему, кое-кто совсем обнаглел, я бы даже сказала – распоясался, если бы можно было представить подпоясанные глаза.
– Мамсик, ты чего там жмуришься и сопишь? – хихикнула совсем рядом Ника. – Просыпайся, посмотри, как тут здорово!
– Столько воды! – возбужденно завопил Eжик. – Наше озеро тут утонуло бы!
Воды действительно было много – Амазонка все-таки, не деревенский ручей, из которого пьют коровы.
И оказалось, что мои органы зрения возмущались совершенно напрасно – солнце было вечерним, устало-неярким. Это сколько же мы проспали?
– Много, – улыбнулся Петер. – Не смотри на меня так удивленно, я вовсе не научился читать мысли. Ты до сих пор машинально смотришь на руку, когда хочешь узнать, который час. Давно ведь научилась определять время по солнцу.
– По солнцу я только что попробовала, – проворчала я, усаживаясь в лодке поудобнее – это было все-таки дно лодки, а не носилки, – мне и моим глазам не понравилось. А кстати, откуда это плавсредство взялось? Что-то не очень похоже на индейское каноэ, тебе не кажется? А вот на слегка поржавевший катер очень даже похоже.
– Это, судя по всему, наследство Менгеле, – рыжий покрепче прижал к себе вертлявого Ежика.
– Насколько я помню, мы приплыли сюда на калоше побольше, там даже каюты были и трюм, – я озадаченно осмотрелась. – А это обычный моторный катер, который, правда, движется сам по себе. И кстати, где наши провожатые? Так, что-то я притормаживаю спросонок. – «Не то слово!» – угрюмо пробурчал разум, обкурившийся бамбука до звона в ушах. – Они что, все нас тащат?
– Нет, по очереди, – Ника наклонилась над бортом и похлопала ладошкой по воде. – Двое тянут, остальные просто плывут, отдыхают.
Из воды грациозно вынырнули Лхара и Михар, изогнулись в воздухе и шумно плюхнулись обратно, подняв фонтан брызг. Ежик радостно вскрикнул и едва не вывернулся из рук Петера:
– Пусти меня, я тоже хочу плавать! Я умею!
– Малыш, нельзя, это не озеро.
– Мамичка, скажи ему!
– Дядя Петер прав, нам всем в эту реку лучше не соваться, – я обняла прижавшуюся ко мне дочку. – Правда, Никусь? А кстати, почему они ведут себя так свободно? Мы же, насколько я вижу, уже вышли из притока и плывем по самой реке, а здесь можно встретить рыбаков, к примеру.
Ознакомительная версия.
