Ознакомительная версия.
– Ты помирилась с жабой?
Жанночка хихикнула и шепнула в ответ:
– Потом расскажу, я такое про нее узнала, что она теперь у меня в кулаке со всеми потрохами. Объяснить не могу, но поверь, Зюка жутко напугана, вот ей и приходится быть любезной. Кстати, если хочешь довести Зинку до обморока, скажи ей потихоньку: гостиница «Морская» – и увидишь, что будет.
– И что? – спросила я.
Валерия пожала плечами:
– Ничего, потом Жанна скончалась, а мне с Зюкой дела иметь неохота, она пару раз такие гадости про Дюшу печатала.
– Про кого?
Лера засмеялась.
– Это я так мужа ласково зову: Дюша-индюша. Зюка его грязью облила, думала, мы побежим платить, только обломалось!
– Почему?
– Я папе пожаловалась, а он быстренько сразу в пяти изданиях хвалебные рецензии пропихнул. Пришлось Зинке заткнуться и кисло улыбаться.
– Не проще ли ей одной заплатить, чем пятерым?
Валерия сердито ответила:
– Этой дряни принципиально ни копейки не дам!
– Надо же, я думала, вы друзья, так мило за столом сидели!
– Мы воспитанные люди, – высокомерно заявила Лера. – Неужели обязательно следует драться? Интеллигентный человек должен уметь держать в узде чувства.
– С Жанной вы их тоже держали?
– Почему?
– Ну, насколько я поняла, вы ее ненавидели.
– Жанну? Кто вам сказал такую глупость?
Я внимательно посмотрела в породистое, но слегка апатичное лицо Валерии. Если вспомнить об откровениях доктора Мелкумян, то ей не должна доставить дискомфорта информация, которую я сейчас сообщу.
– Жанна была любовницей вашего мужа.
Лера дернулась и жутко покраснела. Первый раз вижу, чтобы человек превращался за секунду в подобие свежесваренного рака.
– Какие глупости!!!
– Нет, сведения точные.
– Жанна никогда не ложилась в кровать к Дюше! – почти закричала Лера.
Надо же! Может, Софья Андреевна Мелкумян ошиблась и Корчагина вовсе не относилась к похождениям муженька с удовольствием? Сначала я чуть было не выпалила: «Еще как ложилась, она даже звала его в минуту нежности, как и ты, Дюшей-индюшей».
Но громадным усилием воли я сдержалась и, нагло ухмыльнувшись, возразила:
– Мой информатор абсолютно надежен.
– Неправда, – прошипела Лера, – Жанна была моей единственной настоящей подругой, нас связывали теснейшие узы…
– Хотите сказать, что у вашего мужа вообще не было любовниц?
– Да какое вам дело? – разъярилась Лера. – Убирайтесь вон!
– Уйти-то я уйду – только жаль вас.
– Это почему же?
– Жанна была интимной подругой Андрея, если вам так не нравится определение «любовница». Вы узнали об этом и преспокойненько отравили ее из ревности.
– Я не ревнива, – тихо пролепетала Валерия.
– Отелло – младенец рядом с вами!
– Ерунда собачья. Да, у моего мужа бывают связи на стороне, но меня они не задевают, – сообщила Лера, – наш брак строится не на сексуальной гармонии, а на личных дружеских отношениях. Может, вам это покажется странным, но Андрюша всегда сам рассказывает мне о своих похождениях, я ему больше сестра, чем жена!
– Почему же тогда вас так задело сообщение о Жанне? – перла я напролом.
– Да потому, что все неправда. Жанна никогда бы не сделала мне больно!
– Вот странность, – хмыкнула я, – только что вы говорили о патологическом отсутствии у вас ревности, и вдруг – больно!
Лера секунду смотрела на меня, потом хлопнула ладонью по столу, ручки, стоявшие в стаканчике, подскочили, а чашка жалобно тренькнула, вздрогнув на блюдечке.
– Жанна – моя единственная подруга.
– Что же у вас так мало близких людей…
Честно говоря, я намеревалась этой наглой фразой вывести Валерию из себя. Обозленный человек часто в гневе выбалтывает лишнее, намного трудней иметь дело с тем, кто сдерживает эмоции. Но Лера неожиданно скисла. Тихим голосом она пробормотала:
– Наверное, я не слишком общительна. Нет, внешне я раскованна и веду вполне светский образ жизни, но это только снаружи, внутрь никого не пускаю. Была очень близкая мне женщина – Лена Роговцева, мы учились в одном классе, но она умерла несколько лет тому назад в родах – страшная, трагическая случайность. Ей перелили кровь не той группы. А потом появилась Жанна…
– Вы, наверное, в институте познакомились?
– Нет, Малышевы заканчивали художественный техникум, а я училась на филфаке. Просто вышел случай…
– Какой?
– Это неинтересно.
– Жанну убили, – тихо напомнила я, – вы под подозрением, до следователей дошли слухи о связи Андрея и Малышевой, понимаете, как это плохо для вас?
Валерия вновь схватилась за сигареты. Глядя на ее дрожащие тонкие красивые пальцы с безупречно сделанным маникюром, я подумала, как хорошо, что она абсолютно юридически безграмотна. Любой другой человек, хоть раз в своей жизни взявший в руки детектив или посмотревший по телику «Человек и закон», моментально бы задал мне вопрос:
– Минуточку. А что, у нас отменили презумпцию невиновности? Это не я должен доказывать, что не замешан в преступлении, а органы милиции обязаны проводить работу по разоблачению убийцы. И вообще, никто не может быть объявлен виновным без суда!
Но Лера плохо знала закон и сейчас казалась напуганной.
Я медленно раздавила окурок в красивой хрустальной пепельнице и с чувством произнесла:
– У моего начальства, дорогая, сложилось твердое убеждение, что вы замешаны в этом преступлении. Конечно, ваш богатый папенька наймет Генри Резника, и он вытащит вас под подписку о невыезде, а там, может быть, и добьется условного срока. Судьи тоже люди и хотят кушать. Так что ответственности вы сумеете избежать, но на светской жизни можете поставить жирный крест. Многие вас просто перестанут принимать, а в тех гостиных, куда пустят, будут усиленно делать вид, что рады вам. Право, не знаю, что хуже.
– Я никогда бы не тронула Жанну даже пальцем! – закричала Лера. – Да поймите же наконец!
– Почему?
Корчагина тяжело вздохнула.
– Ладно, слушайте, только очень прошу не использовать эту информацию на каждом углу.
Четыре года тому назад Лере сделали несколько тяжелых операций, и она провалялась в больнице все лето. Клиника находилась за городом, невысокое, двухэтажное здание окружал лес. Июль стоял невыносимо жаркий, и больные, те, кто мог ходить, разбредались по парку, слушая, как вопят одуревшие от зноя птички. Примерно в полукилометре от больницы протекала Москва-река, через нее шел железный мост. Берега крутые, и до воды было примерно метров пять-шесть. Несмотря на жару, больные сюда не ходили – далеко, да к тому же дорога шла через густой лес, если вдруг станет плохо, помощи ждать неоткуда, купаться тут невозможно, слишком высокий берег, а нырять с моста охотников среди готовящихся к операции не было.
Поздно вечером, почти ночью, двенадцатого июля Лера в полном одиночестве стояла на мосту. Пришла она сюда с одной, вполне определенной целью – покончить с собой. Жизнь казалась ненужной. Детей у нее никогда не будет, муж, хоть и бегает каждый день с едой и цветами, все равно скоро бросит, близких друзей нет, и никому в целом свете она не нужна… Лера мучительно вглядывалась вниз, в мирно поблескивающую воду. Плавать она не умела, река в этом месте была глубокая и быстрая, мост высоко, нужно только перелезть через перила…
Валерия аккуратно сняла халатик, в кармане которого лежала предсмертная записка, и попыталась преодолеть последнее, отделяющее ее от смерти препятствие.
Вдруг чьи-то сильные руки ловко схватили ее за ногу, и звонкий голос вскрикнул:
– Это что же ты надумала?
От неожиданности Лера потеряла равновесие и шлепнулась назад на мост, прямо на свою спасительницу.
– Дура! – кричала девушка. – Идиотка! Умираешь только один раз. Совесть есть? А ну, подними голову!
Валерия машинально подчинилась голосу и уставилась… на Жанну. Минуту женщины глазели друг на друга. Они были знакомы, сталкивались изредка на светских тусовках, так как обе вели богемный образ жизни.
Жанна пришла в себя первой.
– Ничего себе, вот так абзац, ты-то как сюда попала?
Очевидно, стресс от попытки самоубийства был Лере не по силам. Всегда сдержанная, спокойная, Корчагина внезапно разрыдалась и вывалила на спасительницу все. Жанна не осталась в долгу и сообщила:
– Я аборт пришла делать, только не от Никитки. Ему сказала, что лечу воспаление придатков.
Они просидели на мосту до утра, не ощущая сырости и рассветного холода. Потом побрели в больницу. Так Лера неожиданно приобрела настоящего друга. Жанночка, казавшаяся глуповатой и болтливой, на самом деле была совсем не такой. Ни одной душе на свете она не растрепала о происшествии на мосту. Впрочем, у Жанны было много подружек, веселых молодых женщин, у Леры – только Малышева. Только ей Валерия могла рассказать правду, только Жанна знала, как тяжело той прикидываться безразличной и обсуждать с Андреем его любовные похождения.
Ознакомительная версия.
