Ознакомительная версия.
– Мрачное, – вздохнул Костя.
– Отвратное, – подхватил Женя.
– Нет изюминки, – пискнул Федор.
– Сядь на диван, – велела Роза.
– Фу, гадость! – замахал руками Костя. – Ну-ка ляг, как мадам Рекамье.
Я попыталась принять нужную позу.
– Руки вытяни, – создавал мизансцену Женя.
– Не то, – пробормотал Костя, – вытяни одну ногу, вторую согни в колене, подтяни к подбородку, выше, выше… У тебя что, артрит?
– Нет, – пропыхтела я, пытаясь сложить нужным образом нижние конечности, – просто трудно так изогнуться.
– Спортом надо заниматься, – сердито заявил Костя. – Вон вчера мы были у Светы Раминой, гимнастки, так та прямо узлом завязывалась.
– Хорош болтать, – оборвала его Роза, – действуй лучше, нам еще к Приходько ехать.
– Теперь одну руку за голову, второй обхватывай себя за плечи, – принялся командовать Женя, – нет, левее, то есть правее.
– Левее, – влез Костя, – талию изогни.
– Да она словно в диван проваливается! – вздохнул Федя. – Картинки нет.
– Подложите подушку, – велела Роза.
– Не то получится, – пробубнил Костя, – о, книги! У вас есть энциклопедии? Неси сюда!
Через десять минут фотографы настелили на диван ровным слоем толстые книги, прикрыли их пледом и уложили меня сверху. Кое-как приняв страшно неудобную, но нужную им позу, я замерла перед объективом. Теперь понимаю, что испытывал Рахметов, укладываясь каждый вечер почивать на гвоздях.
– Улыбочку, – заорал Костя, – снимаю!
– Вспышка не работает, – сказала Роза.
– Да ну?
– Точняк! Не моргала!
– С ума сойти! – заорал Костя и велел мне: – Лежи, не шевелись.
Через пятнадцать минут кадр на диване был отснят.
– Нам нужна изюминка, – бормотнул Витя, – на диване скучно вышло. Она же дюдики пишет… Дайте ей в руку сигару…
– А на голову милицейскую фуражку! – с энтузиазмом воскликнул Костя.
– Слева пусть посадит собаку, – ожила Роза, – справа кошку.
– И дым надо изо рта выпускать кольцами, – суетился Женя, – классно получится.
– Простите, но я не курю, – робко возразила я.
– И чего? – уставился на меня круглыми глазами Костя. – Трудно в рот дыма набрать? Начинаем, ребя. Женька, беги к метро за сигарой.
Следующий час меня заставляли, напялив на голову фуражку Куприна, заталкивать в себя отвратительно вонючий дым, а затем выпускать сизое облако. Наконец Костя произнес:
– Снято.
Я расслабилась, но не тут-то было.
– Иди переодевайся, – приказал Женя.
– Зачем?
– Нехорошо, когда на всех снимках одна одежда. Сейчас станем делать семейное фото: ты, муж, мама, ребенок.
– Это невозможно!
– Почему?
– Муж на работе, мама давно умерла, а ребенка у меня нет.
– Едрит твоего влево, – скривился Костя, – это плохо, у нашего журнала установка такая: главное – семья.
– А что за мужик по коридору бегает? – спросила Роза.
– Отец.
– Тащи его сюда.
– Может, не надо? – безнадежно спросила я.
– Надо, Арина, надо, – заявил Костя, – вообще всех волоки, кто есть.
Начался форменный сумасшедший дом. Никитку велели нарядить в «воскресный» костюмчик, на Ленинида напялили свитер Олега, Томочку впихнули в мое зеленое платье, Кристине начесали волосы и уложили в немыслимую прическу. Но совершенно поразила меня Марина Степановна. Пожилая дама появилась в палантине из меха неизвестного животного. У горла она прикрепила камею. Даже Костя замолчал, увидав, как Марина Степановна вплывает в гостиную. Когда вопрос с одеждой присутствующих был решен, начали выстраивать композицию. Фотографы переставили всю мебель: шкаф сдвинули к двери, около окна поместили диван, стол оттащили к стене.
– Ну а теперь, – радостно воскликнул Женя, – сделайте вид, что просто, как всегда, вечером смотрите телевизор!
Я сдержала рвущийся наружу истерический смех. Ну представьте себе картину: на диване, в ряд, выпрямившись, словно проглотив аршин, сидят люди с потными, красными от напряжения лицами. В центре композиции красуется Марина Степановна, в мехах и бриллиантах, справа я в милицейской фуражке, слева Ленинид при полном параде, с сигарой в руке, в самом углу Томочка с Никиткой, одетым в парадный костюмчик. Простая российская семья, которая каждый день в подобном виде смотрит телик!
Но все проходит, закончилась и съемка. Фотокорреспонденты сложили зонтик, камеры, лампы и отправились на кухню, где Ленинид уже нарезал сыр и колбасу. Роза приступила к интервью:
– Сколько раз вы выходили замуж?
– Один.
На лице корреспондентки отразилось удивление.
– Всего?
– И что тут странного? – обозлилась я. – Большинство людей связывает себя узами брака единожды.
– Смолякова четыре раза ходила в загс, – возразила Роза, – ладно, попробуем с другой стороны, – вы лесбиянка?
– Я?!
– Вы.
– Господи, отчего такая мысль пришла вам в голову!
– Но вы живете вместе с подругой!
– Она замужем, и я тоже.
– Почему тогда в одной квартире?
– Нам просто нравится быть рядом, мы всю жизнь, до того как расписались с супругами, провели вместе.
– Хотите сказать, что обладаете обычной сексуальной ориентацией?
– Естественно.
На сильно раскрашенной мордочке Розы появилось глубокое разочарование.
– О чем же мне писать! – воскликнула она.
Я пожала плечами.
– Вас муж бьет? – с надеждой спросила Роза.
– Нет, конечно.
– Вы пьете?
– Только чай.
– Покупаете вещи у известных модельеров?
– Нет.
– Почему?
– Ну, как-то не приходило в голову идти в Дом моды, да и дорого очень.
– Ага. Что коллекционируете?
– Ничего.
Роза выключила диктофон.
– Ужасно, провальный материал, попробую хоть как-то извернуться, но будет очень трудно. Если хотите, чтобы о вас писали газеты, следует изменить образ жизни.
Я постаралась сохранить на лице приветливое выражение. Лесбиянка, без конца меняющая эксклюзивные шубы и собирающая перстни, – вот замечательная героиня нынешних газет.
Алина Ламэ не подвела, ровно в три часа, в кафе «Чуланчик», распространяя запах элитной французской парфюмерии, ворвалась дама в элегантной шубке из щипаной норки. По тому, как к ней, кланяясь, кинулся гардеробщик, стало понятно: госпожа Ламэ постоянная посетительница ресторации. Подлетев к столику, где я сидела с чашечкой кофе, Алина мигом заявила:
– Оплачивать вам счет не стану.
– Мне это и в голову не пришло бы, – удивилась я, – сама способна рассчитаться за эспрессо.
Алина плюхнулась на стул и кивнула официантке:
– Ася, как обычно.
Потом она скомкала салфетку и сердито сказала:
– Ну? Опять снова здорово! Вновь потребуете рассказывать, как дело было?
– Да, пожалуйста, – кивнула я.
– О боже! Ладно, но имейте в виду, что повторяю в последний раз. Сто раз уже пожалела, что отнесла заявление в милицию. Никого не наказали, зато у меня всю кровь выпили! Значит, так! Примерно год назад я обратилась к Элизе.
– Это кто?
Алина подскочила:
– Издеваешься, да?
– Что вы, конечно, нет. Просто я ничего не знаю об Элизе.
– Но я сто раз рассказывала следователю…
– Понимаете, он уволился, теперь дело веду я, очень прошу еще разок вспомнить все.
– Ладно, – процедила Алина, – хоть злость у меня уже прошла. Слушайте.
Элиза – гадалка, хозяйка салона «Волшебный шар». Она широко известна в артистической среде. Берет за свои предсказания Элиза бешеные суммы, но почти все ее прогнозы сбываются. Штормовой наплыв клиентов начался к ней после того, как она нагадала Марусе Реутовой, балеринке из неудачливых, что у той украдут ребенка, годовалого Ваню.
Маруся сначала не поверила гадалке. Денег у Реутовой особых нет, зачем бы киднеперам обращать внимание на ее сына. Но Элиза только качала головой и повторяла:
– Вижу похищение.
Маруська посчитала гадалку дурой и не поленилась рассказать об этом на всех углах. Представьте теперь ее ужас, когда годовалый Ванька пропал из коляски? В полном ужасе Реутова бросилась в милицию, где, весьма неохотно взяв заявление, ей сообщили, что раскрывают только десять процентов подобных дел.
– А остальные девяносто? – напряглась Маруська.
– Вы погодите расстраиваться, – вздохнул молоденький милиционер, – может, еще в те десять попадете.
Еле живая от ужаса, Маруся примчалась к Элизе. Ворожея недовольно спросила:
– Зачем пришла? Ты же не поверила, всем гадости про меня наговорила, чего теперь хочешь?
Маруся упала Элизе в ноги.
– Простите, Христа ради! Посмотрите в свой шар, может, увидите Ваняшу!
Элиза не стала кривляться, провела сеанс гадания и решительно заявила:
– Ребенок жив. Сейчас скажу адрес.
Маруся бросилась на указанную улицу. Ключ от квартиры лежал, как и указывала Элиза, под ковриком. В комнате, на широкой, грязной кровати спал Ваня. Мальчика одурманили каким-то снотворным.
Ознакомительная версия.
