Ознакомительная версия.
Охвативший меня ужас трудно описать словами. Я не могла ни шевельнуться, ни закричать и лишь молилась, чтобы причиной падения Андрея оказался обычный обморок, в глубине души зная, что это не так. Соляным столбом застыла я около распластавшегося на полу тела, боясь даже взглянуть в его сторону.
Первым пришел в себя парень, сидевший слева от Андрея. Наклонившись к бездыханному телу Карасика, он пытался нащупать пульс на сонной артерии. Видимо, услышать биение крови ему не удалось, так как вскоре он огласил всем и без того очевидный вердикт.
– Так, ребята, как хотите, но меня здесь не было, – произнес молодой парень кавказского типа. – Сами знаете, мне с моей биографией в подобной истории светиться не резон. – Несмотря на трагичность ситуации, у мужчины даже нашлись силы смеяться. Хотя, судя по реакции остальных, ничего экстраординарного в произошедшем они не видели, демонстрируя своим поведением скорее досаду, нежели скорбь по безвременно почившему другу.
– Не мельтеши, Гоги, – вмешался в беседу тот, кто объявил Андрея умершим, – тут, по идее, никого быть не должно. Нужно решить, кто останется в качестве свидетелей и что делать с этой, – мужчина кивнул головой в мою сторону.
– А что с ней делать? – снова засмеялся Гоги. Веселый, видимо, парень. – Камень на шею и в море.
Разумеется, меня подобный расклад совсем не устраивал. В порыве отчаяния, а скорее даже безумия я схватила со стола нож для мяса и закричала:
– Убью всякого, кто посмеет ко мне приблизиться!
Угроза не произвела на присутствующих никакого впечатления. Вернее, кое-кого она даже позабавила. Ничего, ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Медленно принялась я пятиться к выходу, размахивая ножом впереди себя. Парень, закончивший возиться с трупом, лениво подошел ко мне и без особых усилий выкрутил руку с ножом. Столовый прибор жалобно звякнул, ударившись о мраморную плитку пола, как будто извиняясь передо мной за свою никчемность.
Мужчина грубо толкнул меня в кресло и произнес сквозь зубы:
– Девушка, до вас очередь еще дойдет. Поэтому сидите на попе ровно и не отсвечивайте. А ты, Гоги, – мужчина повернулся к кавказцу, – не сей панику. Если надо, я останусь один и побеседую с полицией, подтвердив, что никого, кроме меня и вот этой, – парень ткнул в меня пальцем, – на вилле не было. Прислуга проверенная? – задал он вопрос только что вошедшему Михаилу. Коротко кивнув, тот молча подошел к бездыханному телу Андрея. Похоже, никого из присутствующих происходящее не смущало. Складывалось впечатление (а скорее всего, так оно и было), что все они не раз и не два имели дело со смертью.
– Сейчас главное понять, кто его убил, – продолжил мужчина. Наверное, в этой компании он был кем-то вроде дознавателя, призванного разбирать подобного рода происшествия.
– А может, он сам, того этого… скопытился, – пропищал маленький круглый человечек, не отрываясь от поглощения бутерброда с икрой. Как говорится, убийство убийством, а обед по расписанию. Подобной выдержке можно только позавидовать. Или все же не стоит? Так ли это хорошо, жевать неродившихся мальков осетра, когда рядом остывает труп твоего друга?
– Леша, не говори ерунду, – вмешался в беседу дядя Миша. Все это время он безучастно наблюдал за происходящим сквозь полуприкрытые веки.
– А что тут думать? – снова «завелся» Гоги, – понятно – девка явно при чем. Я вообще не знаю, чего с ней Андрей церемонился. Надо было утопить ее, как котенка, сразу же, как только узнал, что казачок-то засланный.
Кровь пульсировала у меня в висках, отбивая азбукой Морзе сигнал «SOS». Неужели Карасик обо всем знал? А я-то, дура, наивно полагала, будто сумела обвести его вокруг пальца. Вот тебе и причина столь резких изменений в поведении.
– Я его не травила, – язык заплетался и отказывался слушаться – во рту пересохло. – Я правда ни при чем, – голос пошел вверх. Получился какой-то жалобный писк мышонка, попавшего в мышеловку.
– Ага, а «жучок» под подоконником сам, что ли, появился? – Гоги уже кричал. – Говори, тварь, на кого работаешь? – Мужчина неожиданно размахнулся и ударил меня по лицу. Рот наполнился солоноватой слюной. Что ж, зато избавилась от сухости.
– Гоги, угомонись, – в дело вмешался тот, кого я окрестила про себя дознавателем. Остальные безучастно наблюдали за происходящим. Их лица не выражали никаких эмоций. – Все и так ясно – она человек Селиверстова, на него и работает. Это не новость.
– Значит, и за убийством тоже он стоит! – Гоги продолжал распаляться – сказывался южный темперамент.
– Может, так, а может, иначе. Саша далеко не примитив, чтобы так глупо подставляться. Захоти он убить Андрея, нанял бы киллера, алиби себе обеспечил. Его бы тут и рядом не стояло, ты ж понимаешь. – А парень явно не дурак. Слава богу, в этой компании хоть кто-то может мыслить здраво.
– А может, на то и расчет! – Гоги не унимался. Сейчас именно он представлял для меня наибольшую опасность. Вот бы и его кто-нибудь отравил, что ли. Но надеяться на это не приходилось. Я заметила, что никто не прикасался больше к напиткам, что, учитывая обстоятельства, более чем объяснимо.
– А что, может, в этом и заключается план Саши. – Да уймите кто-нибудь этого «горца»! – Может, он так и подумал, что никто его не заподозрит, раз все предельно просто и примитивно, в то время как Саша у нас такой весь сложный и расчетливый.
– Гоги, Володя прав, – дядя Миша вынес свой вердикт. По всей видимости, этот мужчина с простым рязанским лицом, мягким и слегка глуповатым взглядом обладал непререкаемым авторитетом, так как Гоги тут же успокоился и даже как-то поник. – Мы же не в детективе Агаты Кристи. – Дядя Миша продемонстрировал свои литературные познания. Не удивлюсь, если в итоге окажется, что у него ученая степень и диплом Гарварда. Как же обманчива порой бывает внешность. – Саша – серьезный человек, и комбинации на уровне дамских романов не в его стиле. Захотел бы убить Андрея, убил бы по-человечески. Нанял бы кого надо, а еще лучше несчастный случай организовал. А вот такой глупый примитивный расклад с девкой – совсем не в его стиле.
– Дядя Миша, а может, она не по поручению Саши? – Рано я списала Гоги со счетов – он никак не хотел успокаиваться. – Может, она сама по себе Андрюшу хлопнула.
Дядя Миша внимательно взглянул на меня, как будто по лицу мог определить мою причастность к убийству. Затравленным зверьком взирала я на него из кресла, взглядом умоляя поверить в свою невиновность. Увы, это не помогло.
– Все может быть. – Произнес наконец дядя Миша. – Но тогда придется признать ее смертницей, раз решилась на подобный шаг при таком скоплении народа. А мотив какой?
Все происходящее напоминало дурной сон. Андрей все еще лежал в неестественной позе на полу, и никого это не смущало. Присутствующие испытывали скорее недовольство и удивление, нежели шок. Утрата близкого друга их сильно не опечалила. Внимательно прислушиваясь к беседе троих явных лидеров, остальные предпочитали не вмешиваться.
В зал вошел Михаил. Сразу после убийства он куда-то отлучился – я надеялась, что за полицией. И хотя, учитывая обстоятельства, встреча с представителями органов правопорядка не сулила мне ничего хорошего, в любом случае тюрьма предпочтительнее смерти. Но начальник карасиковой службы безопасности был один, что немало меня опечалило.
Он подошел к «дознавателю» и что-то тихо произнес, а затем достал из кармана и протянул флакон, который я тут же безошибочно идентифицировала.
Тихо застонав, еще глубже вжалась в кресло. Все! Теперь мне точно конец! Мужчины внимательно осматривали тот самый пузырек, который мне вручил Селиверстов для охлаждения любовного пыла Карасика. Приходится отдать Михаилу должное: он времени даром не терял – оперативно провел обыск моих личных вещей.
Тот, кого я называла дознавателем, подошел ко мне и, не говоря ни слова, протянул носовой платок. Что бы это значило? Может, казнь в духе Екатерины Медичи? Платок отравлен, и теперь на глазах у честной компании я должна совершить акт самоубийства. – Лицо вытри, – настойчиво произнес мужчина. Пора все же что-то делать со своей не в меру богатой фантазией. Сила удара у Гоги что надо, а я и не заметила, что сижу с окровавленными губами.
– Поговорим? – спросил «дознаватель» тоном уставшего, мудрого, все знающего про жизнь человека. Видимо, решил взять на себя роль «доброго следователя». А Гоги соответственно был детективом злым. Плавали – знаем, так я и поверила, что он настроен мне помочь. Прожует, проглотит и не подавится. Парень о моих мыслях ведать не ведал, потому продолжал играть «добрячка».
– Василиса, – обратился он ко мне, – здесь никто не желает тебе зла, но ты же понимаешь, ситуация так себе. Как бы нам ни хотелось тебе поверить, факты говорят против тебя.
Ознакомительная версия.
