Ознакомительная версия.
– Виктория Николаевна, у тебя цитрамон есть? – спросила Клавдия Сидоровна, когда соседка открыла.
– Ой, даже и не знаю. Да ты проходи, чего в дверях – то? Вот уж сколько времени не заходишь! – попеняла Клавдии соседка, усаживая ее за стол и роясь во всевозможных ящичках. – Расскажи, как твои-то живут?
У Виктории Николаевны имелась незамужняя дочь тридцати двух годков, и поэтому она никак не могла забыть, что у Распузонов имеется сын-бизнесмен подходящего возраста. То, что он давно и прочно женат, нисколько не смущало Викторию Николаевну, она искренне считала, что если в семье нет детей, то это никакая и не семья вовсе. И потому каждый раз при встрече с Клавдией она упорно переводила разговор на нужную тему.
– Я гляжу, к тебе опять свиристелка прибегала, Лиличка ваша. Ой, и что это Данечка в ней углядел, прямо с ума свихнуться можно! Ведь он-то у вас – прямо красавец! Богатырь, умница, деньги лопатой гребет… А жена у него – одно название! Ни тебе фигуры…
– Виктория Николаевна, – перебила ее несчастная Клавдия Сидоровна, – так есть таблетки-то? Я сейчас скончаюсь у тебя прямо здесь за столом.
– Вот, нашла. На-ка, прими, вот чайком запей. Да ты посиди, не вскакивай, пусть таблеточка дойдет. Так я и говорю – женушку-то Даня себе выбрал, ни плюнуть, ни обтереть. Может, он думает, что больше порядочных девушек нет, но ты уж, Клавдия Сидоровна, ему обскажи, что, дескать, есть еще красавицы и умницы, кои блюдут себя и честь свою…
– Ой, Николаевна, тебя век не переслушаешь, пошла я…
Клавдия Сидоровна поднялась, но Виктория Николаевна забежала вперед, торопясь услужливо открыть дверь. Она еще не потеряла надежду стать когда-нибудь соседке родственницей.
– Ой, Клав, тише! – громко зашептала она вдруг, прильнув к «глазку». – Да тише ты! Слышь, иди сюда… глянь.
Клавдия Сидоровна сменила приятельницу возле «глазка» и увидела, как возле дверей их квартиры извивается какой-то мужчина. Приглядевшись, она поняла: да это ж, оказывается, и не мужчина никакой вовсе, а Семизвонов! И он что-то явно старается услышать, вон и шапочку для удобства снял. Ах ты! То одним ухом повернется к двери Распузонов, то другим! Теперь вот сухонький зад оттопырил, к самой замочной скважине припал, даже глазом в нее старается заглянуть. Нет, снова ушко приспособил… Вот дурень! Да кого ж он там услышит? Там только Тимка орет, хозяйку зовет. Клавдия Сидоровна хотела было красиво и неожиданно возникнуть из соседской двери, но Виктория Николаевна молчком потянула ее за рукав обратно в кухню.
– Видала? Он ведь уже так раз третий или четвертый корячится. Все чего-то подслушивает. Я хотела тебе сказать, да один раз стучалась, у вас старушка какая-то открыла, не стала ее тревожить, а потом и забылось. А вот теперь опять. Ты, Сидоровна, честно мне признайся – это что, твой ухажер, может, какой, а? Никак Акакию рога решила наставить? Давно пора, дохленький он для тебя-то. Я вот своего-то как вспомню…
– А ты, Виктория Николаевна, случаем, не слышала, может, он стучал или звонил? – озаботилась Клавдия Сидоровна.
– Нет, я ж тебе и говорю! Он тихонечко так подкрадается, подкрадается, а потом шапку сымает и ну по двери ухом ползать. Вот провалиться мне на этом месте – подслушивает он вас!
– Ну ладно, пойду я, сама с ним поговорю, – решительно направилась Клавдия к входной двери.
Но на лестничной площадке возле их квартиры никого уже не было. Она даже в окно выглянула – нет никого, пропал Семизвонов, как сквозь землю провалился.
Клавдия только пожала плечами.
– Пойдем, Тимка, я тебе сейчас конфеток кошачьих дам. Какие-то жутко полезные, мне вчера на базаре сказали.
Жутко полезные конфетки Тимка только обнюхал и повернулся к ним хвостом. Кот хотел мяса или, на худой конец, рыбы. Клавдия немедленно высказала ему все, что думает о его скверном характере, поклялась никогда не идти у кота на поводу и тут же выложила в Тимкину миску приличный кусок говядины – свинину кот не ел.
– Ладно, Кака меньше съест. Говорят, сейчас очень модно вегетарианство, – пробормотала Клавдия Сидоровна и поплелась к телефону – надо было еще позвонить подруге Марии Зудовой.
К телефону долго никто не подходил, потом веселый девический голос спросил:
– Алло? Вам кого?
– Мне бы Петину. Наташу Петину можно к телефону? – тоже весело отозвалась Клавдия.
– А это я! Кто меня спрашивает?
– Понимаете, здесь такое дело… Короче, нам нужно срочно встретиться. Я, видите ли, частный детектив. Распузон Клавдия Сидоровна меня зовут. Ко мне поступил серьезный заказ – найти убийцу одной интересной дамы, и оказалось, что некоторые дорожки ведут к вам.
– Какие дорожки? И вообще – что за убийца? Вы что, хотите сказать, что убийца к нам ходит, что ли? – испугалась невидимая Петина.
– Я хочу сказать, что нам с вами необходимо встретиться. Когда вам удобно?
– Сейчас… или нет, сейчас уже поздно, завтра… Вас устроит завтра? Я весь день буду дома. Только, пожалуйста, приходите с утра, сильно не задерживайтесь, а то я себе места не найду, – попросила Петина и продиктовала адрес.
Клавдия пообещала прийти с первыми петухами и попрощалась. Еще никто ее не просил прийти побеседовать. Что ж, это уже хорошо.
Она подошла к книжному шкафу. Сейчас самое время выбрать какой-нибудь закрученный детектив, чтобы хоть примерно знать, как порядочные сыщики ведут свои дела, какие их мысли посещают. Да чего там – просто умных слов из книжки набраться. Клавдия потянулась за книгой и вздрогнула – в дверь звонили.
На пороге трясся посиневший Акакий Игоревич, который наконец добрался до дому из гаража.
– Ну, Кака! – возмущенно встретила его жена. – Ты машину вручную, что ли, до гаража толкал?
– Нет, ты послушай… Сейчас такой мороз, столько людей на остановках мерзнет… а у нас деньги кончились. Вот я и подкалымил немного. Ну не отказываться же от денег, когда они сами в машину рвутся! Вот, смотри сколько! – И Акакий Игоревич начал доставать из кармана смятые десятки.
Клавдия терпеливо дождалась, когда на стол ляжет последняя бумажка, а потом приступила к собственноручному досмотру. С ловкостью фокусника она осмотрела у мужа порванный карман, прощупала ботинки, похлопала по спине и бесстыдно расстегнула ширинку. Именно оттуда были извлечены две сотенные бумажки и одна пятидесятирублевка.
– Ну вот теперь все. Проходи, я уже и ужин подогрела, и Петиной позвонила, мы к ней утром едем. Кстати, а к нам Семизвонов приходил! – щебетала Кладвия, порхая возле понурого супруга.
Акакий Игоревич мысленно простился с заначкой, вздохнул по этому поводу и принялся с интересом слушать новости, которые жена выплескивала на него с необычайными эмоциями.
– Вот и подумай, что этому прапорщику от нас надо? – возмущенно закончила рассказ Клавдия.
Акакий жевал горбушку и многозначительно молчал.
– Ты что – прожевать не можешь? Чего молчишь? – подтолкнула его жена. – Что ты про Семизвонова думаешь?
– Я, Клавочка, не про него сейчас думаю. Я про Машу. Все вроде говорят, что у нее модный салон, да?
– Ой, да чего там модного! – обиделась Клавдия Сидоровна. – Мы же с тобой видели.
– В том-то и дело. И не только видели, но и слышали. Салон, может, и модный, но ведь не прибыльный. Нам и Вера Аркадьевна это говорила, работница того салона. Да и если подумать: не похоже, что она так быстро развернулась. И еще интересная деталь – мы все время слышим про ее талант, а ни одной работы Марии нам так и не удалось увидеть. И отсюда вопрос – а на что она жила?
– Ага! И еще, Кака… Главное, ведь и мужу своему клипы какие-то делала. А эти клипы небось не тысячу же рублей стоят, правда? Ты вон четыре часа на морозе людей возил, а заработал всего ничего, а ей сколько надо было работать, чтобы своего трутня обеспечить, он же у нее и не трудился вовсе.
Акакий Игоревич в задумчивости почесал вилкой лысину.
– И ведь она не выглядела нищей…
– Да, Кака, да! И еще. Я, значит, себе на праздник платье дорогое купила, лучше всех хотела выглядеть, а эта ее змеиная кожа, знаешь, сколько стоит! И потом, Кака, я думаю – она ведь, оказывается, знала, что ты там будешь, у Агафьи-то! А чего тогда было разыгрывать счастливую случайность? А она не из-за тебя туда нарисовалась, как думаешь?
Акакий закраснелся, смущенная улыбка поползла от уха до уха. Чего, право… Клава сама сообразить не может, что ли? Ясно ведь, что Акакий по сравнению с супругом Марии просто Ричард Гир!
– Вот я и не могу понять, – продолжала Клавдия, – на кой ляд ей ты, если она к Семизвонову клинья подбивала? Ты, конечно, Кака, человек красы необыкновенной, но Семизвонов повиднее тебя будет. У него хотя бы рост и материальное состояние повыше твоего.
– Ладно, Клава, что-то тебя не туда понесло. Ты вот об этом теперь думай – на что жила Мария Зудова? И еще можно задуматься – зачем возле наших дверей прапорщик околачивается?
Ознакомительная версия.
