Виктор обернулся к пиджаку, который висел на спинке его стула, вынул из внутреннего кармана газетный сверток внушительных размеров и протянул Илье.
– Вот, сорок тысяч, за Любовь, как договаривались!
Любаша подняла на фок-рее набор сигнальных флажков, означавших "куй железо, не отходя от кассы". Я толкнула своего соседа под столом ногой. Тот растерянно посмотрел на меня и принял сверток, повертел его в руках и небрежно сунул в карман брюк. Угроза попадания ядра в пороховой трюм миновала. Я ободряюще похлопала Илью по коленке и предложила тост "за исполнение желаний". Все сдвинули свои бокалы и с аппетитом закусили.
Голубцы у бабы Веры, как всегда, удались. Я усердно подкладывала Илье севрюгу и всячески заботилась о его тарелке. Он сидел какой-то задумчивый и намазывал на бутерброд с красной икрой толстый слой хрена. С изумлением попробовал свой кулинарный изыск и испуганно отложил его в сторону.
– Кстати, об исполнении желаний, – прожевал Скелет кусок рыбы под маринадом. – Куда бабка из квартиры делась? Ну, та, которая в старом халате, бигуди и с чем-то коричневым на лице открыла дверь и напугала меня прошлый раз. Съехала, что ли?
Витя адресовал вопрос Илье, а сам нежно погладил Любашину ладошку. Илья вопросительно посмотрел на меня и пожал плечами. Фрегат мирной беседы получил пробоину ниже ватерлинии, вода заливала трюмы, мы медленно, но неотвратимо погружались в бездну, капитан в панике метался по мостику, выкрикивая в рупор: "Шлюпки – на воду!".
– Э-э… – неуверенно начал Илья, но я уронила на пол столовый нож, и мой кавалер галантно полез за ним под стол.
– Он ее в таракана превратил, – ответила вместо него Любаша, получив мои отчаянные позывные S.О.S.
– Это хорошо, а то я уж думал, Любовь мне с довеском достанется.
Значит, в таракана, говоришь, – дернул щекой Виктор и изобразил улыбку, которая убедила меня, что тараканьему племени в нашем доме отныне житья не будет. – Ты, Илья, мужик мировой, уважаю! Такие фокусы выделывать!.. Я о многом лишь слышал, думал – вранье, треп обыкновенный. Но фикус – классная штука, тут уж, как говорится, своими глазами удостоверился. И ведь недорого: десять тысяч долларов – по нашим временам совсем даром.
– Десять тысяч долларов?! – вскинула на меня возмущенный взгляд Любаша.
– А ты молчи, – буркнула я ей в ответ. – Ты в это время еще Лаврентием Палычем была.
– И за Любовь тебе отдельное «спасибо»! – от души поблагодарил Виктор.
– Ловко ты Лаврентия Палыча в красавицу превратил. А нет ли у тебя еще какого-нибудь фокуса про запас?
Я усердно выбивала пальцами азбуку Морзе на колене Ильи, чтобы он не вздумал возражать и уверять Скелета в своей непричастности к фокусным делам.
Он понял мои многозначительные намеки, облегченно вздохнул и с жалостью посмотрел на Виктора. Таким выразительным взглядом сердобольные женщины смотрят вслед дебильному ребенку.
– Витя, ну, что ты пристал к нашему гостю?! – кинулась я спасать положение. – Илья сегодня пришел к нам инкогнито. Он отдыхает от своей трудовой деятельности, у него творческий отпуск…
– Ну, почему же? – не без ехидства в голосе перебил меня мнимый Продавец фокусов. – Мне очень интересно узнать мнение очевидца о результатах моей… хм… творческой деятельности.
Илья придавил мои пальцы рукой к своей коленке и с интересом уставился на меня. Он покусывал нижнюю губу и старался выглядеть серьезным. В его глазах скакали веселые черти. Секстант сломался, компас размагнитился, рулевое управление сорвало к чертям собачьим, баржу застолья сносило боковым ветром на мель. Я изо всех сил пыталась сохранить на лице безмятежное выражение, хотя прекрасно понимала, что ситуация выходит из-под контроля, такой диалог сценарием не предусмотрен и совершенно неизвестно, чем могут закончиться наши посиделки по-соседски.
– Да, Виктор, – неожиданно вклинилась баба Вера. – Расскажите, что Вы знаете о фокусах. Признаться, я совершенно не в курсе событий.
Скелет с хрустом пожевал квашеной капусты и, как бывалый оратор, выдержал паузу.
– Пожалуй, года два назад пошел по Москве слух, что появился один мужик, который торгует фокусами. Рассказывали, будто делает он шляпы и кепки, в которые можно прятать что угодно, хоть сейф, и никто не заметит.
Говорили про двери нарисованные, яблоки стреляющие, веники-невидимки и многое другое. Поначалу никто не верил. Думали – хохма. А потом гоняться стали за фокусами. Перепродавали друг другу за сумасшедшие деньги. Врать не буду, я ничего из этого арсенала в руках не держал. А тут история с мадам Ренар… этот, как его… адюльтер. Ну, Куприян велел землю носом рыть, а фокус достать, и, причем новый, какой-нибудь особенный, чтоб не подкопаться.
Дальше вы знаете. Маша объявление в газете дала, мы и сторговались. Вот только понять не могу, отчего так получилось, что дерево на Куприяна подействовало, а мадам Ренар жива осталась. Может, мы чего не так делали? Мы фикус и продали от греха подальше американцам, чтоб те его на террористах еще раз проверили.
– Ну, конечно, – хлопнула я себя по лбу. – Вы ж его в кузове грузовика везли. Он, наверное, подмерз по дороге, вот фитонциды и потеряли направленность действия. Боюсь, как бы у американцев с Асаном бен Ладеном не случилось накладки. Вдруг кто-нибудь другой пострадает, а вам отвечать.
– Не, – благодушно дернул щекой Скелет. – Мы, ведь тоже не лыком шиты, в договоре указали, что гарантий не даем… Ну, да как говорится, все, что ни делается, все к лучшему. Мадам Ренар меня теперь отличает и чуть что, советуется… Вот только я тебя, Илья, по-другому представлял себе. Слухи ходят, что Продавец фокусов – здоровый толстый мужик с бородой, усами и красным носом, голос, как из бочки. И никто до сих пор не знал, откуда он взялся, где живет, и как зовут. Умники какие-то пытались его выследить, но, что с ними стало, никто не знает. В общем, дыму много напустили… А ты, оказывается, вон какой.
– Витя, – строго сказала я, наконец, освободив свои пальцы из-под руки Ильи. – Надеюсь, ты понимаешь, что тебе оказана великая честь. Продавец фокусов сидит с тобой за одним столом и по-дружески разговаривает. Не вздумай рассказывать о нем своим друзьям, а то Илья превратит тебя во что-нибудь гадкое, например, в крысу.
– Да что ж я, глупее паровоза, – покраснел Скелет. – Ясное дело, буду молчать, как партизан. Вот только не пойму, как среди корней дерева золотая чаша оказалась, и куда она потом делась? Может, это она виновата в том, что случилось с Куприяном?
Любаша смущенно заерзала на своей табуретке, баба Вера вскинула на меня глаза в неподдельном любопытстве, а я похлопала ресницами, судорожно изыскивая выход из создавшегося положения. Опять штормило. «Титаник» на всех парах несся навстречу своей гибели в ледяных объятиях айсберга.
– Да, Маша, будь любезна, разъясни ситуацию с золотым изделием, – преувеличенно серьезно попросил Илья, заботливо доливая в мою рюмку розовое вино. – Нехорошо портить стратегически важные в международной борьбе с терроризмом объекты и ставить Продавца фокусов в неловкое положение, сознательно вносить изменения в технологический процесс и нарушать направленность действия фитонцидов. Это попахивает саботажем!
Я пригубила вино, благодарно улыбнулась своему соседу и сердито толкнула его под столом ногой. Илья, по моим прикидкам, слишком активно вошел в роль. Я и так чувствовала себя, как уж на сковородке, а он подливал масла в огонь и делал мою жизнь совершенно невыносимой. Чего доброго, еще потребует свою долю за фикус, он же фокус.
– Видишь ли, Витя, какое дело, – осторожно подбирала я слова, отдавая себе отчет, что Любашин милый уперся рогом, и просто так разговор не замять.
– Произошло досадное недоразумение. У бабки, которую Продавец фокусов изволил превратить в таракана, имелся знакомый по кличке Джигит, известный в Москве шулер-гастролер. Он получил в качестве компенсации карточного долга некую историческую ценность и не нашел ничего лучшего, как спрятать ее в квартире, где ныне проживает твоя Любовь. Мы перерыли все вещи, золотого изделия не нашли и решили, что Джигит закопал ее между корней фикуса. Но раз ты утверждаешь, что там ничего не было, то, следовательно, чашу надо искать в другом месте.
– Знаю я Джигита, слышал, – кивнул Скелет. – Известный проходимец. По дамской части – ходок знатный. Неужели он и к бабке захаживал?! Вот извращенец! Только его что-то не видно уже недели две. Может быть, он с чашей в бега подался, а вы ее тут ищите?
– Не подался он в бега, – сердито буркнула Любаша, ковыряя вилкой недоеденный капустный лист от голубца. – Убили его.
– Вот те раз, – ахнул Витя. – Кто ж его убил?
– Да вот он – Илья! – злорадно улыбнулась я разведенному самозванцу.
Взрывом разворотило паровой двигатель, обломки беседы разметало по застывшему в штиле океану праздничного банкета. Глаз урагана двигался на зюйд-зюйд-вест.
