— А почему нет? Если версия верна, раньше девушка снимала при нем не только платье.
— Зачем же она снова вышла из дома?
Лэниган пожал плечами.
— Признаю, что мы вступаем на зыбкую почву предположений. Возможно даже, что он удушил её в комнате, а потом вынес на улицу. Сосед напротив выглянул в окно и увидел, как к дому Серафино подкатил синий «линкольн». Это было в начале первого. Спустя полчаса «линкольн» все ещё стоял перед домом. Это и есть факт номер четыре.
— Видел ли этот сосед, как они вылезают из машины или садятся в нее?
Лэниган покачал головой.
— Я мало что знаю о таких вещах, — сказал раввин. — Но, как талмудист, имею кое-какую правоведческую подготовку. В вашей версии не меньше тысячи дыр.
— Например?
— Например, пальто и плащ. Если Мел убил девушку в комнате, зачем он натянул на труп пальто, да ещё и дождевик? Зачем понес тело к храму? Как сумочка девушки попала в мою машину?
— Я думал обо всем этом, рабби, как и о многих других несоответствиях, не упомянутых вами. Однако улик для задержания более чем достаточно, как и оснований оставить его у нас до выяснения всех обстоятельств. Так всегда бывает. Думаете, в других делах все ясно с самого начала? Нет, сэр. У вас есть только ниточка, и вы её распутываете. Существуют неувязки, вам о них известно, но по мере углубления в дело они исчезают, и ответы на вопросы обычно оказываются довольно простыми.
— Но если вы не получаете ответов, то через какое-то время отпускаете человека, успев поломать ему жизнь, — с горечью ответил раввин.
— Верно, рабби. Издержки цивилизованного общества.
Натан Гринспэн был высокоученым мужем, обстоятельным в умозаключениях и неторопливым в речи. Поковырявшись в трубке каким-то похожим на ложку приспособлением, он пару раз дунул в нее, проверил, хорошо ли тянется, и принялся старательно набивать. Тем временем Бекер, по своему обыкновению зажав в кулаке сигару, расхаживал туда-сюда по комнате и рассказывал о недавних событиях, своих подозрениях и действиях, которых он ждет от Гринспэна. По сути дела, он хотел, чтобы адвокат штурмовал полицейский участок и потребовал освобождения Бронштейна, угрожая судебным иском за незаконное задержание.
Гринспэн поднес к трубке спичку и принялся пыхать, пока вся поверхность табака не превратилась в лужицу огня, после чего решительно утрамбовал содержимое чашечки, чтобы оно не вылезало наружу, откинулся на спинку кресла и, не переставая пыхтеть, проговорил:
— Я мог бы подать иск Хабеас Корпус, если тебе кажется, что его задержание не оправданно.
— Разумеется, не оправданно. Он не имеет никакого отношения к этому убийству.
— Откуда ты знаешь?
— Он сам так говорит. И я хорошо с ним знаком. Тебе известно, что он за человек. Как, по-твоему, похож Бронштейн на убийцу?
— Из твоего рассказа следует, что полиция задержала его вовсе не за убийство. Его просто допрашивают. Бронштейн располагает сведениями, которые полиция вправе от него потребовать. Он сам сказал, что видел девушку в ночь убийства. Даже будь иначе, даже если бы он просто был знаком с ней или когда-то ухаживал за ней, все равно полиция пожелала бы допросить его.
— Но они послали двоих легавых, чтобы его арестовать!
— Потому что Бронштейн не явился в полицию по собственному почину. Между прочим, он должен был это сделать.
— Ладно, может, и должен, но ведь ты знаешь, чем это ему грозило. Наверное, он думал, что сумеет остаться в стороне. Что ж, человек заблуждался, но это не причина хватать его и позорить на весь свет. Легавые ворвались в дом и увели Мела прямо из-под носа у жены.
— Так положено, Эл. Да и вообще, что сделано, то сделано.
— И что ты намерен предпринять?
— Разумеется, я навещу Бронштейна. Вероятно, его продержат всю ночь, но, если им захочется оставить Мела в заточении, то пусть отвезут его к судье и обоснуют свое решение. По-моему, при желании они вполне могут упрятать его, оснований для этого достаточно. Поэтому лучше всего, наверное, повидаться с окружным прокурором и выяснить, какие улики собрало следствие.
— Но если они не в состоянии доказать его вину, почему ты не можешь заставить их отпустить Мела?
Гринспэн тихонько вздохнул, положил трубку на пепельницу и снял очки.
— Послушай, Эл, убили девушку. Сейчас все хотят знать, кто это сделал. А значит, все правовые учреждения на стороне полиции, и все правила и законы будут трактоваться так, как выгодно ей. Если я начну фокусничать, норовя вытащить Мела, то все, включая газетчиков, осудят нас за это. Про Мела не напишут ничего хорошего, и, как бы ни кончилось дело, это пойдет ему во вред. С другой стороны, если мы для виду согласимся сотрудничать с властями, окружной прокурор будет давать нам всевозможные поблажки.
— Ну, а мне что делать?
— Да ничего не делать! Учиться быть терпеливым, вот и все.
Но терпением Эл Бекер наделен не был. Рассудив, что, если уж ход расследования зависит от благорасположения окружного прокурора, он решил ускорить дело, надавив на прокуратуру с помощью Эйба Кассона, благодаря которому прокурор и занимал свою нынешнюю должность.
— Чего ты от меня ждешь, Эл? — спросил его Кассон. — Поверь, сейчас у полиции уйма улик против Мела. Полиция спокойно может выходить на большое жюри, но не делает этого, потому что хочет сыграть наверняка.
— Но он не убивал её, Эйб.
— Откуда ты знаешь?
— Он сам мне сказал. И я хорошо знаю его.
Кассон не ответил.
— Господи, Эйб, ты же знаком с Мелом Бронштейном. Разве он способен на такое злодейство? Да он нежен, как кисейная барышня. Чепуха какая-то!
— Такие дела всегда кажутся нелепыми, пока их не закроют. А уж тогда всем нелепостям приходит конец.
— Уж конечно, — желчно молвил Бекер. — Даже если улик не хватит, легавые их выдумают. Все неувязки устранят, дыры залатают. Черт возьми, Эйб, тебе ли не знать, как это делается. Если у них есть подозреваемый, его дожмут до конца. Бросят на это дело всех своих людей. Они знают, что именно надо доказать, и, стало быть, докажут. Опутают беднягу с головы до ног и зашьют в мешок, а настоящий лиходей будет гулять на воле.
— Что я могу сделать, Эл?
— Ты на короткой ноге с окружным прокурором. Сам так говоришь. Значит, сумеешь заставить его смотреть в оба и отработать другие версии.
Эйб Кассон покачал головой.
— Следствие ведет Лэниган. Если хочешь помочь своему другу, ступай к раввину.
— За каким чертом? Чтобы он помолился за Мела?
— Знаешь, что, Эл, у тебя на удивление болтливая пасть. Порой мне кажется, что это единственная деталь твоей головы, которая в исправности. Слушай меня. По какой-то неведомой причине Хью Лэниган крепко зауважал нашего раввина. Они приятели. Третьего дня раввин с женой весь вечер просидели на крыльце у Лэниганов, потягивая коктейли и ведя задушевную беседу.
— На моем крыльце раввин никогда не бражничал и не разглагольствовал.
— Возможно, ты ни разу его не приглашал.
— Ну, ладно, допустим, Лэниган расположен к раввину. Но что раввин может сделать для меня?
— То же, что и я, если поговорю с окружным прокурором.
— Думаешь, он согласится, зная, что именно я хотел спровадить его отсюда?
— Полагаешь, это соображение остановит его в деле такого рода? Да ты совсем не знаешь нашего раввина. Но если тебе нужен мой совет и если ты действительно хочешь помочь своему другу, то я предлагаю отправиться к раввину и ни к кому другому.
Мириам стоило немалых усилий сделать вид, будто она рада гостю. Раввин приветствовал Бекера вежливо и сухо. Но холодность приема не обескуражила Эла, если даже он заметил её. Устремив на раввина самый вызывающий из взглядов, имевшихся в его арсенале, Бекер сказал:
— Рабби, Мел Бронштейн не мог совершить это страшное злодеяние, и вы должны что-то предпринять.
— Это злодеяние мог совершить кто угодно, — мягко ответил раввин.
— Да, знаю, — раздраженно молвил Бекер. — Я имею в виду, что Мел последний человек на свете, который сделал бы это. Он славный малый, рабби. Очень любит жену. Они бездетны, живут вдвоем, и он беззаветно предан ей.
— Вам известно, какие против него улики? — спросил раввин.
— Вы хотите сказать, что он бегал на сторону? Ну, и что с того? Если хотите знать, его жена уже десять лет страдает рассеянным склерозом и прикована к инвалидной коляске. И все это время у них не было никаких… отношений.
— Я не знал.
— Здоровому мужчине нужна женщина. Вам, раввину, не понять…
— Раввины — не скопцы.
— Ну, ладно, не серчайте. Стало быть, вы понимаете, о чем я. Те девицы, с которыми крутил Мел, мало что для него значили, — Бекер щелкнул пальцами. — Он просто спал с ними. Точно так же можно ходить в спортзал, чтобы выпустить пар.
