— О-о-о... а-а-а... — простонала она. -К-кто?
— Светка Спицына, соседка ваша! — не терпеливо воскликнула я. — Она только что здесь сидела!
— Не-е, — баба Нюра икнула и истово перекрестилась. — Не было здеся никого, Христом богом клянусь! Окромя, конешно, Маришки - стервы!
— Какой такой Маришки?! — продолжала вопрошать я грозным голосом.
— Дык это... Нашей Маришки... Соседки то исть...
— И где она?
Баба Нюра, кажется, намертво прилипла к унитазу, молча ткнула пальцем в дверь рядом с комнатой Зои Федоровны.
Я на всякий случай погрозила бабульке кулаком и пошла к Маришке. На мой стук никто не откликнулся. Тогда я припала ухом к двери и замерла. С той стороны по-прежнему не доносилось никаких звуков.
«Эх, улетела птичка!» — с досадой подумала я, возвращаясь к Зое.
Люська с интересом глянула на меня, но я только рукой махнула.
— Зоя Федоровна, — обратилась я к хозяйке. — А у вас есть фотографии Светланы? Желательно, самые поздние...
— Есть. Светочка с Артемом первого сентября фотографировались. Вот.
Зоя Федоровна протянула цветную фотокарточку. Мы с Люськой сблизили головы и одновременно воскликнули:
— Соня!
Со снимка на нас смотрела, задорно хохоча, Соня Либерман, только очень молодая.
— Да, — проронила мать Светланы, — девочки очень похожи...
— А у вас случайно больше нет дочерей? — задала я совершенно дурацкий вопрос.
Зоя Федоровна посмотрела на меня как на больного ребенка и ничего не ответила.
— Простите меня, — я смутилась, — но ко мне приезжала не эта девушка. Да и парень не похож на ее ревнивого жениха...
— К вам? — удивилась женщина. — Но зачем? Ничего не понимаю! К вам кто-то приезжал от имени моей дочери?
— Не от имени дочери, а под ее именем...
Я коротко пересказала историю появления у меня лже-Светланы и ее Отелло.
— И еще мне кажется, — продолжила я, — что ко мне приезжала ваша соседка, Маришка. Именно с ней я столкнулась в коридоре и приняла за Светлану... Вы кому, кроме бабы Нюры, рассказывали свою историю?
— Все ее знают, — пожала плечами Зоя Федоровна, — мы же в коммуналке всю жизнь живем — все на виду, на слуху... Но зачем Маришке это нужно? Она, конечно, не слишком нравственная особа...
— Очень просто! — влезла с объяснением Люська. — Девчонка уяснила, что вы на наследство не претендуете, ну и решила счас-тья попытать. Вдруг повезет? Может, она всех Либерманов и убила...
Я гневно глянула на Люську: кто ее за язык тянул?! Зоя Федоровна побледнела и пробормотала:
— Так их... их... всех... убили?
— Вероятно. Хотя выглядит все как несчастные случаи, — неохотно подтвердила я, мысленно пообещав подруге сегодня же укоротить ее язык сантиметра на два, а лучше на пять.
Зоя Федоровна снова заплакала.
— Господи, Мариночка, как же так? — всхлипывала она. — Не могу поверить! Я, в общем-то, никогда не делала из своей жизни тайны... Неужели... Нет, нет, она не могла... убить...
Мысленно я, конечно, согласилась с Зоей: Маришка не убийца. Слишком уж все изощренно и... профессионально! Насколько я понимаю, инсценировка несчастных случаев — это высший пилотаж в работе киллеров, и стоит он ой как дорого! Маришка вовсе не производила впечатления очень умной. Но кто же тогда убийца?
Мы еще с полчаса посидели у Зои Федо-ровны. Однако больше ничего интересного не узнали. Тепло простившись с учительницей, я выпросила у нее фотографию Светланы. Так, на всякий случай — вдруг пригодится?
Возле подъезда мы увидели Левку, резвым галопом бегавшего вокруг джипа. Судя по красному носу, он совершал пробежки уже довольно долго. Завидев нас, Левчик остановился и гневно воскликнул:
— Где вас черти носят? Я, понимаешь, просыпаюсь, а никого нет! Уже уезжать собрался, да какой-то пацан сообщил, что вы в этот подъезд пошли. Пятьдесят рублей содрал, паразит!
— Что за пацан? В синем комбинезоне? — уточнила я.
- Да...
— И ты дал?
— Конечно. А что мне оставалось делать? — Левка пожал плечами.
— Ну и дурак, — сделала я вывод, влезая в теплое нутро машины.
— Почему это я дурак? — обиделся Лев.
— Потому что развращаешь детей деньгами!
О том, что малолетка и меня «раскрутил» на такую же сумму, я, разумеется, промолчала.
— Домой, что ли? — уныло поинтересовался Левка, заводя двигатель.
— Ага.
— Как это домой? — заволновалась Люська. — Мы что же, эту самую Маришку искать не будем?
— А зачем? — я удивленно вскинула брови. — Ясно же, что она не убийца, а обыкновенная мошенница! А мошенники — не моя специальность. Так что гони домой, шеф!
— Дома Вовка, — уныло напомнила Люська. — Наверное, уже и камеру для нас приготовил, змей... И как только твоя сестрица с этим Пиночетом живет, ума не приложу!
Для меня, по правде говоря, это тоже загадка почище Бермудского треугольника! Дело в том, что моя двоюродная сестра Евдокия (а попросту Дуська) являлась обладательницей столь вредного и тяжелого характера, что успела разменять троих мужей. Вовка Ульянов стал четвертым примерно полгода назад. Отдавая сестру замуж за следователя, я в глубине души была уверена, что эти двое не смогут прожить под одной крышей больше пяти дней. Вовка — мужик суровый сам по себе да плюс еще профессия специфическая. Для Дуськи же всю ее сознательную жизнь существовало только два мнения: одно, верное, ее, а остальные все неправильные, и любимым словечком было слово «наоборот». Поэтому представьте себе мое удивление, когда я обнаружила, что молодожены разводиться и не думают! Мало того, складывалось впечатление, что они начинают любить друг друга с каждым днем все сильнее. Вовка ласково называл сестрицу «Дусико», а она его «Вовасик». Мне же оставалось радоваться за них, пожимать недоуменно плечами и повторять известную народную мудрость «Муж и жена — два сапога пара!».
Я отчетливо представила себе лицо Ульянова при встрече, и у меня разом заныли все зубы, а внутри появился неприятный холодок. Теперь еще и Рахиль... А может, все-таки она сама?.. На этот вопрос сейчас мог ответить только один человек. И то, если очень повезет. Немного помаявшись, я решила позвонить эксперту-криминалисту Тенгизу Гогочия. Сотовый я оставила дома, чтобы Вовка не доставал своими звонками и требованиями немедленно вернуться и за нее ответить. С этой же целью и по моему настоятельному требованию Люська отключила и свой мобильник. Затребовав у Левчика его телефон, я, мысленно испросив у всевышнего благословения, набрала рабочий номер Тенгиза.
— Ну? — как всегда недовольно отозвался он.
— Тенгизик! Привет, дорогой! Как дела па трупном фронте? — преувеличенно радостно (но с ма-аленькой долей подхалимства) спросила я.
— Сколько раз просил не отвлекать меня во время работы?! — рявкнул эксперт и шмякнул трубку на рычаг.
— Что это с ним? — округлила я глаза. — Трупным ядом надышался, что ли?
Тенгиз Гогочия всегда был со мной исключительно любезен и предупредителен, называл меня «красавицей» и давал обстоятельные ответы на все мои вопросы. Поэтому такое поведение молодого грузина меня, мягко говоря, удивило. Я повторила попытку и с замиранием сердца ждала ответа.
— Ну что еще?
— Тенгиз, это я, Женька! — с отчаянием воскликнула я. — Ты меня узнал?
— Слушай, Зайцева, — устало ответил Гогочия, — ты что, не врубаешься в ситуацию?
— Нет, — честно призналась я. — Ты со мной больше не дружишь?
— Дружу. И с тобой дружу, а еще больше с начальством дружу.
— С Вовкой, что ли? — нахмурилась я.
— С ним, родимым! Он тут как раз крутился, когда ты позвонила...
— A-а, так бы сразу и сказал, а то я уж испугалась... Так ты, значит, со мной не раздружился? Это хорошо. Тогда ответь мне на несколько вопросов.
Тенгиз глубоко вздохнул и обреченно произнес:
— Давай свои вопросы!
Основательно прочистив горло, я задала
первый, наводящий вопрос:
— Рахиль уже у вас?
— Угу.
Молчание.
— Ну?! — не выдержала я.
— Чего ну? — кажется, Тенгиз всерьез решил проверить на прочность мою нервную систему.
Она у меня слабенькая, основательно подорванная большим количеством трупов в одном семействе, поэтому подобные тесты не для меня.
— Слушай, дорогой, — прошипела я подобно африканской кобре, — ты меня не волнуй понапрасну! Сам знаешь — в гневе я страшна! Поэтому мой тебе бесплатный совет: не пытайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле. Отвечай, как на Страшном суде: ты Рахиль уже вскрыл? Сама она умерла или ее кто-то умер?
— Не знаю...
— Ты опять? — зарычала я.
Левка испуганно покосился в мою сторону и надавил на педаль газа.
— Честное слово, не знаю, Жень, мамой клянусь! — торопливо воскликнул Тенгиз. — Умерла она от большой дозы снотворного. Это факт. Сама она выпила или нет — неизвестно. Сын говорит, что старушка постоянно пила какие-то лекарства. Могла от волнения и лишнего принять. Вовка считает, что ее убили... Только... — эксперт замялся.
