семьи- ребенок. Куда ее могли спрятать, чтоб она не причинила никому вреда?
Фиона ахнула:
— В клинику!
— А младшую отправили к родственникам. Вернее, мы не знаем, к кому. Потому и в дом никого не пускали, чтобы случайно не обнаружились улики. А потом Маргарет вернулась домой, потому что клиника прекратила существование. И Дульчинею уговорили вернуться, чтобы за ней присматривать. Все логично. Лука, пожалуйста, ты же можешь запросить архивы клиники, они должны сохраниться!
— Думаю, да. Я дам знать. Но ты сама говоришь, что Маргарита не в том состоянии, не может ходить самостоятельно.
— Значит, кто-то ее защищает. Как защищал и тогда.
— Кто-то из членов совета директоров?
— Вы не найдете убийцу Вито Пальмы, не узнав, что произошло шестьдесят лет назад. Я оказалась права! Тем более, что вы наверняка не нашли преступника, который ему отомстил?
— Не нашли. Их достаточно, но никто не смог бы совершить убийство, или они еще в тюрьме, или алиби.
— Доктор Бонетти за день до смерти вернулся из Генуи. Во всяком случае, об этом свидетельствуют подарки детям. А кто жил в Генуе? Великий фальсификатор Чезаре Турбино. Он продал подлинник Липпи, а на ее место повесил подделку. И привез деньги.
— А где миллионы? Они бы нашлись на счете. Никаких сведений о внезапном богатстве семьи нет. Пятнадцатилетняя девочка убила родителей, чтобы сбежать с женихом с миллионами? Сомневаюсь, что дети вообще могли знать о деньгах. Я проверю ее счета, но это не кажется правдоподобным. Понимаешь, Саша, если бы миллионы были, они бы всплыли хоть где-то.
— Или… Или они до сих пор в доме! Поэтому его и не продавали. Старшая сестра знала! Дело не в уликах, дело в деньгах, вот почему дом стоял закрытым шестьдесят лет! Она искала деньги!
— Шестьдесят лет? Сама посуди, куда можно спрятать такие огромные деньги, чтобы не найти их за такой срок!
— Но это связывает вместе все три истории: картину, отравление и сегодняшние убийства.
— Убийство.
— Как скажешь. У тебя есть объяснение лучше?
— Нет. Но и доказательств твоей версии тоже нет.
Сообщение пришло на телефон следующим утром. Лука прислал фотографию из медицинской карты. Имя и адрес вымышленные, а вот на фото безошибочно узнавалась очаровательная девочка, которую не изменили прошедшие шестьдесят лет. Те же кукольные невинные глаза, с удивлением смотрящие на мир.
«С ума сойти! А мы думали, это Маргарита!»
«В то время в клинике находился лишь один ребенок. Дорина Мартино. Узнаешь фотографию?»
«Это Дольчетта. Дульчинея Бонетти. «
«И еше одно доказательство того, что полиция работает быстро и эффективно.»
«После того, как я убедила тебя, что две истории связаны».
Значит, в тот вечер дома заперли не Марго, а Дольчетту. Но за что? За что можно строго наказать десятилетнюю девочку? О, Боже… Отравление собаки… В показаниях садовника говорилось, что мать знала, кто виновник. Фантазия заработала дальше: теперь не узнать, но наверное, именно о судьбе Дольчетты ее мать хотела поговорить с мужем. Потому что такое поведение не нормально, видимо были и другие звоночки.
Что они решили той ночью- неизвестно. Возможно, за это решение и поплатились жизнью. И друзья семьи решили спасти девочку, отправили ее в клинику под чужим именем.
— Почему они спасали ее?
— Потому что это шестидесятые годы. — ответил Лука. — психическое заболевание, да еще и убийство родителей- клеймо, которое всю жизнь висело бы над тремя нормальными детьми Бонетти. Друзья защищали не Дульчинею, они защищали остальных детей.
— Кто подписал заключение о госпитализации? Или как оно называется, я не в теме.
— Я понял. Главный врач, Козимо Виталлини, лечащий врач Альберто Андреотти.
— Андреотти? Но его отец был историком!
— Любителем, хотя и вполне профессионального уровня. Но работал он врачом психиатром в клинике.
— Думаешь, все было не так радужно, как они рассказывали, неврозы, высшее общество?
— Частично это правда. Но я созвонился со знакомым психиатром, Вьери Ардинги, помнишь его?
— Конечно помню, он научил меня оставаться на связи на телефоне, чтобы другой человек слышал, что происходит, в опасные моменты. И что доктор?
— Ответил, что слышал о клинике, там содержали тех представителей высшего общества, которые могли навредить репутации семьи.
— Фешенебельная тюрьма…
— Когда клиника прекратила существования, Дульчинею перевели в больницу Святой Доротеи в Болонье. С этого момента у девушки в документах появилось ее настоящее имя. Старшая сестра каждый год подавала ходатайство об освобождении, но его отклоняли. Пятьдесят лет.
— Пятьдесят лет в психбольнице???
— Да, ее выпустили шесть лет назад.
— Теперь понятно, откуда такой взгляд. Она действительно далека от современной жизни.
— Дульчинея была передана под совместную опеку сестер, Джузеппины и Маргариты Бонетти. Но в документах есть мнение одного из врачей, не согласного с таким решением, он был против ее освобождения.
— И что теперь?
— Я собираюсь поговорить с сестрами.
— С одной.
— С обеими. Маргарита, по свидетельству ее врача, все понимает и способна писать здоровой рукой. Речь не восстановилась но она вполне здраво оценивает происходящее вокруг.
— Возьми меня с собой! Тем более, мы уже общались с Дульчинеей, я ей звонила. Мамочки!!!
— Что такое?
— Когда мы уходили, Маргарита вцепилась в меня, даже следы на руке долго не проходили. Вдруг она просила о помощи? Лука, поехали скорее!!
***
Одновременно с ними приехали представители социальной службы, вызванные полицией.
— Что вам надо? Кто вы? — Дульчинея попыталась захлопнуть двери.
— Синьора, это я, Алессандра! Вы же меня помните? Нам надо только поговорить. Я обещаю, что никто не причинит вам вреда!
Дульчинея отошла от двери, приложила палец к губам:
— Только не расстраивайте сестру! Она отдыхает.
Когда Лука и представитель социальной службы устроились в креслах в гостиной, где Дульчинея присела на самый краешек стула, готовая в любой момент бежать, Саша тихонько выскользнула за дверь.
Она открыла одну дверь, потом другую. У окна в инвалидной коляске сидела Маргарита.
Саша подошла поближе.
— Не волнуйтесь. Мне показалось, что в прошлый раз вы хотели меня остановить. Вы чего-то боитесь?
Женщина издала нечленораздельный звук.
— Фоооо… нооооо. — Здоровый глаз смотрел куда-то вниз.
Саша тоже посмотрела туда и увидела мобильный телефон.
— Я должна кому-то позвонить?
Здоровая рука нетерпеливо застучала по подлокотнику.
— Кому?
— Рука взметнулась в воздух, закачалась.
— Что мне сделать с телефоном?
— Рука похлопала по коленям.
— Дать его вам?
В здоровом глазу Саша увидела облегчение. Взяла телефон, положила Маргарите на колени. Что она собирается с ним делать?
Женщина одной рукой открыла «заметки», быстр написала что-то.
— Помоги. Боюсь. Дольче.
— Ты боишься Дольчетту?
— Что происходит? Зачем вы мучаете мою
