— Испанец гад, конечно, но он не убивал, — ответила Евдокия, затаившая кровную обиду на Антонио.
— Я так и думал, — кивнул следователь.
— Слушай-ка, Вов, а не могло произойти так, что, допустим, папочка или жених какой-нибудь из клиенток узнал, чем на самом деле занимается фирма? Воспылал благородным гневом, ну и… — Я многозначительно замолчала.
Вовка задумался.
— Теоретически, конечно, возможно, — согласился он, — а вот практически… Посуди сама. Фирме всего полгода. Девчонки-клиентки подписывали контракт на год. Пока еще ни одна из них не вернулась. Впрочем, и через год вряд ли кто вернется. Сами знаете, что там за работа и какие условия! Наверняка у девочек по прибытии на место назначения отбирают все документы. Вы же газеты читаете, а там все подробно написано про такие вещи. Родители спокойны — дочь на год уехала, чего ж раньше времени волноваться? А то ведь еще смотря какие родители! Некоторым и дела до детей нет.
— А женихи? — не отставала я.
— Жень, подумай, какой нормальный жених отпустит свою невесту одну за рубеж на целый год? Я бы, например, Дусю не отпустил ни за какие деньги!
Благодарная Евдокия чмокнула Вовку в нос, а я продолжала:
— А вдруг ненормальный? Не все же такие собственники, как ты?!
— Все! — Ульянов хлопнул себя ладонью по колену. — Вечер вопросов и ответов считаю закрытым!
— Ну Вовочка, миленький… — заканючила я. — Хорошенький! Еще один вопросик! Малюсенький такой! Последний!
— Хватит, гражданка Зайцева! Тем более и Жирик нашелся. Так что моральный ущерб я частично компенсировал. Пойдем, Евдокия!
Дуська бросила на меня виноватый взгляд и поспешила за женихом.
— У-у, вражина… — проворчала я вслед уходящим.
Остаток вечера прошел бестолково. Дуська с Вовкой уединились на половине Веника, а я пыталась чем-нибудь себя занять — принималась читать, смотрела телевизор, играла с компьютером, погуляла с собакой… Однако ничего не помогало. Мои мысли были заняты расследованием. Поздно вечером, когда я уже укладывалась спать, раздался телефонный звонок.
— Женька, привет! — услышала я любимый Ромкин голос.
— Ромочка! — взвизгнула я. И тут же перешла в наступление: — Ты когда домой собираешься возвращаться? Или у тебя другие планы? Тут, понимаешь, кругом любовь, а я все одна и одна…
— Какая любовь? — пробормотал Алексеев.
— Вовка женится! — огорошила я мужа.
— Наш Вовка? Женится? — изумился Ромка. По-моему, он мне не поверил. — Ты в какой газете такой анекдот прочитала?
— Только сегодня по телевизору сообщили, — съязвила я. — Но это еще не все…
Я набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
— Дуська выходит замуж…
На том конце провода молчали.
— Она за Вовку выходит, — добавила я.
Казалось, Ромка лишился дара речи — трубка издавала какие-то нечленораздельные звуки.
— Ромка, ты только не волнуйся! Они еще не скоро… Может, еще передумают. Хотя вряд ли. Вовка настроен очень решительно, а Дуське ремонт пора делать… Ульянов вон каждое утро отжимается, скоро бегать начнет, чтобы, значит, в форме быть!
А Дуся опять на диету села… Верный признак, Ром. Ежели Евдокия разгружается — быть ремонту, то есть, я хотела сказать, свадьбе!
— Господи, каких людей теряем… Твоя работа? — проговорил наконец Алексеев.
— А я здесь при чем? — искренне удивилась я. — Спасибо скажи Венику, дружку твоему! Не дал бы он Вовке ключи от своей квартиры — глядишь, и обошлось бы… А потом, Рома, ты же сам говорил, что Дуське замуж опять пора!
— Да, но не за Вовку же! — простонал супруг.
— Чем же это следователь плох? Нормальный мужик, правильный! Проверенный временем! Зато я спокойна, не на сторону сестру отдаю!
— Ага! Ты-то спокойна, а я? — В голосе Ромашки послышались трагические нотки. — Ты же знаешь, Вовкина работа предполагает частые отлучки из дома! Сестрица твоя не угомонится и все равно будет тебя с толку сбивать! Эх, ну да ладно, придумаем что-нибудь! А вообще как дела?
— Нормально! Жирик тут сбежал. Мы его весь вечер искали, а я на него села. Он, кстати, неплохо подкрепился нашими запасами. Завтра с Дуськой к доктору идем.
— А что с ней случилось? — встревожился Алексеев.
— С кем?
— С Дуськой! Или ты еще с кем-то к доктору идешь?
— Нет! Иду с Дуськой, а на самом деле с Жириком. У него ожирение. А у Рудольфа я на днях перхоть нашла! Понимаешь? — Я уже начала злиться на Ромкину бестолковость.
— Жень, — торопливо заговорил Ромка, — ты только не возбуждайся! Я все понимаю — чего ж тут не понять? Какой-то Жирик слопал наши продукты и теперь у него ожирение. А у Рульки перхоть. Я все понял, Жень! Вы завтра идете к доктору! Ты попроси его, чтобы он тебе что-нибудь успокоительное выписал.
— Кто? — поинтересовалась я.
— Доктор…
— Какой?
— Ну… к которому вы идете с Дуськой…
— Рома, ты там случайно головой не ударялся? Я тебе русским языком объяняю: у Жирика — ожирение. Жирик — Дусин хомяк. А у Рудольфа — перхоть. Рудольф — наша такса. Мы с сестрой завтра ведем животных к ветеринару! Теперь ясно?
— Ясно. Мне ясно, что вы там от безделья с ума посходили! Это ж надо! С какой-то там перхотью собаку к ветеринару тащить!
Примерно с минуту Ромка бушевал. Рассказывал мне о том, что собака — всего лишь животное, а не человек! А вот некоторые этого не понимают и уделяют собакам чересчур много внимания, оставляя неохваченными отдельные человеческие особи. А эти самые особи тем временем хиреют и чахнут! Из монолога супруга я сделала вывод: Ромка захирел и зачах, хотя перхоти у него и нет, дела его идут нормально и он меня по-прежнему любит.
— Ты домой когда возвращаешься? — перебила я Алексеева.
Муж умолк на полуслове и ответил:
— Через три дня. А что?
— Вот тогда и поговорим!
Я заверила мужа в своей вечной любви, сказала, что невыносимо страдаю в разлуке, и быстро попрощалась. По-моему, Ромка остался доволен беседой.
Наутро, наспех позавтракав, я помчалась будить Евдокию и Жирика. Дуся сладко спала на плече у следователя. Умилившись, я тихонько вздохнула и приблизилась к кровати.
— Не смей, — приоткрыв один глаз, прошептал Вовка, когда я протянула руку к сестре.
— Почему? — также шепотом спросила я и замерла с протянутой рукой.
— Дай выспаться человеку.
— Вова, нам же к доктору зверей вести надо!
— Вот и веди, — сказал Ульянов. — А Дуську не трожь! Она вчера поздно заснула…
Я с пониманием кивнула:
— Оно и понятно, дело молодое! Однако животные из-за вашей любви страдать не должны.
Вова открыл второй глаз:
— А я из-за твоей любви к расследованиям страдать должен? Короче, так, мисс Марпл… Или ты идешь к ветеринару одна, или я отстраняю тебя от дела!
Я была немного недовольна тем, что Вовка сравнил меня со старухой, пусть и гениальной сыщицей. Однако пожелание следователя, высказанное в ультимативной форме, на меня подействовало, и я исчезла.
Перед тем как отправиться в клинику, я как следует накормила Рудольфа, прочитала ему лекцию о правилах поведения в общественных местах и намекнула, что иду к доктору не просто так, а выполняю важное задание. Рулька меня внимательно выслушал и утвердительно кивнул — мол, я все понимаю, хозяйка, не в первый раз! Я была удовлетворена результатами собеседования с собачкой, и вскоре мы уже входили в просторный вестибюль частной ветеринарной лечебницы. Обстановка вполне соответствовала моим ожиданиям. Посередине холла был расстелен мягкий ковер. На нем стоял стеклянный журнальный столик, окруженный кожаными креслами. На столике стопкой были сложены печатные издания, целиком и полностью посвященные животным. По углам холла стояли огромные фикусы и пальмы в кадках. У меня возникло желание просмотреть перечень предлагаемых услуг. Почему-то я ничуть не сомневалась: в списке должны оказаться такие процедуры, как массаж передних и задних конечностей, услуги косметолога, электроэпиляция хвоста, солярий и услуги по борьбе с целлюлитом. В графу «стоимость услуг» мне заглядывать не хотелось. Нацепив на лицо улыбку, я подошла к миловидной девушке, сидевшей за стеклянной перегородкой.
— Добрый день! — приветливо улыбнувшись, поздоровалась она. — Меня зовут Татьяна. А как ваше имя?
— Евгения… — растерялась я.
— Простите, я спрашиваю, как вашу собачку зовут, — пояснила администраторша.
— А!.. Его зовут Рудольф. Он такса.
Рулька подтвердил мои слова, негромко тявкнув.
— Я вижу, — снова улыбнулась девушка. — Вы на прививку, или у вас какие-то проблемы со здоровьем?
— У меня — нет. Правда, муж посоветовал пить успокоительное, но, я думаю, это он сгоряча!
— Я про собачку спрашиваю! — Татьяна по-прежнему улыбалась, но в глазах ее появился какой-то странный блеск.
