Ознакомительная версия.
– Посиди тут немного, – велела я, – честное слово, тебя скоро освободят.
Пуделек принялся тихо подвывать. Я вынула мобильный.
– Алло, – пропела Майя.
– Все в порядке, Рэмик на месте, только он…
– Что?
– Да воет, боюсь, привлечет внимание, кто-нибудь услышит, придет и возьмет пса.
– Погоди, – велела Майечка.
Через пару секунд она, задыхаясь, проговорила:
– Наталья уже едет, старуха ей на работу сообщила, а она позвонила нам. Ты оттуда не уходи, побудь около собаки.
– Интересное дело! – возмутилась я. – Каким же образом я объясню этой Наташе свое присутствие возле украденного пуделя? Да она милицию вызовет.
В мембране раздался шорох, быстрый шепоток, потом у меня в голове зазвучал голос Эли:
– Вилка, следует проявить сообразительность. Когда появится Фильчина, скажи ей, что ты шла мимо, услышала визг, вошла в сарай, пожалела собаку, принесла ей воды.
– Ладно, – вздохнула я.
Время тянулось медленно. Сначала я просто топталась на месте, потом, устав, навалилась на стену сарайчика, затем села на ватное одеяло и тут же вскочила. На земле, несмотря на толстую подстилку, было очень холодно. Рэмик тоже продрог. Он больше не выл, только тихо поскуливал, по очереди поднимая лапки.
Испугавшись, что ни в чем не повинная собака окочурится от мороза, я подхватила тощее, вздрагивающее тельце и вновь запихнула себе под куртку. Самое интересное, что и мне, и Рэмику стало значительно теплее. Я прижалась спиной к двери сторожки и попробовала задремать. Из приятного состояния полного безмыслия меня вывел резкий звонок мобильника.
– Не волнуйся, Вилка, – затарахтела Майя, – Эля позвонила Наталье и сказала, что с Рэмиком все в порядке, о нем решила позаботиться добрая женщина.
– Нельзя ли позвонить ей еще разок и попросить поторопиться, холодно тут жутко!
– Еще недолго осталось, – успокоила меня Майя.
Прошел час, потом другой, но никакая Наташа не спешила вбежать в сараюшку. Мои ноги превратились в две заледеневшие колонны, спина перестала сгибаться, руки покраснели и почти онемели. Еле живая, я вытащила мобильник.
– Салон Элизы, – прощебетала Майя.
– Где Наталья?!
– Ой, Вилочка, как ты там?
– Прекрасно, теперь никогда не стану покупать замороженных кур!
– Почему? – спросила глуповатая Майя.
– Потому что не смогу готовить то, что мучилось в морозильнике, – рявкнула я, – долго мне еще тут куковать?
– Понимаешь, эта дура перепутала адрес.
– Как это?
– Очень просто! Мы ей четко сказали: Первая Георгиевская улица, а она понеслась в Георгиевский переулок, совсем в другой конец города, но теперь уже точно минут через десять прибудет.
Однако прошло еще полчаса, прежде чем дверь сарая с громким стуком распахнулась и в него влетела толстая тетка в норковой шубе.
– Рэмик! – завизжала она. – Рэмик! Господи, да его тут нет!
Я с трудом разлепила онемевшие от холода губы и прохрипела:
– Вы не собачку ищете?
– Да.
– Черненького маленького пуделя?
– Да!!! Знаете, где он? Скажите, умоляю, заплачу сколько хотите!
Я вытащила Рэмика из-под куртки. Собачка зевнула, увидела свою хозяйку и радостно залаяла, виляя хвостом.
– Сыночек! – взвыла Наталья, вырвала у меня из рук пуделька и прижала его к себе. – Нашелся! Ай да Элиза! Все точно предсказала, даже вас описала.
– А я что? Я ничего. Шла мимо, слышу визг…
– Дорогая, – прервала меня Наталья, – спасибо за то, что позаботились о Рэмике, вот возьмите.
В моих руках оказалась тысячная купюра. Пока я обалдело смотрела на нее, Наташа выскочила за дверь, унося с собой Рэмика. Когда я, еле шевеля ногами, выползла из сараюшки, она садилась в роскошную иномарку. Помахав мне рукой, Наташа газанула и исчезла за поворотом. Я, тихо злясь, пошла по направлению к метро. Лучше бы эта Наталья не совала мне деньги, а довезла до подземки.
Оказавшись на станции, я села на скамейку. Ноги ничего не чувствовали, лицо горело огнем, а руки походили на две сырые котлеты. В душе подняло голову отчаяние. Ну зачем я пошла в служки к Элизе? Что она заставит меня делать завтра? Может, наплевать на все, поехать сейчас домой, рухнуть на диван, укрыться теплым пледом… Тут же перед глазами появилась картина: вот я лежу на мягких подушечках, одетая в уютную байковую пижаму. На ногах у меня теплые носочки, те самые, которые Сеня привез мне в подарок из Лондона. Мы очень смеялись, когда он вытащил из чемодана полосатые гольфы, сделанные на манер перчаток. Каждый палец следовало всунуть в отдельный шерстяной чехольчик.
Зажмурившись, я попыталась пошевелить не желавшими согреваться ступнями. А еще около дивана надо поставить столик с чашечкой чая, тарелочку с куриной грудкой в панировке. Под плед я суну Дюшу, на живот мне мигом шлепнется кошка и заведет: мр-мр-мр… И уж совсем отлично, если в руках окажется интересная книга! Книга!!!
Глаза открылись, и взор мигом натолкнулся на девушку, сидевшую рядом на скамейке. В правой руке она держала яркий томик Смоляковой. Ни шум поездов, ни несущаяся мимо толпа, ни бомжи, выпрашивающие копейки, ни духота не мешали читательнице. Она впилась взглядом в страницы, словно голодный крокодил в добычу. Длинную белокурую прядь, выбившуюся из прически, девица накручивала на указательный палец левой руки, опуская ее, чтобы лихорадочно перелистывать страницы. Девчонка явно горела желанием тут и сейчас узнать, кто же все-таки совершил злодейское убийство.
Неожиданно мои ноги разом оттаяли, руки зашевелились, а в душе появился пионерский задор. Я вскочила со скамейки и понеслась в сторону только что подъехавшего поезда. Ну, Смолякова, погоди! Я напишу еще лучше, вот только узнаю, куда подевалась Аня!
Дверь в салон я открыла прихваченными ключами. Майя сказала чистую правду, они с Элей совершенно не боялись грабителей, и в салон можно было спокойно пройти.
Не теряя времени, я побежала в кабинет и с радостью обнаружила, что ящики письменного стола не имеют никаких запоров. Амбарная книга лежала на самом виду. Я тщательно задернула шторы, зажгла настольную лампу и принялась перелистывать чуть липнувшие к пальцам страницы. Ага, вот то, что надо.
Эля писала крупным, разборчивым почерком. В моей однокласснице пропал гениальный делопроизводитель. До сих пор все виденные мной истории болезни, папки с делами или документами представляли собой сборище неудобочитаемых бумажек. Эля же очень четко указывала в графах всю информацию. «Светлова Анна Кирилловна, 1970 г. р., хочет узнать, есть ли у мужа любовница».
Около некоторых фамилий стояли красные крестики. Я сначала никак не могла понять, что они означают, но потом сообразила: таким образом Эля отмечала тех, кому капитально дурила голову. Ситуация упростилась совсем. Кто-то из этих людей и решил наказать Аню с Ксюшей. Поколебавшись немного, я выписала тех, кого девчонки обманули за время своей работы, и уставилась в список. Двенадцать фамилий! Многовато будет. Ну-ка, попробуем рассуждать логично. Ага, первое лицо мне отлично знакомо – Елена Павловна Исаева. Говорила же Майечка, что она ходит сюда уже целый год. Ее можно смело вычеркивать. Елена Павловна считает Элю кем-то вроде своего гуру и ни о чем плохом не думает. «Самойленко Вера, украденная сумка». Может, эта женщина поймала Аню за руку и решила проучить ее?
Неожиданно мне в голову пришла интересная мысль, и я стала лихорадочно перелистывать страницы. Так, третьего ноября Вера пришла впервые на прием и узнала о предстоящем грабеже. Пятого она заявилась вновь с благодарностью. Двадцатого числа одиннадцатого месяца опять появилась у Элизы с вопросом, в какой институт следует поступать ее дочери. Затем Вера притопала в январе, марте, мае… одним словом, «села на иглу».
Следовательно, мне надо тщательно изучить книгу. Обычный человек, тот, который понял, что Аня и Ксюша дурят ему голову, не станет ходить в салон регулярно.
В результате долгой работы у меня на бумаге остались всего три фамилии: Кусть Алла Евгеньевна, Мраков Сергей Филиппович и Мамаева Сильвия Яновна. Мраков был единственным мужчиной, затесавшимся в сугубо бабскую компанию. Я аккуратно переписала их адреса и, сожалея о том, что Эля не зафиксировала телефоны, убрала книгу на место и поехала домой.
В квартире было тихо. Я стащила сапоги, отбилась от радостно прыгающей Дюшки, пытавшейся с жаром облизать мне лицо, и посмотрела на вешалку. Так, курток Олега, Семена и Вована нет. Наши мужчины еще пропадают на службе. Один пытается реанимировать тихо умирающий журнал, другие двое вознамерились изловить всех преступников бывшей Страны Советов. Можно, конечно, устроить любимому мужу небольшой скандал, так сказать, для поддержания тонуса, но я не стану этого делать. Пока Олег тотально занят, он не обращает внимания, что меня постоянно нет дома. Кстати, когда я стихийно превратилась в писательницу, Олег сначала подшучивал надо мной, но потом вдруг перестал это делать. Я очень удивилась произошедшей перемене и однажды прямо спросила:
Ознакомительная версия.
