— Я понимаю, я виноват…
— Да что ты?!
— Я оплачу ремонт вашей машины, честное слово! Не думайте, что я совсем нищий. Я учусь на последнем курсе Суриковского. Я будущий художник — портретист. Мои работы неплохо продаются уже сейчас. Напишу несколько портретов жен богатых людей на заказ, неплохо на этом заработаю и оплачу ремонт. Я вот еще в последнее время увлекся фотографией и стал подрабатывать фотографом.
— Я в курсе, — хмуро заметила Яна.
— Нет, честное слово, художник я хороший, а фотографией я занимаюсь совсем недавно… Вы не ушиблись? — участливо поинтересовался Данила.
— Самую малость, — ответила Яна, потирая лоб, — ты чуть не довел меня до инфаркта в фотомастерской, а потом решил догнать и прикончить на дороге?
— Нет… — смутился фотограф, — просто вы сказали, что если я вспомню что-нибудь еще, то должен позвонить вам.
— Ну, так надо было позвонить, а не впечатывать меня в фонарный столб! — возмутилась Яна.
— Вы ушли, а я почти сразу же нашел еще одну фотографию, она случайно упала, когда я ее вешал сушить. Я стал искать вашу визитку и понял, что успел потерять ее.
— Рассеянность твой конек, не так ли? — нетерпеливо спросила Яна. — Ну, давай фотографию! Ты же сказал, что запорол ее?
— Это другая фотография…
— Еще одна?! Ты говорил, что это все!! — вскричала Яна.
Данила начал судорожно шарить по карманам своей черной рубашки, виновато поглядывая на Яну.
— Куда я ее дел?..
Яна поняла, что сегодняшний день она закончит за решеткой рядом с ненаглядным мужем…
— Сейчас мир потеряет хорошего портретиста, — сказала она Даниле.
— Да-да! Минуточку, я точно помню, что я ее взял. А, вот! Хотя нет… это ваша визитка… Ха! Я нашел ее! — радостно воскликнул парень и мгновенно потух под тяжелым взглядом Яны. — Что-то я не пойму… А, вот! Вот она! — закричал молодой фотограф, доставая фотографию, которая спасла его от неминуемой гибели.
На сером фоне фотобумаги неровным почерком было написано: «Грозит большая опасность. Красносельская, двадцать шесть, шестнадцать». И больше ничего.
Яна тупо смотрела на эту серую фотографию.
— Что это?
— По-моему, это сфотографированная записка, написанная на обычной бумаге от руки, — предположил Данила.
— От Дмитрия Ивановича! Почему он просто не передал мне записку?
— Может, боялся, что она не дойдет до адресата?
— Точно! Решил подстраховаться и сфотографировал ее. Так как он не мог на фотоаппарат записать звуковое письмо, напарник сфотографировал записку, в надежде, что я проявлю спрятанную пленку и прочту ее.
— Записка как будто оборванная, недописанная, — заметил Данила.
— Если нет еще одной сфотографированной части записки и случайно потерянной рассеянным фотографом, — произнесла Яна.
— Нет, нет! Это точно все! Ему, то есть Дмитрию Ивановичу, просто помешали ее дописать.
— Ладно, — примирительно сказала Яна, — и так все понятно: кому-то, проживающему по этому адресу, грозит опасность. Данила, останься здесь с моей машиной, я позвоню мужу, он только что вышел из следственного изолятора, он пришлет за ней эвакуатор.
Она уже знала, что Ричарда выпустили, ее предупредил Евгений Павлович, попросив не давать больше мужу странных заданий и вообще держаться от кладбищ подальше, а также и от банков и пунктов обмена валюты.
— А вы?! — поинтересовался фотограф, переваривая информацию о том, откуда только что вышел супруг этой ненормальной девицы.
— А я поеду по этому адресу и предупрежу человека об опасности, заодно поговорю с ним, может быть, хоть этот таинственный незнакомец прольет свет на это дело?
— Хорошо, — согласился Данила, — а ваш муж?..
— Что?
— Не будет ругаться на меня? — робко поинтересовался парень.
Яна засмеялась.
— Ну, детский сад, честное слово! Не бойся, я скажу Ричарду, что сама во всем виновата, задумалась и не заметила столб.
Она подняла руку, и сразу же остановились две машины. Яна села к мужчине в очках в девятую модель «Жигулей». «БМВ» остался с носом, так как водитель принял Яну за особу легкого поведения и спросил, какая у нее такса.
«Во всем надо соблюдать меру, — подумала Яна, усаживаясь в машину, — опять виноват мой наряд, мой яркий и вызывающий наряд…»
Водитель покосился на странную пассажирку.
— Может, вас отвезти в больницу? Нельзя быть такой деятельной. Я видел дам после аварии, на них просто лица не было, их трясло, и несколько дней они не могли садиться за руль машины. А вы прямо из аварии с такой шишкой на лбу уже опять мчитесь по делам?!
Яна поморщилась, меньше всего она сейчас была расположена к беседам.
— Вот не люблю я, когда меня учат жизни совсем незнакомые люди! Я что хочу, то и делаю! Моя машина, хочу — бью ее, а хочу — не бью! Мой лоб, в конце концов, моя шишка! Срочные дела у меня, я назвала вам адрес, вот и езжайте!
— Еду, еду, не кипятитесь, дамочка, то есть деловая женщина, — успокоил Яну водитель с наглой ухмылочкой на лице. Яна прекрасно понимала значение этих ухмылочек на лицах водителей-мужчин. «Что взять с бабы за рулем? Да еще такой видной и накрашенной? У нее же один ветер в голове, а мысли только о мужиках. Дела… скорее всего, спешит к очередному любовнику на свидание».
Яна вздохнула и отвернулась в окно, сильно болела и кружилась голова.
«Беда в том, — размышляла она, — что каждый думает в меру своей испорченности. Мужчины думают о нас, женщинах, со своей точки зрения. А это означает, что это у них все мысли о женщинах и о сексе. А у нас, женщин, огромная привилегия — сотни, нет, тысячи приятных мелочей, безделушек и дел, о которых мы можем думать, не замечая похотливых взглядов противоположного пола».
Яна доехала до Красносельской улицы и искомого дома, расплатилась с водителем и вышла из «Жигулей». Она долго не могла открыть кодовый замок, набирая длинными пальцами всевозможные комбинации. Наконец из подъезда вышла женщина в платке и с авоськами в руках. Она с подозрением посмотрела на прошмыгнувшую мимо нее в подъезд девицу. Яна задумалась:
«А что я скажу чужим людям? Да и вид у меня, прямо сказать, не располагающий. В мятом костюме, с шишкой на лбу и со спутанными волосами».
Но рука уже нажала на кнопку звонка. Дверь распахнулась, и на пороге возникла женщина средних лет с недовольным выражением лица и сердитым взглядом из-под кустистых бровей рыжеватого цвета.
— Что надо? — «приветливо» спросила женщина.
— Понимаете… я… э… по очень деликатному вопросу… — начала Яна.
— Из товаров нам ничего не надо! — отрезала женщина и попыталась захлопнуть входную дверь.
— Нет, я ничего не продаю! Мне надо объяснить вам… — возразила Яна, придерживая дверь.
— Милостыню просишь? — с угрозой спросила женщина, разглядывая дорогие туфли и кожаную сумочку Яны.
— Нет, нет! Я должна объяснить вам, то есть предупредить, что вам грозит опасность! — выпалила Яна, сама не понимая, какая опасность может грозить этой незнакомой ей женщине в домашнем халате.
— Опасность? — переспросила женщина, и брови ее поползли вверх, потом она воровато оглядела лестничную клетку и отступила в глубь квартиры.
— Заходите, девушка, — лилейным голоском проговорила она, — проходите в комнату, я сейчас.
Яна прошагала внутрь квартиры, радуясь тому, что неожиданно встретила понимание. Она прошла в комнату и, не дожидаясь приглашения, уселась в кресло. Яна приготовилась к длинному, путаному рассказу, который плавно должен был перейти в дружескую беседу с чаепитием. Но когда Яна обернулась к двери, волосы на голове у нее зашевелились. Впустившая ее в квартиру женщина стояла, широко расставив ноги, в руках сжимая пистолет, дуло которого было направлено прямо на Яну.
— Сидеть! — рявкнула она. — А теперь говори, кто это мне угрожает?
Яна судорожно сглотнула.
— Опустите пистолет, пожалуйста.
— Давай говори, иначе получишь пулю прямо в лоб! Какая такая опасность нам грозит?!
— Понимаете, я сама толком не знаю… Дело в том, что в доме престарелых и инвалидов убили моего напарника… а он после своей смерти, то есть потом я нашла фотографию, где он написал, что кому-то, проживающему по этому адресу, грозит опасность. Вот я и пришла на свою голову… Опустите, пожалуйста, пистолет, я не могу сосредоточиться и вам все нормально объяснить.
— Что за бред ты несешь?! — вскричала женщина. — Ты в своем уме?!
«В своем ли я уме? — задумалась Яна. — Что-то подозрительно часто меня об этом спрашивают люди. — Хотя прийти к незнакомым людям и нести полный бред о каком-то доме инвалидов, о том, что кто-то предупредил меня якобы с того света и не просто запиской, а сфотографированной запиской!.. Да кому надо угрожать этой чокнутой особе?! — лихорадочно размышляла Яна. — Какая опасность ей может грозить?! Да это другим людям от нее наверняка исходит реальная угроза!»
