Студентка аккуратно разложила на брезенте весь арсенал и принялась внимательно осматривать каждую «стрелялку» и «взрывалку». В воздухе запахло железом и оружейной смазкой. Довольно неприятный запах, доложу я вам. Мне, во всяком случае, он не по душе, потому как кажется, будто так пахнет сама смерть.
— Присоединяйся. — пригласила студентка.
Я безропотно подчинилась — плюхнулась рядом с ней на песок и тоже уставилась на железяки.
— Ну, что тебе нравится? Выбирай, не стесняйся…
— Ничего мне не нравится. Я, вообще-то, мирный человек. Предпочитаю все конфликты разрешать путем мирных переговоров, — угрюмо буркнула я, на что Ленка не моргнув глазом заявила:
— Все мы мирные люди, но броненосец, как знаешь, все еще на запасном пути.
— Оно конечно, — вздохнула я. Немного помолчав, кивнула в сторону разложенного на брезенте оружия и осторожно поинтересовалась: — Лен, думаешь, придется его употребить? Может, обойдется? Я не уверена, что смогу кого-нибудь того… застрелить…
— Ты думаешь, я смогу? — опечаталась Ленка. В ее глазах я заметила плохо скрытое смятение.
И тут до меня дошла простая, но очень важная мысль: наша студентка вовсе не коммандос, не такая сорвиголова, как хочет казаться. Она просто девятнадцатилетняя девчонка, выросшая в семье военного, а оттого ощущавшая себя бойцом, солдатом, воином. В той ситуации, в какую мы попали по воле случая, Ленка, как дочь артиллериста, взяла на себя ответственность за всех нас, за наши жизни и свободу.
— Мне больше нравится «АКМ». Как-то он роднее, да и понадежней, чем все эти иноземные «пукалки», — скрепя сердце сделала я выбор. — Кстати, у меня ведь еще и «Макаров» есть.
— Да ты, как я погляжу, настоящий патриот. — усмехнулась студентка, передавая мне «калаш».
— Ага. Поддерживаю отечественного производителя, как велит нам партия и правительство. Эх, нам бы еще танк какой-нибудь!
— Точно. А еще лучше два танка, «Су-31» и группу спецназа в нагрузку. Вот потеха началась бы, — как-то печально проговорила Ленка. Она покосилась на автомат, который я сжимала в руках: — Разберешься? Собрать-разобрать хоть сумеешь?
Тут уж настала моя очередь снисходительно взирать на студентку: уж чего-чего, а автомат Калашникова я знаю почти так же, как расположение мебели в собственной квартире. Нет, я вовсе не оголтелый милитарист. Суть дела в другом.
В моем кавалере Генке, с которым я познакомилась на курсах автолюбителей. Параллельно с вождением я благодаря Генке освоила кое-какие военные навыки. В частности, сборку-разборку «калаша» вкупе со скрупулезным изучением всех его деталей. Причем армейский норматив по этой самой сборке-разборке выполняла «на раз». С Генкой мы, конечно, расстались. Моя тонкая душевная организация не могла долго выдержать грубой военной души Гурьева, а вот навыки обращения с автомобилем и автоматом Калашникова остались со мной на всю жизнь.
Ленка была здорово удивлена, увидев, как ловко я обращаюсь с автоматом.
— Ну ни фига себе! — восхищенно присвистнула студентка. — Скажи, пожалуйста, это во всех турфирмах обучают военному делу?
— Нет. Я самоучка. Люблю, знаешь ли, в свободное время автоматом побаловаться… — небрежно ответила я, щелкнула предохранителем и доложила: — Оружие в полной боевой готовности!
Ленка кивнула:
— Отлично. Теперь я за тебя спокойна. Ингумбо, надеюсь, тоже не подведет. А вот Дашка…
— А что Дашка? — не поняла я.
— Она уже столько лет гинекологом работает… Как ты думаешь, Славик, какое оружие она чаще использует? И потом, Дарья — медик: клятва Гиппократа, чистые руки, трезвая голова… Если начнется какая заваруха… — Студентка с сомнением поцокала языком.
— Да брось ты, Лен. Все будет нормально. То, что Дашка каждый день на работе видит, пострашней любой заварухи будет.
Кажется, мне удалось убедить Ленку. Она звонко расхохоталась, да так заразительно, что засмеялась и я. После этого все дурные мысли покинули наши головы, дело подготовки к сегодняшней ночи пошло веселее.
Я перебирала все эти милитаристические штучки и думала о… мужчинах. Да-да, именно о них, о нашем сильном слабом поле. И что примечательно, думала о них не как о потенциальных прекрасных принцах, а о том, как, в сущности, нелегко им живется. Судите сами: еще с нежного возраста мальчику вдалбливают странную истину — ты мужчина, должен быть смелым, сильным, мужественным… Каким там еще? Ну, неважно. И бедные пацаны стараются соответствовать.
А потом юноша становится мужчиной. Некоторые из них женятся. Вот тут-то представителей сильного пола и ожидает сюрприз! Женщина постоянно загружает мужчину какими-то нелепыми и малопонятными требованиями, типа: «выброси мусор», «помой посуду» или «постирай свои носки». Мужчина искренне недоумевает — как можно выносить мусорное ведро, когда того и гляди «Спартак» проиграет «Торпедо» (само собой, он «болеет» за любимую команду, сидя перед телевизором).
Это недоумение вполне объяснимо: недавно ученые выяснили, что у женщин оба полушария головного мозга работают одновременно, а у мужчин — попеременно, то левое, то правое. Я, честно говоря, не представляю, как можно думать одним полушарием? Это все равно что танцевать танго на одной ноге, стопроцентная инвалидность! В общем, жизнь у мужиков нелегкая, а иногда даже тяжелая. И если вдруг кому-то из нас, женщин, захочется поскандалить с мужем или слегка приложить его сковородой за очередную выходку, советую вспомнить о его мозговой инвалидности и пожалеть беднягу.
Неожиданное оживление в лагере отвлекло меня от не очень веселых мыслей. Подняв голову, я увидела, как девчонки с визгом бросились к океану. Даже хромоногая Настасья ковыляла в том же направлении, опираясь на дружеское плечо Дашки. Ингумбо в спешном порядке пытался реанимировать уже потухший костер. Я хотела удивиться (зачем нам костер средь бела дня?), но отвлек странный шум, доносящийся из джунглей: такой какофонии звуков, сплетенных из голосов животных, мне еще не доводилось слышать. Ленка тоже озадачилась странным поведением «амазонок» и с интересом наблюдала за «девичьим переполохом». У Ингумбо с костром как-то не очень получалось. В конце концов, он плюнул на это дело и тоже побежал к золе, размахивая руками. Негр что-то истошно кричал, но его слова тонули в шуме прибоя и девчачьем визге.
Стадное чувство взыграло во мне с непреодолимой силой. Мне вдруг захотелось присоединиться к девчонкам, потому я вскочила, оглянулась и… Страх все-таки сильнее стадного чувства, это я испытала на собственном опыте. Из джунглей неспешно и с достоинством шагал огромный, как мне показалось, тигр.
— Ик! — сказала я, замерев на месте. Ноги сразу сделались ватными и двигаться на хотели.
Так я и стояла на песке, словно идол на острове Пасхи. И кто, интересно, утверждал, что домашняя кошка и тигр — родственники? Этому уж точно не скажешь: «Брысь отсюда!»
Тигр тем временем заметил нас с Ленкой и в замешательстве остановился. Думаю, его мысли сейчас были сродни мыслям гурмана, сидящего за обильно накрытым столом и мучительно соображающего, с чего бы начать?
Хищник размышлял недолго. Издав мелодичный, гортанный, протяжный стон «уу-уу-уунг», он направился именно в нашу сторону. Оно и понятно: вылавливать обед из воды не слишком приятно — сплошная морока.
Ощущать себя курицей-гриль на вертеле не слишком приятно, доложу я вам, но ноги по-прежнему не слушались, а кричать я не могла по причине стойкого онемения всего организма.
Тигр не торопился. Он, мягко ступая по песку, медленно приближался. Я уже видела его страшные клыки в приоткрытой пасти и желтые, горящие недобрым огнем глаза, как вдруг прямо рядом со мной раздалась короткая автоматная очередь. Это привело меня в чувство, я заверещала тонко и пронзительно.
Не могу точно сказать, что произвело на полосатую кошку большее впечатление: мой визг или автоматная очередь. Пару секунд тигр размышлял, а потом, разочарованно рыкнув, повернул в сторону джунглей и так же неспешно и гордо удалился.
Едва он скрылся среди деревьев, «амазонки» стали вылезать из воды, слегка матерясь. Отважный Пятница, стыдливо пряча глаза, выбрался на берег вместе с девчонками и тут же засел за ремонт рации. Настя устроилась рядом с ним и о чем-то заговорила. Негр отвечал крайне неохотно, делал вид, что целиком погружен в работу, после чего Анастасия от него отстала. Мне было очень интересно, чем недоволен Ингумбо, поэтому я все еще на слабых ногах подошла к Настасье.
— Чего он злится? — спросила я девушку.
— Жалеет, что Ленка стреляла в воздух, а не в тигра. Говорит, его мяса дня на три хватило бы. И шкура пришлась бы кстати.
Я возмущенно зыркнула на нефа и попросила:
— Скажи ему, что мы не шакалы, чтобы мертвечиной питаться! — тут вспомнилось, с каким аппетитом мы уплетали кабанчика, добытого Ингумбой. Я смутилась и поправилась: — Нет, лучше скажи, что мы не можем убивать ради ужина заместителя царя зверей. Тем более, если я ничего не путаю, тигры занесены в Красную книгу… А вообще-то, знаешь, лучше ничего не говори — все равно ему этого не понять. С его-то одним полушарием, да еще стукнутым несколько раз…
