Евгений по телефону сообщил о преступлении, назвал адрес, представился и пообещал оставаться на месте.
Яна хмыкнула и сказала, серьезно глядя на Евгения:
– Пообещай мне одну вещь!
– Если это не связано с сокрытием улик.
– Не связано, не связано, мистер Честность. Пообещай, что теперь сам подашь на эксгумацию тела Петра Натановича. Иначе я труп отрою и докажу, что его тоже убили!
– Устрашающая картина, – Женя сел рядом. – А ты не боишься? Одна уже захотела вырыть его тело, и ты видишь, чем это закончилось.
– Я не боюсь! Я хочу знать, за что его убили? И кто эта тварь?
– На сей раз наши желания совпадают. Когда мы попадем в отделение милиции, я сразу же подам заявление на эксгумацию, – серьезно сказал Евгений и обнял Яну. – Только и ты пообещай держаться ко мне поближе.
– Постараюсь, – вздохнула она, думая о том, что скажет Карлу, когда тот позвонит. Ведь его простой вопрос: «Чем ты занимаешься на отдыхе?» – поставит ее в тупик, причем не в первый раз.
Иван Дионисович очень гордился тем, что имеет такое необычное отчество (от имени бога виноделия), и тем, что он живет в солнечном и плодородном крае виноделов, и тем, что он следователь. У него были прекрасная жена, двое детей, хороший дом, небольшая дача, автомобиль «жигули». Но имелась у него одна проблема и она же тайна. Все мужчины в его роду умерли от алкоголизма.
Сам Иван Дионисович тоже был алкоголиком, и все окружающие знали об этом, только старательно делали вид, что ничего не замечают. Ему давали поблажку за то, что он был хорошим человеком и, как ни странно, неплохим специалистом. Поэтому начальство тоже закрывало глаза на некоторые странности в его поведении. С утра он уже нагружался вином и ехал на работу, пытаясь принять деловой вид. Но, по большому счету, Иван Дионисович не очень любил, когда его беспокоили, да еще по столь страшному поводу, как убийство.
Иван Дионисович, слегка пошатываясь, стоял над телом несчастной Валерии Максимовны и пытался сосредоточиться. Наконец он оторвался от созерцания трупа и посмотрел на Яну с Евгением, сидевших на скамейке и уже поведавших ему историю обнаружения тела.
– Она плохо выглядит, – вздохнул следователь.
– Она – труп, – ответил Женя.
– Ну и что? Трупы тоже бывают разные. Вот помню, бабульку одну солнечный удар хватил, так она была очень даже ничего… Ну да ладно! Дорогая наша докторша пала от руки маньяка… Почему сегодня? – отмахнулся от мухи следователь.
– А какая разница? – поинтересовалась Яна.
– Сегодня я несколько не в форме… С утра это… родственник один приехал, ну и мы выпили. Что в этом плохого? – сразу же стал оправдываться следователь.
– Мы ничего не говорим, – ответил Евгений.
– Это нормально, я же не знал, что придется ехать на убийство! Кто вообще мог придумать такое? Она хороший врач и мне советовала, не буду говорить что. Эх, жене моей лечила эту, как ее?… Экзему! И вот кто-то так… садистски и хладнокровно… Евгений Эдуардович, скажите что-нибудь! – попросил Иван Дионисович.
– Что?
– Что-нибудь, что могло бы отвести от вас подозрение. Вы – уважаемый человек, и мне бы не хотелось… вы понимаете?
– Я была права! – всплеснула руками Яна.
– Мы этого не делали, – мягко сказал Женя, – вы же знаете меня много лет. Разве я на такое способен? А эта женщина все время была со мной.
– Знаете, Евгений, из всех людей, кого я знаю, никто на такое не способен, но кто-то это сделал. И этот кто-то должен обладать недюжинной силой. Убили, по предположению покойной, сначала Петра Натановича, теперь вот ее саму. И извините, Евгений Эдуардович, но вы – первый подозреваемый на оба убийства.
– Что и требовалось доказать! – заявила Яна, вполне довольная собой.
– У меня нет прямых улик, чтобы посадить вас за решетку, но попрошу не покидать пределы города. И не советую вам обеспечивать алиби этой подозрительной женщине.
– Почему это я подозрительная? – возмутилась Яна. – Вы меня уже подозревали, а я оказалась чиста как слеза младенца.
– Это мы еще выясним, – кашлянул Иван Дионисович и с тоской посмотрел на колодец. – Пить хочется… Вы можете пока идти, вам сообщат, когда нужно присутствовать на эксгумации. Что-то мне нехорошо, пусть поработают эксперты, отпечаточки… фотографии.
– Моих отпечатков вы там не найдете, я имею в виду на орудии преступления. Я не вешаю виноград на шпалеры и в руки их не беру, – предупредил Женя.
– Посмотрим. – Следователь почесал живот и помахал им рукой, что означало конец беседы, то есть допроса.
Яна сразу потянула Соболева за руку, чтобы поскорее уйти с этого жуткого места, так как она уже всерьез боялась потерять сознание.
Благодаря тому, что столь жестокое убийство было впервые совершено в этом мирном поселке, его взяло под контроль вышестоящее ведомство, и расследование проводилось с большой скоростью.
Гроб петра Натановича вырыли, еще не схоронив Валерию Максимовну. На повторную экспертизу тела прилетел титулованный судебный эксперт из Москвы. С ним-то и встретились Евгений и Яна, причем по обоюдному желанию и без милиции. Ивану Дионисовичу об этом даже не сообщили, по слухам, он снова утром встречал одного из своих многочисленных родственников.
Экспертом оказался очень даже симпатичный моложавый мужчина средних лет. Одет он был дорого и модно, и, несмотря на специфику профессии, Яна не уловила ни одного постороннего запаха, кроме дорогого одеколона. У него были умные печальные глаза, медленная речь и голос очень приятного тембра.
– Меня зовут Антон Алексеевич, – представился он и сразу перешел к делу: – Я хотел лично выразить вам благодарность за то, что вы разрешили эксгумацию тела.
– Знаете, мое мнение уже ничего не решало, правоохранительные органы тоже заинтересовались смертью Петра Натановича и сами бы добились повторного освидетельствования тела, – любезно ответил Евгений.
– Я все равно хотел поговорить с вами, – сказал Антон Алексеевич и закрыл лицо руками.
Через секунду до них донеслись его рыдания. Яна с Евгением переглянулись, совершенно ошарашенные. Уж чего-чего, а этого от эксперта-криминалиста они никак не ожидали. Чего он так расчувствовался, было непонятно. Неужели, несмотря на большой опыт работы, Антона Алексеевича так тронул вид трупа Петра Натановича, извините, не первой свежести, что он впал в отчаяние? Или, может, его привело в такое состояние обезображенное тело докторши?
Они сидели в городском морге Анапы в комнате с белой кафельной плиткой по стенам, железной раковиной в углу, дешевым столом, скрипящими стульями и нелепыми, цветастыми занавесками. Пахло сыростью, медикаментами и – смертью. Лязгали железные инструменты, отчего Яна периодически вздрагивала, а Женя нервно откидывал волосы со лба, раздавались веселые голоса, неслась легкая, популярная музыка из радио.
Антон Алексеевич прекратил истерику, шумно высморкался в клетчатый накрахмаленный платок и посмотрел на Яну и Евгения заплаканными глазами.
– Простите, мне очень тяжело.
– Мы понимаем, – Яна покосилась на Женю. – У вас трудная профессия.
– Профессия не из легких, но мне никогда не приходилось делать исследования трупов своих знакомых. Это по-человечески очень тяжело.
– Вы знали Петра Натановича?! – ахнула Яна, радуясь возможности что-то узнать о прошлой жизни старика.
– Когда-то в институте у меня была большая любовь, можно сказать, первая, настоящая. Эту девушку звали Лера, Лерочка… – губы патологоанатома снова задрожали.
– Валерия Максимовна?! – ужаснулась Яна.
– Именно! Я предложил ей после института выйти за меня замуж и поехать со мной на стажировку в Германию. Я хорошо знал язык и окончил институт с красным дипломом, вот меня и пригласили. А потом я имел неосторожность сказать ей, что в будущем не собираюсь заниматься медициной, хочу окончить юридический факультет уже в Германии и стать адвокатом или просто заняться бизнесом. Я был молод и тщеславен, мечтал стать богатым и имел возможность вырваться из Союза, который уже разваливался. Я имел на это право? – резко обратился он к Евгению, словно тот был парторгом, не выпускающим его за границу из родной страны.
– Я думаю, вы имели на это полное право, как и все люди, – ответил Женя.
– Я несколько опережал время и больше думал о себе и своей семье, а Лера была большой патриоткой и к тому же всю жизнь мечтала стать врачом, лечить людей. Она бы никогда не согласилась работать в коммерческой клинике, не смогла бы брать деньги за лечение. Лера была необычным человеком. Я так и видел ее или в приюте при монастыре, или врачом какой-нибудь миссии, спасающей голодных детей в Африке. Сытая жизнь жены адвоката была не для нее. Я сейчас понимаю это с высоты прожитых лет, а тогда я решил, что ее отказ выйти за меня – дурь, блажь и черт знает что такое. Я встал в позу, обиделся и уехал. Конечно, я в глубине души надеялся, что она пожалеет, одумается и приедет ко мне. Валерия не приехала, и наши пути разошлись на много лет. Я окончил юридический факультет, женился на немке русского происхождения, у нас родилось двое детей, и я вернулся в Россию. Мне не пришлось работать адвокатом, медицина оказалась предпочтительнее. Я стал судмедэкспертом. Сейчас я профессор, преподаю эту дисциплину, заведую криминалистической лабораторией, и меня всё в моей жизни устраивает. Лера осталась милым юношеским воспоминанием. Несколько лет назад я ее разыскал, мы стали изредка созваниваться, как старые приятели. Меня очень огорчило, что она так и не вышла замуж.
