Ознакомительная версия.
Леночка дрожащими пальчиками пощелкала кнопками, и почти тут же в приемной появились два охранника.
– В чем дело, Кирилл Александрович? – поинтересовался один из них.
– Вы-выведите ее отсюда, – заикаясь и тыкая в меня пальцем, сказал Кирилл. – И чтобы ноги ее больше здесь не было! Чтобы как только появится – сразу вон ее отсюда!
Голос Кирилла то поднимался то тонкого визга, то опускался то зловещего посвиста.
– Все поняли, Кирилл Александрович, – пробасил второй охранник. – Не бойтесь, на сто метров не подпустим.
– Лучше на километр! – вытирая пот со лба, проговорил Кирилл, скрываясь в своем кабинете.
Меня, подхватив под руки, с позором провели через все здание и практически вытолкнули за дверь…
С меня к этому времени уже слетела вся бравада. К тому же нездоровый хмель, бродивший в моей голове, уже тоже выветрился. Я стояла на пороге жалкая, поникшая, вдоволь упиваясь собственным унижением. Еще никогда мое самолюбие так не страдало.
Боже мой, какой стыд, какой стыд! Так опозориться перед людьми! И пусть не все они меня знают, но ведь слухи распространяются так быстро! А Кирилл еще сказал при этой фре, что я больная! Господи! Теперь весь город будет думать, что я сумасшедшая!
А все из-за кого? Из-за проклятого Мурашова, конечно!
Найдя виновника всех своих бед, я покрутила головой в поисках самого объекта. Однако его «зверя» нигде не было видно. Стоять на крыльце офиса было невыносимо, и я заковыляла к троллейбусной остановке.
Дома я с горя допила остатки водки, которую этот мерзавец осмелился принести в мой дом, и упала на диван переживать свое горе.
И с чего я так завелась? Ведь в самом деле виновата – опоздала на целых полчаса. И Кириллу так подпортила дела…
Как рассказала мне после Леночка, не утерпевшая и позвонившая сама мне домой, у Кирилла и в самом деле была деловая встреча, очень важная. Он должен был подписать контракт с этой женщиной, которая, кстати, оказалась очень влиятельной. От этого контракта очень многое зависело для Кирилла. А после того концерта, который я закатила, еще назвав ее старухой, ему пришлось здорово постараться, чтобы уладить конфликт.
Он даже заявил, что лишит премии саму Леночку за проявленную халатность в работе…
Но самое ужасное заключалось в том, что поведала мне Леночка напоследок. Оказывается, поздно вечером Кирилл позвонил Полине и заявил ей, что «с Ольгой срочно нужно что-то делать, что ее алкоголизм – какая наглость! – прогрессирует просто геометрически», и он, видите ли, не может допустить, чтобы такой человек воспитывал его детей. Что он решил в принудительном порядке заняться моим лечением, а если это не поможет, то лишить меня родительских прав. На что Полина – спасибо ей хоть на этом! – мрачно поинтересовалась, кто же будет их воспитывать? Кирилл с гордостью заявил, что он сам, но Полина только скептически хмыкнула. Все это Леночка слышала по параллельному аппарату в своей приемной.
– Так чем все завершилось? – дрожащим голосом спросила я.
– Полина Андреевна посоветовала ему не пороть горячку, сказала, что встретится и с ним, и с вами, и вы все вместе обсудите… Да вы не переживайте так, Ольга Андреевна! – прощебетала Леночка напоследок. – Вы же знаете Кирилла Александровича – он вспыльчивый, но отходчивый. Вот и премии меня лишать не стал, а даже извинился и после работы домой отвез.
– Я постараюсь… – уныло ответила я. – Спасибо, Лена, за информацию и поддержку.
Вскоре после Леночки, когда настроение мое и так было испорчено напрочь, позвонила Полина. Она говорила очень сухо и кратко.
– Я уезжаю в командировку на три дня, – начала она вместе приветствия – дурацкая привычка, как будто нельзя сначала сказать «Добрый вечер» и поинтересоваться, не нужна ли сестре поддержка. Как моральная, так и материальная… – Так вот, сразу как приеду, я зайду к тебе. Я думаю, нам есть что обсудить.
– Поля… – пролепетала я. – А ты не приедешь сегодня?
– Нет, – отрезала сестра. – Я же сказала – через три дня. А тебе советую за это время не наделать новых мудачеств!
После этой ужасной фразы она повесила трубку, и я даже не стала ей перезванивать, чтобы совсем не впасть в депрессию.
Весь вечер я пролежала одна, боясь даже думать о том, что со мной будет, если Кирилл и впрямь заберет у меня детей. А он, похоже, настроен очень серьезно. Лишиться детей? Да я же не переживу этого! Меня можно сколько угодно ругать и называть плохой матерью, но я не смогу без своих малышей. И потом это же такой позор!
Была к тому же еще одна проблема, достаточно сильно волновавшая меня в данный момент – на что я буду жить?
От Кирилла, теперь это несомненно, никаких денег не дождешься, Полина уезжает… За три дня ее отсутствия я могу умереть с голоду.
Занять денег было совершенно не у кого. И оставался только один выход – покончить со своей никчемной и бездарной жизнью. Придя к такому выводу, я и уснула, решив отложить осуществление своего замысла на следующий день.
Но на следующий день, как уже было сказано выше, приперся Дрюня Мурашов с неизменной бутылкой водки в руках. Просто удивительно, как у этого человека хватает наглости после всего, что случилось, как ни в чем не бывало являться ко мне домой!
– Привет, а я к тебе! – радостно произнес он.
– Вижу, – мрачно ответила я, решив не выгонять этого мерзавца – какая теперь разница, если все равно умирать собралась. Хоть выпью напоследок. Справлю, так сказать, собственные поминки.
– А ты чего такая хмурая? – спросил Дрюня, проходя в кухню и водружая бутылку на стол.
– Хмурая? – расплакалась я. – И ты еще спрашиваешь?!?
После этого я хлопнулась на табуретку, уронила лицо на жесткий стол и заревела в голос.
– Ну, Леля, ну прости, так получилось… – виноватым голосом проговорил Дрюня, поглаживая меня по голове. – Ну, приятеля старого встретил, совершенно случайно, клянусь! Он пригласил, я не мог отказать… Мы и отъехали-то буквально минут на пятнадцать. Вернулись – а тебя уже нет. Ну, подумаешь, на троллейбусе вернулась. Или ты машину поймала? Тебе же Кирилл денег дал! Ну, потратила двадцатку на машину – велика беда! Ну, не сердись, Леля!
– Ка… Какие деньги? – задыхаясь, выдавила я. – Какая машина? Я в троллейбусе зайцем ехала! Потому что Кирилл никаких денег мне не дал! Из-за тебя, между прочим!
– Господи, а я-то ту при чем? – искренне удивился Дрюня.
– За-зачем… Ты меня н-напоил? – кроме заикания, на меня еще и икота напала. – Ты знаешь, что случилось?
И я принялась рассказывать Дрюне все, что произошло. Когда я закончила, приготовившись снова зайтись в рыданиях, ответом мне послужил просто гомерический хохот. Я даже отложила истерику на время, чтобы узнать, что же так рассмешило этого недоумка.
– Ха-ха-ха! – заливался Дрюня, раскачиваясь на табуретке.
– Чего ты? – с обидой спросила я.
– Ой, не могу! Ой, умора! Ну, ты, Лелька, даешь! Это же надо такое устроить! Я просто представляю себе эту сцену! Ха-ха-ха!
– Ничего смешного, – уже не так уверенно проговорила я.
– Да как ничего? Ты представь только себя со стороны!
Я представила всю сцену, и мне действительно стало смешно. Я даже фыркнула. Дрюня тут же откупорил бутылку и разлил водку по стаканам.
– Нет, за это надо выпить! – категорически заявил он. – Вот такую Лельку я люблю! А то сидит, киснет, слезы льет – ну что это такое?
Мы чокнулись и выпили. Мне сразу полегчало на сердце. Я посмотрела на улыбающегося Дрюню и прыснула. Дрюня налил еще, мы снова выпили и уже просто расхохотались.
– Нет, Дрюнь, ты представляешь, я ее старухой обозвала! А собиралась еще старой клячей! Хорошо, не сказала!
– Надо было, – уверил меня Мурашов. – А как я вчера этого гаишника сделал?
– У меня что-то это выпало из памяти, – смущенно потерла я виски.
Дрюня подробно пересказал мне всю историю, и я уже смеялась во весь голос.
– Господи! Да как же ты додумался, что он выпил?
– Он мне сам подсказал, упомянув, что в такой мороз грех не выпить. Тебе. Ну, я и понял, что он и сам уже приложился. Да они все пьют на посту, что ты думаешь? Это ж менты! Дорожники! Да ты постой в такую холодину весь день на улице!
– Тебе теперь осторожнее нужно быть, – просмеявшись, сказала я. – Чтобы на него не нарваться.
– Фигня, прорвемся! – беспечно махнул рукой этот шалопай.
– Ты-то прорвешься, – вздохнула я, возвращаясь к своим невеселым перспективам. – А мне вот и жить незачем. Во-первых, детей Кирилл отберет. А во-вторых, мне просто не на что жить!
– Да ты что, с ума сошла, Леля? Вешаться, что ли, собралась из-за такой ерунды? Уж сколько раз у меня денег не было – и ничего! Не умер же! – Дрюня уловил только переживания по поводу денег, возможность же лишения мною детей, видно, он и за горе-то не считал.
Ознакомительная версия.
