— Подумать только! — обрадовался пан Северин. — Прекрасная идея. Нарисую его еще раз, а сам скажу — нашелся портрет! Прекрасная идея!
Мы распрощались, и я уехала с приятным сознанием того, что мне удалось спасти человеку жизнь. Перестанет искать заказчика — перестанет топтаться на мостовой и не попадет под машину...
Однажды вечером, когда я только что вернулась домой, старший сын сказал мне:
— Послушай, мать, я, конечно, молчу, но этот балбес потерял ключи.
Я сразу поняла, что он говорит о брате, моем младшем сыне. Сообщение встревожило меня, и я сразу же поспешила в комнату сыновей.
Младший так прилежно занимался математичкой, что это уже само по себе казалось весьма подозрительным.
— Так что там с ключами? — накинулась я на него.
— А ничего, — ответил младший.
— Как ничего? Ты их не терял?
— Что я не терял?
— Да ключи же!
— Какие ключи?
— Не строй из себя идиота. Потерял так потерял, дело житейское, но я должна знать, где и как это произошло. Ведь не исключено, что придется менять замки.
— Их у него украли, — отозвался у меня за спиной старший.
— Дурак! — огрызнулся младший. — Никто их у меня не крал.
— Так где же они?
— Пропали.
— Где пропали?
Младший не сразу ответил, преодолевая внутреннее сопротивление. Наконец сказал:
— В дискотеке.
— Или ты немедленно толком расскажешь, как все произошло, или завтра утром отправишься покупать новые замки. За собственные деньги, — пригрозила я. — Решайся.
Младший раздумывать не стал.
— Они были в кармане куртки, куртку я сдал на вешалку, а когда пришел домой и стал шарить в карманах, их не оказалось. Выходит, ключи я потерял в дискотеке или по дороге.
— Или их кто-то у тебя вытащил, — сказал старший.
— Зачем их кому-то вытаскивать?
— Чтобы нас обокрасть.
— Ты спятил? Обокрасть сейчас, зимой?! Самыми ценными вещами в нашем доме была дубленка старшего сына и моя шуба. Уходя из дому зимой, мы, как правило, эти драгоценности надевали на себя. Еще имело какой-то смысл обокрасть нашу квартиру летом, зимой же — ни малейшего. Старший подумал и согласился со мной.
Младший упорно занимался математикой. Решать проблему приходилось, конечно, мне.
— Что это были за ключи? — отвлекла я младшего от математики.
Тот дал исчерпывающий ответ:
— От замка в дверях. От погреба. От калитки на участке. От лифта. И еще ключик от почтового ящика, только не нашего, а моего приятеля.
— С приятелем разберешься сам. Что же касается остального...
Я колебалась, не зная, на что решиться. Старший сын проявил больше благоразумия.
— Мать, этим не шутят. Ключи мог вытянуть из куртки человек, который знает наш адрес. Заявится в квартиру, чтобы обокрасть, увидит, что красть нечего, и в сердцах все здесь порушит. Нужно принять меры.
Я неохотно согласилась с сыном. Менять все замки очень не хотелось, но тут я сообразила, что ведь, в сущности, речь идет лишь об одном, во входной двери, на который и запиралась квартира. Подумав, пошли на компромисс. Во входной двери, было два замка, но мы уже давно пользовались лишь одним верхним. Теперь решили перестать пользоваться им, а запирать дверь на нижний, переставив их местами. Нижний был переставлен на место верхнего, а верхний пошел вниз. Правда, теперь от действующего замка у нас оказалось только два ключа, куда подевался третий — никто не помнил, уже давно потерялся. Нам же все равно требовалось четыре ключа — один для домработницы, — так что все равно придется заказывать дополнительные. На том и порешили. Два дня, пока делались ключи, кто-то из нас обязательно сидел дома, чтобы другим не пришлось ждать на лестнице. На третий день ключи были сделаны, и о происшествии забыли.
А вскоре после этого в нашей квартире стали происходить непонятные вещи.
Как-то, вернувшись из города, я обнаружила в своей комнате разбросанные на полу марки. Не так уж много было у меня марок, да и ценности они особой не представляли, и все же хранила я их в порядке, по комнате они у меня никогда не валялись. Сыновья тоже были приучены относиться к маркам с уважением. А главное — после моего ухода утром сыновей и дома не было. Утром же я сама оставила марки сохнуть, положив на табуретке. Точнее, оставила я их в таком виде: на табурет положила чертежную доску, на ней лежали марки, размещенные в нескольких слоях «Трибун Люду», на них в виде груза толстый Атлас мира, телефонная книга и старый каталог марок Гиббонса. Груз остался на месте, часть марок осталась в газетах, каким образом остальные оказались на полу — уму непостижимо. Может, кто из сыновей все-таки в течение дня заходил домой?
Гарпией накидывалась я на каждого из них, когда вечером они один за другим появлялись в дверях квартиры.
— Опомнись, мать, — пожал плечами старший. — Ведь я же семичасовым поездом отправился в Лодзь, вот только сейчас вернулся.
— А я так и вовсе не мог попасть домой, — обиделся младший, — потому как оставил дома ключи. Специально ждал, когда кто-нибудь из вас будет дома, до вечера просидел у приятеля.
Я обернулась — действительно, на кухонном буфете лежали его ключи. Уборщица сегодня не приходила, да и не оставила бы она беспорядка на полу.
Так мы и не поняли, что же такое случилось с марками.
А потом таинственные силы занялись и вторым моим хобби. Уже давно приволакиваю я в квартиру целые охапки всевозможных сухих трав, веток, цветов, которые в виде букетов и икебан совершенно заполонили все свободное пространство. А началось все с батареи центрального отопления, которая самым безобразным образом торчала у меня перед глазами за письменным столом, и, садясь за машинку, я каждый раз упиралась взглядом в это жуткое уродство. Ну о каком творческом настроении можно говорить в таких условиях? Чувствуя, что впадаю в депрессию, я решила принять меры. Из своих загородных поездок я принялась охапками привозить всевозможные декоративные сорняки и прочие разноцветные тростники, ветки, сучья и вообще все, из чего можно было составить изысканные букеты. Батарею я буквально оплела сухими травами, и она вдруг приобрела такой вид, что редкий гость при виде нее мог удержать крики восторга. Успех придал мне новые силы, батарей уже не хватало, пришлось перейти на другие формы внутреннего убранства, и в скором времени сеном, украшавшим интерьер моей квартиры, можно было с успехом прокормить двух коров за зиму.
Так вот, опять как-то вечером вернувшись в пустую квартиру, я с недоумением застыла над крупнейшим из моих букетов, который теперь в самом жалком виде валялся на полу. Не понимая, что случилось, я перевела взгляд на собственную тахту, и мне стало совсем плохо: вся она была завалена искрошенными сухими цветами, ветками и камышинами, из которых повылезала та напоминающая вату сухая масса, которая с такой легкостью разносится по всей квартире. Выходит, рухнула икебана, стоявшая в изголовье тахты в декоративной вазе, которую я в свое время намертво приклеила к стеклу на комоде патентованным клеем. Само свалиться такое сооружение никак не могло, а уж во всяком случае ваза никак не могла сама вернуться на место.
Затаив дыхание, чтобы ненароком не дунуть, собирала я с тахты камышовую вату и ломала голову над случившимся. Никого из сыновей весь день дома не было. Старший на целый день уехал в Мйланувек, младший по просьбе тетки чинил тачку у нее на даче, и вырваться от нее раньше вечера у парня не было никаких шансов.
А потом старший сын принес как-то мне фиолетовый шарфик. Он держал его брезгливо двумя пальцами и категорически возражал против того, чтобы ему подбрасывали такие гадости. Шарфик он обнаружил в ящике с инструментами, которыми редко пользовался. А сейчас они ему понадобились, и, пожалуйста, вдруг там с самого верху лежит посторонняя мерзость. Мы внимательно осмотрели шарфик и стали ломать голову, чей же он может быть. Опросили всех знакомых, бывавших в нашем доме — никто не признался. А вскоре шарфик исчез столь же таинственным образом, как и появился.
И тогда мы задумались над непонятными явлениями, которые просто случайностью уже трудно было объяснить. Старший сын сказал:
— Кто-то шастает по нашей квартире, это факт. А все он, ключи потерял!
— Мы же сменили замок.
— Ну и что, от него тоже один ключ был потерян.
— Откуда ты знаешь, что потерян?
— Потому что замки продаются с тремя ключами, а у нас было только два. И теперь вор без труда может зайти в квартиру. А все он!
Младший решил обидеться.
— Какое там «без труда», свободно! Ведь ты, мать, выходишь из дому и возвращаешься в самое разное время. «Без труда» вор может действовать, когда люди ходят нормально на работу, а не у нас!
Правду говорил сын. В последние годы я забросила проектное бюро и переключилась на творческий труд с ненормированным рабочим днем. у старшего сына в его институте тоже было весьма свободное посещение. Какой кретин при таких условиях полезет в квартиру, в которой нечего украсть?
