Порезы, оставленные осколками разбитого стекла, начали саднить. Ну нет. Расплаты им не миновать. Она поквитается за все: за ссадины и порезы, за испорченную одежду, за разбитую машину и за украденную жизнь молоденького красавчика с золотой сережкой в ухе и синей татуировкой на шее.
Так не глушил меня никто со дня,
Как мужа матери отцом назвал я.
Уильям Шекспир «Король Иоанн»[13]
Фрина проснулась, когда вошла Дот с подносом; та принесла кофе по-гречески, заваренный так крепко, что ложка стояла. Фрине показалось, что она уснула лишь на миг. Она вырвала себя из сладостных объятий пуховых подушек и простонала:
– Который час?
– Десять, мисс, замечательное весеннее утро, – сообщила Дот с бодростью в голосе, которую Фрина посчитала возмутительной. Но кофе все же оказался отменным, а в окно струился солнечный свет, так что Фрина решила простить компаньонку и отдать-таки должное легкому завтраку, но сперва она приняла до боли освежающий душ и растерла себя как следует, чтобы взбодриться.
– Этот милый молодой констебль придет в одиннадцать, мисс. Я подумала, что сегодня вам захочется булочек с мармеладом.
Фрине показалось, что ее компаньонка чутьчуть зарделась при этих словах, хотя, возможно, виной тому было солнце. Она улыбнулась, взяла поднос и принялась намазывать булочку маслом, наслаждаясь тишиной и покоем.
Ей снился погибший юноша, и даже во сне она с ужасающей четкостью чувствовала его обмякшее сломанное тело в своих руках. Черный кофе и холодный душ чуть притупили воспоминания, но все же, приняв его последний вздох, она взяла на себя большие обязательства.
– Как его зовут, Дот? Я имею в виду констебля.
– Хью, мисс… Я хотела сказать, констебль Коллинз, мисс.
Ага, она и впрямь покраснела! Фрина воздержалась от цитирования семи своих правил-предостережений, которые сразу же пришли ей на ум, а лишь спросила:
– Как долго он пробыл у нас прошлой ночью?
– Да, пожалуй, еще час, мисс. Никак не мог согреться. Впервые увидел труп, это его потрясло. Мы посидели на кухне. Ему просто нужно было с кем-то поговорить.
Дот явно пребывала в неведении о великом множестве греховных забав, которым можно предаваться на кухне. Фрина благодушно улыбнулась ей.
– Тогда ему повезло, что попалась именно ты. Мне он тоже показался весьма симпатичным.
Таким же был и тот юный мертвец, что вновь и вновь вставал перед глазами Фрины: копна светлых волос, запачканных кровью. Фрина выпила еще кофе.
– Что ж, поживем – увидим, – произнесла Дот неуверенно. – Что вы сегодня наденете, мисс? День, похоже, выдался замечательный.
– Никогда я так не радовалась приходу весны, – оживилась Фрина. – Вчера был такой холодище, как… в общем – очень холодно. Сегодня вот наконец выглянуло солнышко, а то все дулось на нас несколько месяцев кряду. Странный климат. А что надевают, если надо допросить полицейских?
– Может, льняной костюм, мисс, и бархатную блузку без рукавов?
– Нет, найди мне тот костюм от Шанель, или лучше – платье. Что-нибудь светленькое и весеннее, небесно-голубое. И легкую шаль – ту кашемировую, и серебряные туфли. Сегодня я чувствую себя сиреной.
Дот, для которой сирены ассоциировались с громкими предупреждающими сигналами, подбирая одежду для Фрины, с подозрением поглядывала на нее.
– Ну, ты понимаешь… как русалка. Я хочу без промедления отправиться на прогулку по пляжу, так что отыщи-ка мне соломенную шляпку с ленточками цвета травы. Проклятие! Телефон звонит. Надеюсь, не этот олух Джек Леонард. Он опять звонил вчера вечером, Дот?
– Да, мисс, – подтвердила Дот, выныривая из гардероба со шляпкой в руках. – Три раза.
– Не пойму, почему этот парень никак не угомонится? Бог свидетель, я его не поощряла. Он совершенно не в моем вкусе.
Фрина быстро оделась – этому она научилась в холодной студии на Монмартре – и, когда вернулась Дот, уже припудривала носик рисовой пудрой.
– Это клиент, мисс, господин ВоддингтонФорсайт. Желает срочно повидаться с вами по личному делу.
– Ты объяснила ему, что я не занимаюсь супружескими интрижками?
– Да, мисс. Он сказал, что у него иной случай.
– Ладно, скажи, пусть приходит в два. Я не намерена отменять прогулку, что бы там ни стряслось в высшем обществе.
– Вы знакомы с ним, мисс?
– Встречала. Делец, страшно богатый, ужасно нудный, женат на молодой и хорошенькой, но совершенно безмозглой.
Дот смутилась. Иногда ее хозяйка была чересчур прямолинейной.
Фрина рассматривала себя в зеркало: худое треугольное лицо, широко расставленные серо-зеленые глаза, аккуратно выведенные брови, маленький нос и круглый решительный подбородок.
Она старательно накрасила губы, а затем промокнула лишнюю помаду. Тщательно расчесала черные волосы – блестящие и аккуратно подстриженные, так что концы прядей свисали на щеки. На миг Фрина задумалась – красавица она или нет, решила, что да, и послала своему отражению воздушный поцелуй, а затем спустилась вниз, чтобы встретиться с милягой полицейским, который так приглянулся Дот.
Констебль уже ждал ее. Он все еще не оправился от шока и выглядел усталым: возможно, не спал ночь. Фрина попросила принести еще кофе, села на диван, залитый солнечным сиянием, которое струилось из окна и придавало новые краски узору на турецком ковре.
– Не могли бы вы, мисс, своими словами рассказать мне, что случилось вчера вечером?
Полицейский выглядел таким изнуренным, и Фрина не стала огрызаться по поводу того, что, кроме своих собственных слов, она никакими другими не пользуется. Мисс Фишер одарила констебля подробным и обстоятельным отчетом о событиях прошлой ночи. Он, хмурясь от усердия, тщательно все записал, а затем захлопнул блокнот.
– Так значит, вы не разглядели того молодца, мисс?
– Которого?
– Того, который убежал.
– Их было двое, вы что, плохо слушали? Нет, рассмотреть их я не смогла и опознать тоже не смогу. Заметила лишь, что они не были ни верзилами, ни коротышками, и ноги и руки у них были в наличии. Выпейте кофе, что-то вы, простите мне это замечание, привяли.
Констебль Коллинз выпил кофе, очень крепкий, и попытался изобразить улыбку.
– Восхищаюсь вашим мужеством, мисс, – произнес он медленно. – Вы и бровью не повели.
– А вот и нет, все это меня ужасно потрясло. Не люблю, когда в меня стреляют. А он был такой милый юноша. Удалось уже его опознать?
– Нет, мисс. В карманах ничего не нашлось, только рекламный листок Латвийского клуба. Мой шеф говорит, я должен побольше о нем разузнать. Я в этом деле новичок, не знаю, с чего и начать.
– Вы ведь собираетесь стать следователем, верно? – Фрина улыбнулась. Констебль был натуральным простаком. Ясно, почему он приглянулся Дот. Бесхитростные карие глаза и честная открытая манера поведения – ну прямо герой из альманаха для мальчиков; это ему еще пригодится, когда станет следователем и научится хоть немного хитрить.
Отыскав и прикурив папироску, Фрина затянулась и откинулась на спинку дивана.
– Я думаю, стоит провести небольшое расследование. Разузнайте, были ли у этого клуба неприятности с полицией, – это должно быть зафиксировано в ваших отчетах. Потом наведайтесь на их ближайшее мероприятие, возьмите с собой какуюнибудь молодую девушку – для конспирации. У вас есть девушка?
Констебль отвел взгляд и слегка покраснел.
– Нет, мисс… хотя, возможно, я мог бы попросить…
– Замечательная идея. Латыши – католики. Вы сможете подладиться? Вполне вероятно, они устроят молебен или что-то в этом роде. Так нелепо стоять столбом, когда все остальные сидят.
– Верно, мисс, я тоже католик. С этим-то я справлюсь. Но вот что делать, если собрание будет на их языке?
– Вряд ли, иначе бы оно не было открытым. Узнайте, когда будет следующая встреча, и тогда можете заглянуть к нам и…
– Пригласить мисс Уильямс? Как вы думаете, она не будет против?
– Ну, уж спросить-то ее вы точно можете, – уклончиво ответила Фрина, не желая выдавать Дот. – Женщина не может быть против простого вопроса. Хорошо. Это для начала. Вы можете еще поискать мертвеца среди пропавших матросов.
– Почему именно матросов?
Констебль был явно готов усесться у ног Фрины и внимать ее мудрым советам. Забавно: подобных отношений у нее с полицией еще не бывало.
– Вы осмотрели его? Нет? Ничего страшного. У него золотая серьга в ухе. Такие носят моряки, которые пересекли экватор. А на предплечье была татуировка – «А» в кружочке. Синяя. Это, наверное, что-то значит. Разузнайте – что.
– А может, это коморра, мисс? – взволнованно спросил полицейский.
– Нет, коморра в Италии; могу вас уверить, что Латвия очень далеко от тех мест. Они бы даже не знали, что сказать друг другу. Хотя методы у них схожие. Это может быть все что угодно – даже просто какой-то личный знак. Возможно, его возлюбленную звали Анна. Достаточно для начала?
