Сержант, как загипнотизированный, не отрывал взгляда от щебечущего Зигмуся и даже не мигал. Положение спас Болек. Парень встряхнулся, сделал над собой сверхъестественное усилие и почти спокойным, но твердым голосом произнес:
— В другой раз. В настоящий момент я, как бы это поточнее выразиться.., недееспособен.
Молодец парень! Я бы сама лучше не придумала!
— Как это, как это? — встревожился Зигмусь. — Что с вами?
— Видите же, даю показания!
Тут я снова пнула Яцека, знала уже, какую ногу надавить под столом, и глазами показала ему на загипнотизированного представителя власти. Яцек незаметно толкнул в бок сидящего рядом с ним сержанта, тот стряхнул с себя чары, солидно крякнул и по возможности внушительно поднялся со стула, видимо, для пущей официальности.
— Прошу извинить, — заявил он не терпящим возражения тоном, и в голосе его прозвучал металл, а в устремленном на Зигмуся взгляде, клянусь, сверкнула молния. — Пан нарушил процедуру. В данный момент я провожу допрос, посторонним присутствовать не положено. Личные дела пан обсудит позже, а сейчас прошу покинуть помещение!
Не на того напал, Зигмуся голыми руками не возьмешь!
— Как это, как это? — возмутился он. — Допрос в квартире моей кузины? По какому праву? Но и сержант уже полностью оправился.
— Да, снимаю свидетельские показания по важному уголовному делу. Полиция предпочла это сделать здесь, а не в комендатуре, где ваша кузина может столкнуться с упомянутым уголовным элементом. Пан желает, чтобы его кузина столкнулась носом к носу с бандитами?
— Нет, не желаю, — пошел на попятную Зигмусь. — А какое отношение имеет к бандитам моя кузина? По какому праву... Тогда нужен адвокат-адвокат, я сейчас...
— Никакого адвоката не надо! — загремел сержант. — Ваша кузина ни в чем не обвиняется, даже ни в чем не подозревается, она только допрашивается в качестве свидетеля, а таковые показания может дать и без адвоката как особа совершеннолетняя. А если вы настаиваете, поехали в комендатуру!
Зигмусь нашел возможным согласиться с полицейским.
— Да нет, да нет, я понимаю, я понимаю и не настаиваю. Так лучше-лучше, полностью с паном согласен! Но я забочусь о кузине, может, мне остаться-остаться?
И он бросил на меня такой взгляд, что я не могла больше отмалчиваться.
— Да нет, не беспокойся, просто мне не повезло, но ничего страшного. Иди, не волнуйся за меня. Завтра я тебе все расскажу.
Зигмусь капитулировал. Кивнув на прощанье всего три раза — явно с кем-то не захотел проститься, но с кем — непонятно, думаю, с вредным сержантом, — оскорбленный в лучших чувствах кузен покинул помещение, недовольно бормоча:
— Вынужден-вынужден подчиниться, понимаю-понимаю, мое почтение, итак, до завтра, до завтра...
И он закрыл за собой дверь. Сержант сел на место и с ужасом спросил меня:
— Вы что?
— А пан и поверил? — возмутилась я. — Вынуждена была ему пообещать, иначе он бы отсюда ни за что не ушел. Перескажу ему завтра один из своих детективов, и делу конец. Ну, поехали дальше!
— Минутку, — не согласился Болек. — А как мне от него избавиться? Прицепился ко мне как клещ, я же понятия не имею, чего он от меня хочет, но наверняка невозможного. Мне-то что делать?
Меня и без того мучила совесть, что я напустила на парня кузена, и я нашла выход. Не иначе как в приступе отчаяния.
— Не волнуйся, я скажу, что ты все состояние потерял! По глупости.
— А неплохая мысль, — обрадовался Болек.
— Может, мы наконец приступим к делу? — призвал нас к порядку Яцек.
Обо всем увиденном мною на пляже в Лесничувке я рассказала сообщникам как можно подробнее, ведь никогда не известно, какие мелочи могут пригодиться. Преступники строили замысел на точном соблюдении времени, преступление было расписано по секундам, и, наверное, именно для этого им понадобился свой человек на рыбачьем катере. Русским берегом любовался, как же, просто глядел на часы и следил за соблюдением графика. Выбрали удобное время, когда в обеденную пору пляж опустел, договорились о встрече со Шмагером в точно назначенное время, так же как и с Болеком, предназначенным на отстрел. Когда и как удалось им привести в негодность петлю на канате — неизвестно, но, по словам сержанта, дело нехитрое. Приближавшийся со стороны Песков к порту Дембик контролировал ситуацию. Остановился он специально для того, чтобы Шмагеру пришлось перелезть через канат, если тот собирался подойти к нему. Второй сообщник наверху без труда отпер ящик с механизмом лебедки и в нужный момент, по сигналу, включил её. Этого Болек видеть не мог, ибо в соответствии со своим графиком в данный момент должен был находиться в будке. Все предусмотрели! Оба сообщника, когда несчастье уже произошло, поспешили к жертве не для оказания помощи, а для того, чтобы добить несчастного, если бы в этом оказалась нужда. Не оказалась, за них всю работу сделал трос. После чего оба исчезли бесследно.
— А не мог запустить лебедку тот самый третий? — предположила я. — Пока рыбаки возились с новым канатом и инструментами, мог незаметно вернуться. Болек!
— Исключено! — категорически заявил Болек. — Никто туда не шел, ничего не ехало. И говорю вам, кто-то там заранее прятался за зданием наверху, я слышал.
— Свидетели видели, как сверху сбежали два бородатых, — напомнил сержант, искоса поглядывая на бородку Болека.
— Отпечатки пальцев! — вырвалось у меня.
— Думаете, я сам не догадался? — обиделся сержант. — Хотя не очень верю в успех, ящик с механизмом деревянный, ну, кое-где железо. Посмотрим, чего добьются в лаборатории, они вообще бы не взялись за такую работу, не будь у меня там дружка. Может, третий и в самом деле приехал с Мазурских озер, но я все равно попытаюсь его разыскать.
— Это он обратил внимание настоящих рыбаков на перетертую петлю, — напомнил Яцек, внимательно слушавший наш обмен информацией. — Как вы думаете, по собственной инициативе или ему велели?
— Если бы ему велели не обращать внимания, сразу же насторожился бы, если он не из их шайки. Каждый знает, чем грозит надорванная петля каната.
— Если он тоже член шайки, наверняка привлек внимание рыбаков к петле, сделал, так сказать, рекламу, чтобы дальше все шло в соответствии с графиком.
— Наверняка он из той же шайки! — настаивали мы с Болеком. — Пан сержант сумеет найти его?
— Вряд ли помогут объявления по телевидению, — скептически заметил сержант.
— Рыбаки говорили — он и в самом деле рыбак. Может, имеет смысл начать поиски на Мазурах? Что вам стоит? Может, у него и вырвалось правдивое словечко, а у нас в случае неудачи хоть Мазуры отпадут.
— Да, здорово складываются дела, — задумчиво произнесла я. — Одного убили, чтобы не болтал лишнего, второго припрягали, потому как помогал прикончить первого. Распоряжается всем таинственная личность, официально никто не должен этим интересоваться, сплошные несчастные случаи, а из-за чего все — хоть убейте, понятия не имею. Невозможно ведь, чтобы все правительство нашей несчастной страны состояло из одних преступников?!
Многозначительное молчание было мне ответом. Я удивилась. Мой Бог, и в самом деле ни одного порядочного человека?
— И что теперь? — растерянно спросил Болек. Яцек пожал плечами.
— Теперь уже ясно — твои наркотики и мой отец — звенья одной цепи. Я и раньше пришел к такому выводу, вот только не успел вам сказать, а теперь и вовсе убедился в этом. Одни и те же люди, и одно место действия — Морская Крыница. Отец знал о готовящемся именно здесь каком-то грандиозном преступлении, может, как раз твой фокус с медведем... Надо будет расширить поиски, до сих пор я зациклился на Шмагере, остальное лишь немного копнул. Теперь займусь ими всерьез. Дела этого так не оставлю, уж это я твердо обещаю!
Во взгляде сержанта выразились симпатия, восхищение и благодарность. И он признался с тяжелым вздохом:
— А я скажу — вы и не представляете, как тяжело вести расследование одному, в свободное от основной работы время, без помощи полицейского аппарата...
Зигмусь принялся подстерегать меня уже с полвосьмого утра. А все потому, что в его пансионе были установлены идиотские часы работы столовой. Представляете, на курорте она открывалась уже в шесть часов! Бесчеловечно да и просто неприлично.
Кузен был настолько заинтригован, любопытство настолько его распирало, что Зигмусь безропотно снес все мои капризы, даже не попытавшись поучить меня уму-разуму. Назло ему я заказала на завтрак кофе и рюмочку коньяка, такое он всегда горячо осуждал. Откровенно говоря, мне и самой больше хотелось выпить чашку нормального, хорошего чая, но в кои-то веки я могла безнаказанно сделать ему назло! Да и взбодриться немного не мешало, ведь мне предстояло сочинить нечто потрясающее, так что пришлось прибегнуть к сильным средствам в неурочную пору.
