Ознакомительная версия.
Твердым шагом я пересекла холл, поднялась к Лизе, которая по-прежнему упоенно дирижировала рабочими, как великий Валерий Гергиев симфоническим оркестром, и сурово произнесла:
- Немедленно объясни, что тут творится?
Лизавета отступила к стене.
- Здрасте! Я уже говорила!
- О чем? Напомни! - потребовала я.
- Больной мальчик! Он ждет подарка! Вадик вручает игрушки! - зачастила Лиза. - Неужели ты забыла? Пиар-акция!
Я села на ступеньку.
- Конечно, нет. Но зачем наш дом украсили табличкой?
- Сейчас приедут журналюги, фоторепортеры, они должны сразу понять, куда входят, - пожала плечами Лиза.
В моей голове забрезжил рассвет.
- Минуточку! Вадик не поедет в больницу?
Лизавета плюхнулась рядом со мной на ковровую дорожку.
- Неужели я похожа на умалишенную, которая разрешит Полканову расхаживать по клинике, пропитанной микробами? У ребенка какая-то страшная неизлечимая болезнь типа холеры! Неужели я буду рисковать здоровьем Вадика?
- Холеру сейчас отлично лечат, - только и сумела сказать я.
- Значит, у мальчика чума, оспа, лихорадка Эбола, - возмутилась Лиза. - Вадик звезда, он принадлежит народу. Зритель мне не простит, если Полканов умрет! В медицинских учреждениях из каждой щели лезет зараза. Микробы! Вирусы! Стафилококки!
- Не надо было соглашаться на визит к мальчику, - вздохнула я.
- Ты что! - возмутилась Лиза. - Это же милосердная акция! Благотворительность! Демонстрация на всю страну доброго, щедрого сердца Вадика! Его искренний призыв к людям помогать недужным. Нельзя упустить такую пиар-акцию. Это немыслимо.
- Следует ли понимать, что, заботясь о здоровье драгоценной звезды, ты привезла сюда несчастного, еле живого ребенка, оборудовала под палату одну из свободных комнат и собираешься врать журналистам, что они прикатили в частную лечебницу, расположенную в Подмосковье? - на едином дыхании выпалила я. - Гектора, Афину и Фолодю заперла в бане. Правильно, в больницах не держат животных. А Лике досталась роль санитарки. Так?
Лизавета не смутилась.
- Небольшое уточнение…
Но что она хотела сказать, я так и не узнала, потому что из холла раздался крик:
- Лиза, мы готовы, окинь вернисаж царским взглядом.
Пресс-секретарь Вадима с легкостью молодой кошки подскочила и ринулась по ступенькам вниз. Я со всей возможной скоростью не очень юной лани кинулась за Елизаветой. Ну что ж, ответ на один вопрос найден, теперь я знаю, кто он, баран тупой. Хотя Гектору следовало говорить «баранка тупая». Все-таки Лизочек у нас, несмотря на менталитет, харизму и замашки, принадлежит к женскому полу.
На всем скаку Лиза чуть не наступила на рыжего Ваню, который по-прежнему сидел на полу с ноутбуком, но он не стал возмущаться: настолько был поглощен делом, что, похоже, даже не заметил, как пресс-секретарь пронеслась в миллиметре от него.
- Вы лучше устройтесь в столовой, - посоветовала я, бочком протискиваясь мимо незваного гостя.
- Ну погоди! - воскликнул тот в ответ. - Теперь я все знаю!
Иван оторвал от экрана затуманенный взгляд, сфокусировался на мне и спросил:
- Столовая? Нам талонов на еду не давали.
Я поняла, что передо мной разновидность Кузи, симбиоз человека с ноутбуком, и поспешила за Лизой. Та уже успела влететь в комнату и негодовала на весь дом:
- Никому ничего нельзя поручить! Вечно все самой приходится делать! Скоро я буду картошку чистить!
Под аккомпанемент ее голоса я вошла в гостевую и огляделась. Перемены в ней поражали. Большая двуспальная кровать из темного дерева, тумбочка к ней, мягкие кресла, диван, консоль, книжные полки, ковер, картины и симпатичные безделушки исчезли. Теперь у стены громоздилась никелированная конструкция с приподнятой передней частью, еще тут были выкрашенный белой краской прикроватный столик, несколько круглых табуреток, вешалка-палка в углу и стул с прямой спинкой. Лиза оказалась настоящим режиссером-постановщиком. В бывшей гостевой, кроме новой мебели, появилось несколько медицинских аппаратов, они мигали разноцветными лампочками, чертили на экранах линии и выглядели устрашающе. На тумбочке стояло много баночек, бутылочек с микстурами и штатив с пробирками. На ложе в горе подушек утопал худой мальчик, опутанный проводами. У меня защемило сердце, на вид подростку было лет четырнадцать. Вот уж не повезло несчастному! В детстве человек не должен болеть, недугами ему надлежит обзавестись к концу долгой жизни. И что за родители достались бедняге? Почему они согласились на этот спектакль, разрешили тащить сына через весь город в Ложкино? Сколько часов в пробках провел и еще проведет после «спектакля» больной? Как идиотская затея отразится на его состоянии? Неужели никто не сказал Елизавете:
- Дорогуша, ты дружишь со своей головой? Разве можно устраивать подобные «благотворительные» мероприятия?
- Шторы, - топала ногами в дорогих туфлях на шпильке Лизавета, - кто из вас, подонков ленивых, видел хоть в одной лечебнице такие гардины? Гобеленовый маразм с деревенским рисунком плюс грязный тюль?
Мне стало обидно. Занавески я покупала в Париже, мне понравились вытканные на них сценки из сельской жизни. А полупрозрачная ткань, которая висит на окне вместе с тяжелыми драпировками, совершенно чистая. К сожалению, я ошиблась в цвете, купила персиковый тюль, он за прошлое лето выгорел и стал каким-то серым. Низ его изодрал Фолодя, чуть повыше, где-то на уровне моего пояса, видны темные полосы - это уже работа Фины, собака любит смотреть в окно. Если дома никого нет, Афина бежит в гостевую, лапами сбивает тюль в сторону и любуется пейзажем.
- Немедленно снимите эти тряпки, - бушевала Лиза, - живо!
- Журналисты приехали! - торжественно объявила Лика, всовываясь в комнату. - От охраны звонили, спросили: «К вам демонстрация. Пускать?»
- Ну, конечно! - подскочила Лизавета. - Так! Внимание! Хрен с ними, с драпировками. Последняя проверка перед запуском. Кирилл, ты готов?
- Да! - слишком бодро для больного отрапортовал юноша с кровати. - Можно спинку чуть опустить? Неудобно очень, шею ломит.
- Потерпишь, - гаркнула Лиза. - Марат, он у нас не слишком ли хорошо выглядит? Подмажь синевы под глазами.
Тощий парень с волосами, стянутыми резинкой в хвост, молча приблизился к постели и стал накладывать кисточкой темный тон на лицо больного.
- Не делай из меня панду, - возмутился Кирилл.
- Будешь капризничать, больше не приглашу, - пригрозила Лизавета, - тоже мне, нашелся Бред Питт!
И только сейчас до меня дошло!
- Он не болен!
Марат заржал, а Лиза фыркнула:
- Кто?
- Мальчик в кровати, - прошептала я.
Лизавета махнула рукой.
- Не до глупостей сейчас. Даша, где вивики?
- В пакете, - чуть слышно ответила я.
- Надо их достать и отдать Лике, - приказала Елизавета, - все помнят свои роли?
- Да, - прозвучал нестройный хор.
Я в полнейшей растерянности пошла за игрушками, взяла пластиковую сумку и налетела на Марата, который вышел в коридор.
- Ну ты даешь! - ухмыльнулся стилист. - «Он не болен»! Разве Лизка свою Буратину к настоящему холерику-дизентерику подпустит? И с реальным инвалидом некрасивая картинка получится. У нас акция, ее снять надо гламурно.
- Проходите, люди добрые, - заголосил из холла чей-то дискант, - не шумите, пожалуйста, бахилки бесплатные нацепите, у нас в лечебнице стерильность соблюдается. Главврач из глубочайшего уважения и любви к великому артисту Вадиму Полканову разрешил вам снимать, но в клинике больные, им не нужен грохот.
Марат развернулся и исчез, я осталась одна и наблюдала, как орда людей с камерами втекает в гостевую. Можно по-разному относиться к Лизе, мне она с каждым днем нравится все меньше, но нельзя не признать - она гениальный организатор. Лизавета предусмотрела все, не забыла про охранника на входе, поставила в коридоре двух парней, которые преградят доступ любому, кому взбредет в голову проникнуть тайком в другие палаты «клиники».
Я вздохнула и, смешавшись с толпой корреспондентов, поспешила к «несчастному ребенку».
После того как пресса выстроилась полукругом, появился Вадим, одетый с подкупающей простотой. Я еще раз мысленно зааплодировала Лизавете. Браво, дорогая, участнику милосердной акции как-то неприлично облачаться в дорогие, эксклюзивные шмотки. Сейчас на Полканове были самые простые джинсы и светло-серая рубашка безо всяких опознавательных знаков.
Артист подошел к кровати, храбро взял Кирилла за руку и толкнул речь, смысл которой был крайне прост: Вадим полон сострадания к мальчику и хочет подарить ему любимые игрушки.
Когда прозвучали последние слова, произошла небольшая заминка, Полканов растерянно посмотрел на Лизу, та шагнула в сторону, но тут дверь распахнулась и появилась Лика. Домработница торжественно шагала под прицелом объективов, неся на вытянутых руках поднос, на котором стояли фигурки купленных мною мимиков. Игрушечной машинки и пистолета не было.
Ознакомительная версия.
