– Тринадцатая инъекция и оказалась роковой, – прошептала Яна.
– Я бы сказал, что она была пустой, так как содержала воздух, и это его и убило, – согласился Антон Алексеевич.
– Браво! Вы доказали, что его убили, – сказал Женя.
– Окончательно и бесповоротно. Весь отчет уже отдан органам милиции и местным судмедэкспертам, – сказал Антон Алексеевич. – Лера чувствовала это… и поплатилась.
– Я бы больше всего на свете хотела, чтобы нашли урода, кто это совершил, – сказала Яна.
– Инъекцию могла сделать и женщина? – предположил Женя.
– Вполне. Я не знаю, один человек это сделал или несколько, связаны убийства между собой или нет? – пожал плечами Антон Алексеевич. – Я сделал свое дело, теперь улечу в Москву с тяжелым сердцем.
– Вы сделали очень хорошее дело, – сказала Яна, – Лера просила об этом. Я, конечно, не работник милиции, но обещаю вам найти преступника! – Речь ее была пламенной и больше напоминала клятву вожака пионерской организации.
Антон Алексеевич внимательно посмотрел на Яну и вместо того, чтобы рассмеяться, серьезно сказал:
– Я вам верю, возьмите мою визитку, если что, звоните мне…
– Обязательно, – так же серьезно сказала Яна.
Яна знала, что Анапа – прекрасный курортный городок. Не Сорренто, конечно, и даже не Сочи с Ялтой, но все равно она хотела бы увидеть море, однако упорно оказывалась на кладбище.
На этот раз хоронили Валерию Максимовну и повторно Петра Натановича. Хоронить врача собрался весь поселок, организатором похорон и спонсором снова выступил Евгений, за что Яна ему была несказанно благодарна. Он богат и живет среди этих людей, конечно, он должен был взять расходы на себя. Семьи у Леры не было, но ее любили все без исключения. Хотя, стоп! По крайней мере, один человек ее не любил, раз смог столь безжалостно убить, вложив в удар столько силы и злобы. Многие жители поселка плакали, не стесняясь своих слез, даже мужчины. Бабульки, не переставая, крестились и причитали. То и дело раздавались возгласы:
– Святой человек была Валерия Максимовна! Ничего себе – все людям! Как же мы теперь без нее будем? Кто же нас лечить-то будет, да еще бесплатно? Да кто же поедет в эту глушь?! А Валерия Максимовна еще и специалист редкий была, знающий и чуткий. Да каким же надо быть иродом, чтобы этакое зверство сотворить? Да на кого же ты, лекарша, нас покинула? Да куда же люди смотрели?!
Похороны Петра Натановича проходили менее заметно, даже его немногочисленные друзья не пришли во второй раз, посчитав эксгумацию кощунством. Яна слышала досужие домыслы, что погибла их «святая докторша» из-за этого «старого черта», который связался с мафией, она же убрала его, а заодно и Леру, которой Петр доверился. На Евгения смотрели с плохо скрываемой неприязнью, но открыто в лицо никто ничего не говорил. Яне это все не нравилось.
Вместе с ними на кладбище пришли Илья и Инесса Филипповна, не перестававшая возмущаться:
– Впервые хороню человека во второй раз! Просто кошмар какой-то! Ни за что не пришла бы, если бы не бедная Лерочка! Какой-то зверь завелся в местных горах вроде князя Кетха.
– Кто? – не поняла Яна.
– Говорят, давно в этих краях правил грозный и кровавый князь Кетха – черкесский владыка. Вот он-то уж в методах истребления и пытках знал толк. Столько народа перегубил, на кол сажал да головы срубал! Зато его боялись и слушались, – блеснула Инесса Филипповна познаниями в истории.
Внезапно сознание Яны пронзила мысль – не может быть, чтобы убийца был не местный. «Вдруг он сейчас стоит в толпе рыдающих и наблюдает за делом своих грязных рук?»
– Чем я могу тебе помочь? – вывел ее из задумчивости Илья.
– Спасибо уже хотя бы за то, что спросил, – ответила она и сказала, задумчиво окинув взглядом фигуру Ильи: – А ведь ты тоже приезжий и вроде как не хилый мужик.
– И что?
– Может, это ты укокошил старика, а затем и Леру?
Илья рассмеялся, но тут же взял себя в руки, понимая, что его смех на кладбище кому-то может показаться кощунством.
– Значит, у тебя такие методы? Я имею в виду ловлю преступников? Вот так подойти и спросить в лоб, ты убил или нет? Скажи, и многие признались?
– Я вычисляю подозрительных лиц, – ответила Яна, проигнорировав его вопрос, – и ты тоже подходишь.
– Спасибо. Конечно, с моими физическими данными, вероятно, я и смог бы пронзить бедную женщину железякой, но вот сделать внутривенную инъекцию старику – ни за что! Нет у меня медицинских навыков, да и вообще, признаюсь тебе: когда у меня кровь из вены берут, я сознание теряю… Может, это твой красавец Евгений? Или ты к нему необъективна? – прищурил глаза Илья.
– Может, и необъективна, а может, объективна. Но он точно не дурак, чтобы взять свою фирменную как ее… неважно, и убить ею Валерию. Мол, все смотрите: это орудие преступления принадлежит маньяку Соболеву – прошу любить и жаловать! – сказала Яна. – К тому же он знает этих людей давно, зачем ему их убивать именно сейчас? А когда умер Петр Натанович, он вообще был в плену у бандитов.
– Может, у него приступ шизофрении или еще какое обострение? – пожал плечами Илья.
Внезапно стенания толпы нарушил душераздирающий крик:
– Дорогая вы моя! Как же я без вас?!
Затем раздался глухой удар и людские крики:
– Караул! Помогите! Она хочет, чтобы ее зарыли вместе с трупом! Выньте ее! Мужчины, ну что же вы стоите?!
Кое-какие мужики и Яна с ними кинулись на крики толпы. На гробе Валерии Максимовны, уже опущенном в яму, распласталась пожилая женщина, безудержно рыдая и вцепившись в крышку. Так как родственников у Леры не было, Яна почему-то сразу поняла, что это медсестра – тетя Нюра.
Илья с Евгением, оказавшиеся в толпе спасателей, страхуя друг друга, спустились к обезумевшей от горя женщине. Илья протянул ей руку:
– Держитесь!
Она подняла на него заплаканные глаза и закричала:
– Все! Дождалась! Спасибо, господи! Петр Натанович был прав, дух Владимира Адольфовича освободился! Заберите меня к себе и к моей дорогой Лерочке!
– Заберем, заберем, – пообещал ей Илья.
Старая женщина протянула ему навстречу руки, испачканные могильной землей, и со словами: – Здравствуйте, Владимир Адольфович, вы совсем не изменились! – позволила вытащить себя из могилы.
– Старуха тронулась от горя! – шептались люди.
Только Илья и Яна смотрели друг на друга, думая об одном и том же.
– Почему меня второй раз называют Владимиром Адольфовичем? – удивился он.
– Ты меня спрашиваешь? Я не знаю! – ответила Яна. – Первый человек, кто так встретил тебя, уже мертв, вторая – в истерическом припадке, нам не у кого узнать, – ответила Яна.
Внезапно к ней подскочила Инесса Филипповна и, схватив ее за руку, оттащила в сторону. Одета она была в какое-то длинное цветастое платье и черную траурную соломенную шляпку. Говорила она скороговоркой, вращая глазами и брызгая слюной от возбуждения:
– Яна, я тут слышала, что вы все каких-то преступников ищете?
– А вы кого-нибудь подозреваете? – оживилась Яна.
– В том-то и дело, что нет, но я знаю, как поймать убийцу, так сказать, «на живца»!
Не дав Яне опомниться, Инесса Филипповна понеслась в толпу людей и взобралась на пенек – импровизированный постамент. Каждый с этого возвышении мог сказать пару теплых слов об усопших.
– Дорогие мои земляки, – обратилась к собравшимся Инесса Филипповна, сняв свою несуразную шляпку и прижав ее к груди. – Я такое же пострадавшее лицо, как и все вы. Похоронили моего друга Петра Натановича и моего врача Валерию Максимовну. О Петре Натановиче я сказала много теплых слов в прошлый раз… – прервалась дама.
Яна поняла, как странно эти слова звучат для человека, впервые оказавшегося на похоронах Валерии. Словно у Петра Натановича было такое хобби, чтобы его хоронили несколько раз, чем, собственно, сейчас и занимались.
– Теперь я хочу сказать о Валерии, о Лерочке, о нашей доброй фее… – продолжала Инесса Филипповна, – ох, кто же будет измерять мне артериальное давление и лечить мою подагру? Но что же я все о себе и о себе? Перед нами огромная трагедия – кто-то лишил жизни еще молодую женщину, полную сил и желания помогать больным. Я не знаю, кто этот подлец, но обязательно вспомню что-то важное, что сказала мне Валерия Максимовна, когда я встретила ее в последний раз. Она предчувствовала, что ее могут убить, и поделилась со мной очень ценной информацией, и я вот-вот это вспомню, и тогда преступнику не уйти от ответственности!
У Яны даже в глазах потемнело от осознания того, как лихо Инесса Филипповна подписывает себе смертный приговор. Она красноречиво посмотрела на Евгения, и тот, правильно истолковав ее взгляд, сдернул свою домработницу с пенька.
– Довольно, Инесса Филипповна, вы уже сделали все, что могли! Вы просто не в себе!
«Да, давно этот мирный поселок не видел таких бразильских страстей. Одну увели в истерике, другую в состоянии героического самопожертвования», – подумала Яна и сказала вслух:
