Ознакомительная версия.
И опять вы подсуетились и отвели от себя подозрения. И тогда женщина решила доказать, что умнее, хитрее и сильнее вас. Она наблюдала, как вы барахтались в расставленных ею же сетях, и упивалась этим. Такая игра ее забавляла, тем более что любимый по собственной тупости угодил в больницу и ничего писать о ненавистных старухах пока не собирался.
– А потом, когда я к этому милому… ведь это Данилов, да? Когда я к нему зачастила, она решила меня отравить, так? – догадалась Люся.
– Конечно. Ты слишком близко подошла к разгадке тайны, и Данилов опять начал восторгаться старостью… пардон, тобой, теть Люся.
– Золотой мужчина!
– Ты могла додуматься, кто убийца.
– Кто?! Ну говори, не томи! – не выдержала Василиса.
– Ваша Кадецкая, – встрял Василий.
– Ересь! Ты что, хочешь сказать, что Кадецкая убила собственную мать?
– Мама, ты совсем не слушаешь. Вася сказал в а ш а Кадецкая. То есть та женщина, которую вы принимали за Ирину Григорьевну. По-настоящему она Лопатина Ирина Алексеевна. У них общие только имена и ничего больше. Лопатину вызвали по повестке как свидетеля аварии, в которую попал Данилов, настоящая же Ирина Григорьевна отлучилась…
– Точно! А мы сами сообщили, что заявились по делу о маньяке, – вспомнила Василиса. – Вот почему она быстренько выставила нас за дверь и решила созвониться. А еще жаловалась, что у нее туча народу, стерва!
– И еще говорила, что на работу ей звонить не надо.
– Вы Лопатиной прямо сказочный подарок преподнесли.
– Подожди, Паша, но ведь опять не получается… – держалась за больную голову Люся. – А портрет дочери?
– Ну я же объяснял, чем вы слушаете? Теть Люся, ну с чего вы взяли, что Кадецкая – дочь Сухоруковой? Вам ведь говорили, Ирина Григорьевна – дочка первой погибшей, то есть Ирбеевой! Она Ирину Григорьевну удочерила, когда девочке три года было. Вы что, не видели семейные фотографии? Они же в новом доме по всем стенам развешаны.
– Фотографии видели, но настоящую Кадецкую – нет. Может, и была там ее фотография, так мы же Лопатину искали! – вскипела Люся.
– Не видели, говорите, ну так познакомьтесь, – весело захихикал Пашка и вытолкнул вперед подружку Вити Потапова.
Настоящая Кадецкая была чуть старше липовой, но ее лицо было намного красивее, и фигурка стройнее, и волосы пышнее, и…
– Витя, у тебя подруга – просто красавица! – от души высказалась Василиса.
– Ага, у нее только один недостаток – она немножко замужем, – хрюкнул от удовольствия Потапов и рассмеялся: – Ха-ха, муж ей достался – сапог сапогом! За каждой юбкой волочится, а потом еще говорит, что у него какое-то особое задание!
– Так ты, Витенька, отбей. Что ж такую женщину бабнику отдавать? – возмутилась Василиса.
– Я ему отобью! – вдруг поднялся Василий. – Ир, садись сюда, а то люди черт-те что подумают.
– Так Василий…
– Да, Вася – мой муж, – как-то виновато пожала плечами Ирина. – Мне ведь как Витя позвонил, что вы придете, я целую речь придумала. Подробно поговорить собиралась. Ждала, ждала, а вас все нет. Паша предупредил, что вы и сами можете заняться расследованием. Вот и нужно было, чтобы кто-то вас мог защитить. А Вася все равно в отпуске, вот и помог. А вы нам здорово помогли, честное слово. Большое спасибо.
– Да уж, помогли… Перепутали все, что можно, – застыдилась Люся.
Кадецкая весело рассмеялась.
– А вы не представляете, как мы запутались! Мы ведь как узнали, что Климко была убита тяжелым предметом, все перерыли. А потом у Месенца заметили блин от штанги. Неделю над ним кружили, столько времени потеряли.
– Да, кстати, а что с блином? – вдруг всполошилась Люся. – Он ведь так и пропал бесследно, а у Вовчика теперь штанга колченогая, а он ее за такие деньги брал!
– Не думаю, что ему будет приятно пользоваться орудием убийства, – хмыкнул худосочный Кирилл.
– Между прочим, послушайте про этот блин, – вспомнила Ирина.
Лопатина уже давно запланировала избавиться от ненавистной Климко. Была только одна загвоздка – чем убить старушенцию? Однако, пробравшись в комнату Ольги, она обратила внимание на совершенно замечательную вещь – штангу. Новенькие блестящие диски буквально заворожили молодую женщину, больной мозг запульсировал, словно пожарная сигнализация, – вот то, что ей надо! Диск! Нет, не просто диск, а символ! Вот и она, Лопатина, должна стать такой же блистательной, сильной, чтобы мужчины носили ее на руках, а еще разящей! Да, разящей насмерть!
Климко не опоздала. Естественно, она и предположить не могла, что восходит на эшафот. Ей позвонила любезная женщина и попросила прийти к больному мальчику: Вовочка, так его звали, ни с кем больше заниматься не может и не хочет. Настоящий учитель не мог не прийти на помощь к ученику. Анну Никитичну даже не насторожил тот факт, что этого адреса она не знала, что голос женщины хоть и любезный, но совсем незнакомый и что занятия нужно провести в самый что ни на есть праздник. Учителя попросили помочь, и он откликнулся. Потом старушку попросили подождать, вот прямо в кресле, а потом… потом было все кончено. Когда черное дело свершилось, Лопатина не могла бросить блин от штанги. Нет, не из-за отпечатков пальцев, о них убийца даже не вспомнила, ей нужен был сам блин. Этот сверкающий, тяжелый круг. По правде говоря, она хотела упереть всю штангу целиком. Лопатина даже пыталась взвалить ее себе на плечо, да где там! От натуги отлетела заклепка на джинсах, и Ирина всерьез испугалась, что у нее образуется грыжа. Этого еще не хватало! Разве Данилов будет ее любить грыжастую? Пришлось от штанги отказаться, но диск оставить было выше ее сил. Только как его вынести? Никакого пакета, даже плохонького, или сумки в доме она не нашла. Нести в руках было слишком приметно и вызывающе… Выход нашелся – запихать блин от штанги в джинсы. Спереди, правда, замок – «молния» разошелся, так сзади приспособить его было еще удобнее. Модная, коротенькая курточка заканчивалась на поясе, ну да ладно, кто будет к заднице приглядываться. Однако Лопатина была не права. Оказывается, девяносто процентов населения, включая женщин, пялится именно на эту часть тела. Еще в автобусе, а машину раздолбил в аварии любимый, к Ирине обратился старичок:
– Девушка. Эй, секретарша, на билетик передай.
– С чего это вам взбрендило, что я секретарша? – удивленно уставилась на него Лопатина.
– Дак у тебя от вечного сидения эвон как зад сплющило, чистый таз!
Каково же было удивление старичка, когда Лопатина, пробираясь к выходу, задела стойку этим самым «тазом» – по салону поплыл дивный долгий звон, как если бы ударил колокол. Ни разу такой звук не исходил от столь пикантного человеческого места. Сама же Лопатина быстренько выпрыгнула на остановке, поддергивая странно отвисшие ягодицы. Зато теперь это был ее блин! Она будет носить его на груди, как кулон. А что? Может, даже кому-то в голову придет, что он из драгметалла. А потом она этим диском припечатает вредную старуху из телевизора. О-о-о, это так символично – погибнуть от блина любимого незаконного зятя!
– Вот редиска! И чего она ко мне прицепилась? Коллекционировала бы штанги, если уж невмоготу, так нет – моим же блином по моей же головушке! – ошарашенно моргала Люся, слушая историю. – Готова была штаны потерять…
– Она ум потеряла. С психикой у нее серьезные проблемы, ей не до спорта, – пояснил Пашка.
– И все-таки мне не понятно: а как вы на эту Лопатину вышли? – не унималась Василиса.
– Ну, допустим, яркий журналист не только вами был замечен. Только алиби у него было стопроцентное. А потом…
– А потом, – прервал Пашка, – начались наши маленькие профессиональные секреты. Меня другое интересует: вас все время курировала маньячка, и как это вы ей о своих догадках не доложили? Неужели похвастаться не хотели?
– Хотели, только нечем было. Если бы поймали преступника, тогда бы и похвастались. А пока молчали.
Пашка поднял указательный палец к потолку и назидательно изрек:
– Вот вам живой пример – именно молчание продлевает жизнь!
– Не всегда, – не согласилась Люся. – Вот у Данилова я много не болтала, больше слушала, а чуть головы не лишилась. Кстати, а почему он дома оказался? В больнице же должен быть.
– Лопатина по-другому посчитала, – усмехнулся Василий. – Она, когда узнала, что вы его регулярно навещаете, жутко испугалась. Во-первых, ее больное воображение рисовало ей, что Данилов ее бросит ради какой-то старушки… Не злитесь, Людмила Ефимовна, вы же сами ему сказали, что вам за семьдесят.
– Помню, а он еще сказал, что выгляжу на сорок пять, – приврала Люся.
– А во-вторых, Данилов мог что-нибудь сболтнуть. К тому же он всерьез начал задумываться, отчего это вокруг него бабушки гибнут, как тополиная моль. А тут еще и гибель Татьяны Ивановны. Досадная оплошность – таблеточка-то вам предназначалась, Людмила Ефимовна. Вот и пришлось Лопатиной подсуетиться. Любимый был доставлен домой, благо ничто его жизни уже не угрожало. Но тут произошла заминка. Данилов стал подозревать Лопатину во всех преступлениях. Туго, но дошел своим умом. Ей пришлось его связать и залепить рот, пока не успокоится. Неизвестно, сколько бы бедняга так провалялся, но появилась Люся – спасительница. Недолго думая, Лопатина решает раз и навсегда вычеркнуть ее из списков живых, припечатывает тем самым блином, который позаимствовала из Ольгиной квартиры… Спасло то, что в последний миг вы, Людмила Ефимовна, рванулись к больному. Ну а тут и мы подоспели.
Ознакомительная версия.
