Другим возможным объяснением того, что случилось в это утро, могло быть то, что Р. Дж. Декер сфотографировал другую банду мошенников. Как бы то ни было, но лица на пленке были не те, которые хотел увидеть Деннис Голт.
– Ты прекрасно знаешь, что Дики сплутовал на турнире.
– Конечно, – сказал Скинк. – Но есть миллиард мест в округе, где он мог бы спрятать окуня. Болота простираются так далеко, как только может видеть глаз. Черт, он мог поставить свои ловушки на озере Понтшартрен и мы бы состарились, глядя в это месиво.
– Поэтому мы застолбили то место, которое на виду, – мрачно сказал Декер.
– И выставили себя совершенными болванами. – Скинк сделал знак официантке подать еще зубатки. – Это сработает, Майами. Пошли в весовую, и посмотрим, что будет. И ешь свои чертовы пончики, ладно? Если мы его не уличим, я просто застрелю подонка.
– Прости, не понял.
– Локхарта, – сказал Скинк.
– Пошли, – Декер напрасно изучал лицо Скинка в надежде на то, что это была шутка.
– Голту это понравится, – сказал Скинк. – Черт, у меня полный рот костей. Трудно, что ли, сделать рыбное филе! Здесь нет чертова хирурга, ведь так?
Официантка с воинственным видом подошла к их столику, но Декер сделал ей знак удалиться.
– Мы не имеем права убивать Дики, – прошептал он Скинку.
– Я думал об этом, – сказал Скинк, ни на йоту не понижая голоса. – Кому какое дело, если Дики отдаст концы? Его спонсорам? Телесети? Подумаешь, потеря для человечества.
Скинк перестал жевать.
– Я сделаю эту чертову фотографию, – сказал Декер.
– Будет намного легче прострелить его зад. Парень в Тибодо, мой знакомый, пришлет мне ружье для охоты на оленей.
– Нет! – огрызнулся Декер, но он уже понял, что эта мысль прочно засела где-то за этими адскими солнцезащитными очками. – Это безумие, – сказал Декер. – Еще раз об этом скажешь, капитан, и я ухожу.
– О, расслабься, – сказал Скинк.
– Я серьезно!
Скинк перегнулся через стол и подцепил кукурузный пончик с тарелки Декера.
– Я тебя предупредил, – сказал он игриво.
Лодки окунеловов возвращались, как попало в противоположность тому образцовому порядку, в котором они были выстроены при отправлении. Взвешивание было назначено на четыре тридцать, и рыболовы делали дикие виражи по озеру Морена, чтобы поспеть к назначенному сроку. Они подъезжали со всех сторон: самая большая скорость казалась единственной, какую они знали. Причал в Пасс-Манчак был до отказа заполнен зрителями, спонсорами и даже местной, телевизионной командой. Монументальный стеклянный аквариум – уступка, сделанная, скрепя сердце, консерваторами, – был воздвигнут неподалеку от доски, где записывались очки, с очевидной целью сохранить пойманных окуней живыми, чтобы позже их можно было выпустить. По мере того, как поступал улов, рыбу взвешивали, измеряли и фотографировали – все это проделывал биолог штата Луизиана. Затем рыбу бросали в зеленоватую воду аквариума, где большая ее часть быстро переворачивалась вверх брюхом и в глубоком шоке испускала дух.
Универсально важным считался общий вес рыбы. Его записывали на большой доске. Рыболов с самой большой рыбой должен был получить десять тысяч долларов, за самую тяжелую рыбу приз был двадцать тысяч плюс новая лодка для ловли окуней, трейлер и «Додж» с платформой (четыре на четыре), который, всего вероятнее, был предназначен для обмена на наличность.
Декер ждал один, потому что Скинк вернулся в мотель. Он что-то бормотал о том, что не хочет напороться на братьев Ранделлов, а они были здесь и хлюпали пивом, выкачивая его из сифонов. Оззи был таким жалким болваном, и тем не менее он вел грузовик от того места, где был убит Отт Пикни. Декер поиграл с мыслью о том, чтобы подкрасться к Оззи и шепнуть ему на ухо что-нибудь страшное, чтобы поглядеть на реакцию. Может быть, о том, что надвигается эпидемия смертельно опасной ангины.
Но потом Декер передумал и решил сохранять безопасную дистанцию, на тот случай, если Калвер запомнил его после посещения их лавочки.
Ритуал взвешивания состоял из рукопожатий, молчаливого топтанья вокруг весов, вывешивания результатов – сначала это привлекло внимание Декера, но через некоторое время его мысли снова вернулись к Скинку. Ему казалось, что Скинк начал распутывать эту историю, а могло быть и так, что он заканчивал процесс ее распутывания и что при всех его лесных представлениях о жизни, он был человеком, на которого можно было положиться по-настоящему. Декер хотел бы, чтобы здесь поблизости оказался Джим Тайл, чтобы вразумить Скинка или, по крайней мере, посоветовать Декеру, как с ним справиться.
Раздался взрыв аплодисментов со стороны помоста, и остальная часть толпы поднялась на цыпочки, вытягивая шеи, чтобы увидеть. Поджарый, загорелый и, по-видимому, хорошо известный рыболов красовался, демонстрируя связку из трех огромных окуней так, как боксер-победитель размахивает своим чемпионским поясом. Счетчик поднялся по ступенькам и написал мелом «21-7» рядом с именем Эда Сперлинга. Он обставил всех остальных на четыре фунта и тем самым стал новым лидером «Кэджан Инвитейшнл Басс Клэссик».
Приветливо улыбаясь, Шустрый Эдди Сперлинг спустил жирную рыбу в гигантский аквариум и сжал руки над головой. По привычке и без особой цели Декер отщелкал несколько кадров.
Жулики в зеленой лодке прибыли за десять минут до последнего срока. На их лицах не было улыбок, предназначенных для поклонников. На веревке было всего четыре окуня, включая тех двух худосочных, которых Скинк пометил накануне ночью в рыбьей ловушке. Декер отщелкал – четыре снимка прежде, чем мошенники опрокинули свой улов на весы и погрузились в мрачное молчание.
– Восемь четырнадцать, – монотонно прогудел весовщик в мегафон. Десятое место, подумал Декер, это был не Локхарт, но все же неплохо.
Лодка Дики подошла к причалу последней. Толпа шелестела и двигалась, некоторые рыболовы вытягивали шеи и нервно что-то бормотали, но немногие притворялись, что не заметили прибытия чемпиона. Эд Сперлинг со щелчком открыл банку «Будвайзера» и повернулся спиной к помосту. Он разговаривал с большой шишкой из компании «Стран Лайн».
Дики Локхарт стянул свои очки, разгладил костюм и прошелся гребнем по неестественно блестящим волосам. Все это он сделал, еще не выпрыгнув из лодки.
– Эй! – сказал он, когда кто-то из болельщиков окликнул его по имени. – Как ты? Эй, вы там! Рад вас видеть. – И стал пробиваться через толпу зрителей. Съемочная группа «Рыбной лихорадки» снимала его победоносный марш.
Рулевой Дики, местный парень, оставался на коленях на корме лодки, пытаясь вытащить рыбу из садка. Казалось, он тянул время. В конце концов даже Эд Сперлинг повернулся, чтобы поглядеть.
Всего было пять окуней, очень славных к тому же. Декер прикинул, что самый маленький из них весит фунта четыре, самый большой был просто огромен. Он был цвета жженого мха и формы старого пня. Его глаза были выпучены, пасть у него была, как подойник.
Помощник Дики Локхарта пронес связку рыбы через гудящую толпу к весовщику, который опрокинул их в пластиковую корзину для стирки. Первым на весы попал хог: двенадцать фунтов семь унций. Когда показатели веса появились на официально утвержденном циферблате «Ролекс», кое-кто из толпы присвистнул и захлопал в ладоши.
Десять тысяч, подумал Декер, именно так. Он щелкнул Дики, вытирающего свои очки цветным платком.
Дальше пошло взвешивание всей связки.
– Тридцать девять, – проблеял весовщик. – У нас есть победитель!
Декер отметил, что аплодисменты не были ни единодушными, ни излишне восторженными, если не считать сочащихся пивом братьев Ранделлов, самых лояльных почитателей Дики.
– Универсал! – сердито заорал окунелов из Заповедника.
– Под суд его! – завопил другой, один из людей Эда Сперлинга.
Дики Локхарт игнорировал их. Он ухватился за оба конца веревки, чтобы фотографам было лучше видно. Он знал, что документальные снимки были основой рекламы продукции в журналах, посвященных спорту и природе. Каждый из многочисленных спонсоров Дики хотел особой фотографии их звезды и улова, выигравшего приз, и Локхарт шумно старался им угодить. Ко времени, когда он кончил позировать и вывалил большую рыбину в аквариум, окуни были настолько мертвы, что пошли ко дну, как камни. Счетчик написал мелом на большой доске «30-9» рядом с именем Дики Локхарта.
У Р. Дж. Декера кончилась пленка, но он не потрудился перезарядить камеру. Это было потерей времени.
Весовщик передал Дики Локхарту два чека и три комплекта ключей.
– Как раз то, что мне надо, – пошутила звезда телеэкрана, – еще одну чертову лодку.
Р. Дж. Декер не мог дождаться, когда путь освободится. Он завел нанятую им машину, анемичную малолитражку и помчался так быстро, как только она позволяла. На дороге 51 его обогнал сверкающий «Джип» с фургоном на скорости минимум в девяносто. Шофер походил на Эда Сперлинга. У пассажира были ослепительные, соломенного цвета волосы и спортивный костюм цвета само для бега трусцой. Оба они казались очень занятыми беседой.
