– Ну что же ты, давай, объясни своему приятелю, зачем мы сюда притащились.
– Что ты такое говоришь, – запылала еще сильнее Ксюша, – никакой Павел мне не приятель!
– А жаль! – неожиданно для всех и, похоже, в первую очередь для себя, бухнул Павел и с перепугу защелкал секатором вдвое быстрее.
– Эй, эй, осторожнее, а то спящим что-нибудь отрежешь нужное! – жизнерадостно предостерегла Анжела. – Ну, давай, говори по делу! – подтолкнула она опять Ксюшу, правда, слегка не рассчитала, и от мощного пинка Ксюша буквально влетела в Павла, едва не сбив того с ног. Чтобы удержаться, он был вынужден бросить свой устрашающий инструмент и подхватить Ксюшу обеими руками. Почему-то она не спешила освободиться, а, глядя на него снизу вверх, пролепетала:
– Анжела просит роз ей нарезать, можно?
– Ну, конечно, – хрипло ответил Павел, – тем более, что я уже вон сколько нарезал. Берите, Анжела, все.
– Спасибо, – довольная Анжела, несколько раз поправив довольно дурацкую брошку, подхватила охапку цветов и оставила застывшую парочку наедине, шумно утопав в дом.
Она была довольна. Еще бы, ведь у нее все получилось! Анжела очень хотела помочь Алексею, и вовсе не потому, что была его фанаткой, нет, этой дурью уже много лет маялась ее кузина Шурочка. Просто Анжела никак не ожидала, что такой выпендрежный, такой неприступный и важный Майоров способен на чисто человеческие эмоции, что он может так переживать и так бояться за другого человека. Скорее уж он должен быть безразличен и холоден, но он… Анжела не могла объяснить, почему ей все время хотелось плакать, когда она вспоминала лицо Алексея, старавшегося не выдавать своего страха и боли. Он бодрился, он боролся, он не падал духом, и Анжела была счастлива сегодня, счастлива, наверное, впервые после смерти Ильи. Она не понимала, как это может быть, но она чувствовала всем сердцем, что ее сегодняшний успех нравится Илье, что он очень рад вместе с ней.
Анжела не стала дожидаться пробуждения хозяев. Кармановы всегда рассчитывались с ней до копейки, не затягивали с оплатой, поскольку рассчитывали на ее услуги и впредь. Обычно Михаил заезжал к ней на работу на следующий день после вечеринки и вручал конверт с оговоренной суммой. Поэтому Анжела, сфотографировав последнего из слуг Кармановых, отправилась домой. Марину, кухарку, она сняла первой, с этим проблем не было. Главное, чтобы фотографии получились, но вроде бы она ничего не перепутала, да и ничего особо сложного не было. Зачем Алексею эти снимки, Анжела не знала, да ее это не очень и волновало. Надо – значит, надо.
Она вышла за ворота коттеджного поселка, сжимая в руках охапку роз. Охрана выпустила ее без проблем, ведь Анжела была здесь не единожды, ее приглашали не только Кармановы. Правда, чаще всего она домой отправлялась на машине хозяев, шоферы отвозили, но сегодня Анжеле не терпелось похвастаться своим успехом, и она не стала ждать, пока появится водитель Кармановых. Придется добираться самой, но с этим особых проблем не было, поскольку неподалеку находилась автобусная остановка. Но не успела Анжела пройти и ста метров, как услышала за спиной автомобильный сигнал. От неожиданности она подпрыгнула, отчего местные сейсмологи зафиксировали толчок в 2 балла, и выронила цветы.
– Ну зачем же так пугаться! – из окошка подъехавшей машины выглядывал улыбающийся Виктор. – Неужели найдется такой идиот, который посмеет вас обидеть?
– Фу ты, аж сердце зашлось, – приложила Анжела ладонь к могучей груди. – А чего вы подкрадываетесь и бибикаете, нервы у меня ни к черту, зашибить ненароком могу.
– Прости меня, окаянного! – заголосил Виктор, выскочил из машины, открыл перед дамой дверцу и помог ей погрузиться, отправив следом и стог роз. Затем резво вернулся на место, и машина резко газанула, набрав скорость за считаные секунды.
Алексей не мог усидеть на месте, мотался из угла в угол, несколько раз принимался варить кофе, но ни разу не довел дело до конца, выходил покурить на террасу, но окаянное время тянулось медленно и с напрягом, словно подтяжки производства фабрики имени Ленинского комсомола. Не прошло и двух часов, как они с Виктором вернулись в Москву, оставив зацелованную в помидорные щеки Анжелу приходить в себя в обществе Шурочки, тем более что Алексей отпустил своих добровольных помощниц, и времени у них теперь было вдоволь. Виктор вышел у магазина «Ваша безопасность», чтобы проявить пленку и отпечатать снимки, а Алексей приехал домой и теперь маялся от неизвестности – получилось ли, справилась ли Анжела с аппаратом, и, самое главное – кто на снимках?
Наконец, когда Алексей в задумчивости стоял напротив стенки, свободной от полок и картин, выбирая место, куда со вкусом и обстоятельно можно будет побиться головой, в дверь позвонили. На пороге стоял сияющий Виктор, сжимая в руках пакет с фотографиями. Ни говоря ни слова, Алексей выхватил пакет, собрался было немедленно заглянуть в него, но потом почему-то передумал. Он понял, что боится. Боится, что он ошибся и все было напрасным. До этого момента у него была надежда, была цель, которая теперь достигнута. И через минуту он… А, ладно! Чему быть, того не миновать! Алексей вытащил фотографии и вдруг наяву ощутил, что означает фраза – «подкосились ноги». Онемевшие, ватные конечности резко отказались держать его тело, совершенно наплевательски отнесясь к своим прямым обязанностям. Благо, что это самое тело находилось возле дивана, куда Алексей и рухнул. Невероятно, но факт – его предположение подтвердилось: с фотографий на него смотрели Алина и Артур! Пусть выглядели они не лучшим образом, исчезли светский лоск Артура и ухоженность Алины, ребята осунулись, в глазах сквозила неуверенность и затравленность, но это были они! Живые и здоровые! Правда, насчет здоровья, особенно душевного, возникали сомнения, иначе чем объяснить то, что они не дают о себе знать? На снимках видно, что никто их силком не держит, да и Анжела говорила, что каких-либо ограничений в отношении прислуги не заметила.
Алексей поднял глаза на подошедшего Виктора:
– Это точно они, Артур и Алина.
– Мне тоже так показалось, но я не был уверен, я ведь видел их мельком. Но почему, как это может быть?
– Похоже, и здесь пакости этой твари, Жанны. Но непонятна цель ее затеи.
– Мы можем теряться в догадках до бесконечности, но только потеряем зря время.
– Ты прав, надо действовать! – и Алексей взял телефонную трубку. – Так, а где же у меня номер телефона родителей Артура? – он порылся в записной книжке. – Ага, вот! Правда, только домашний, но ничего, сойдет. Надеюсь, Ирина Ильинична дома. Алло? Добрый вечер, Ирина Ильинична, не помешал?
– Ну что ты, Лешенька, чему тут мешать? – явно обрадовалась звонку мама Артура. – Сижу вот, телевизор смотрю. Как там наша внучечка?
– А разве она вам не звонит?
– Звонит, конечно, да разве от нее толку добьешься? Все у нее здорово, все интересно, взахлеб про новую подружку рассказывает, Уля какая-то. Катерина, правда, про эту Улю ничего не знает, так ведь она со двора только в магазин да на рынок, а Кузнечик наш уже весь поселок обпрыгал, где-то и с новой подружкой познакомилась, – чувствовалось, что Ирине Ильиничне одиноко и не с кем поговорить, речь лилась плавно и, похоже, могла затянуться надолго, поэтому Алексей постарался вежливо вклиниться в рассказ:
– Ну, общительность Кузнечика широко известна, она у нас молодец. Ирина Ильинична, мне срочно нужно поговорить с Сергеем Львовичем, он дома?
– Нет, еще с работы не возвращался. А что за срочность, случилось что? – заволновалась вдруг пожилая женщина, – с девочкой нашей что-нибудь?
– Да ну что вы, с ней все в порядке, мне просто необходима консультация вашего мужа по одному делу, не терпящему отлагательств, он может мне очень помочь.
– Конечно, конечно, Лешенька, Сережа с удовольствием тебе поможет, ты ведь теперь нам как сын, – всхлипнула Ирина Ильинична.
– Я бесконечно рад этому, но пальма первенства принадлежит Артуру. Я уж, несмотря на возраст, младшеньким побуду, договорились?
– Договорились, младшенький, – рассмеялась собеседница. – Молодец, ты, Лешенька, всегда умудряешься меня развеселить. А Сергей Львович скоро будет, что ему передать? О, а вот и он. Сережа, это тебя, Леша Майоров.
– Майоров? – зарокотал хорошо поставленный баритон отца Артура. Несмотря на оперный голос, занятия Сергея Львовича Левандовского были далеки от сферы искусства. Он долгие годы являлся сотрудником, на сегодняшний день отнюдь не рядовым, тайной канцелярии, как бы она ни называлась все эти годы. Алексей не имел чести сталкиваться с другими представителями этих служб, но Левандовский ему нравился. Дядька он был замечательный, а подробности его службы Алексея никогда не интересовали. А Сергей Львович продолжал вкусно рокотать: – Ну, здравствуй, Леша Майоров, давненько мы с тобой не беседовали. Жена моя и внучка все уши о тебе прожужжали, на них ты время находишь, а меня, старика, забросил?
