– Точно! И я не сумею вразумительно описать ее внешность, – подтвердила Василиса.
– Вот-вот...
– Но я все равно хочу увидеть Юру, – заявила раненая.
– Сейчас отведем... Только Михалыча «упакуем», – ответил Углов.
– В каком смысле? – не поняла Василиса.
– Так ведь что Федор, что он, что его помощник с глухонемой девушкой – все задержаны за незаконное удерживание человека, – пояснил следователь.
– Преступника! – возразил Михалыч.
– А это неважно. Вы творили беззаконие.
– Оно, конечно, понятно, – уныло повесил голову Михалыч, – только я не смог Федору отказать.
– Был бы женщиной, ходил бы все время беременным, раз не умеешь отказывать, – грубовато пошутил следователь и вывел Михалыча из палаты.
Василиса тут же умоляюще посмотрела на Кирилла:
– Отведи меня к Юре.
– Как он тебя зацепил! – наконец не выдержал шеф детективного агентства. – И шоколадом-то дала ему себя обмазать, и сейчас так беспокоишься...
– Ты о чем? – не поняла Вася.
– О том.
– При чем тут шоколад? Ты чего подумал? Это же в целях маскировки!
– Знаю я твою маскировку... – насупился Кирилл Юрьевич, но все-таки помог раненой встать и, поддерживая, повел из палаты.
– В каком отделении Юра лежит? – спросила Вася.
– В токсикологическом.
– Почему? Его же по голове стукнули...
– Увидишь, – туманно ответил Кирилл.
Если бы Василисе не сказали, что перед ней Юра, она бы ни за что не поверила. На кровати с поднятым изголовьем лежал человек с красным, распухшим, как шар, лицом и забинтованной головой. Черт лица было не разобрать, а вместо глаз были просто какие-то заплывшие щелочки.
– О господи! – только и произнесла Василиса. – Ничего себе гематома на затылке... Лицо с затылком перепутали, что ли?
Кирилл хмыкнул.
– Он потерял сознание и упал...
– Понятно, что упал. А потом по нему трактор, что ли, проехал?
– Нет, просто рядом с тем местом, где парень упал, муравейник да улей диких пчел оказались. А он в шоколаде... – слегка улыбнулся Кирилл.
– Ничего смешного, – разлепил Юра опухшие губы, больше напоминавшие разваренные сосиски.
– Ой, ты в сознании! – обрадовалась Василиса.
– В сознании, в сознании... Только глаза открыть не могу, – откликнулся парень.
– Представляешь, мы же с тобой змею выпустили на свободу!
– Я говорил со следователем и уже все знаю... Только не мы выпустили, а тебе все не терпелось что-то сделать, куда-то влезть и кого-то спасти...
– Но я же оказалась права – человека они удерживали силой.
– Да, только у тебя, как у Конан Дойля, получилось – ты поставила знак «плюс» вместо знака «минус». Шерлок Холмс ты наш доморощенный... Ужасно обидно: я ведь этой Наташе так сочувствовал! Она уговорила меня свернуть с основной дороги – якобы на ней нам угрожает опасность, – и мы забрели в какой-то лесок. Искупались в озере, поели лесной земляники. Смеялись и шутили. Я еще подумал: какая молодец Наташа, такое пережить и так держаться...
– Ладно, не переживай, никто не виноват, что так произошло. Ты поедешь со мной дальше? – спросила Василиса, стараясь не смотреть на Кирилла. Она и сама не понимала, отчего ей так нравится поддразнивать его.
– Куда это?
– Как куда? Ты обещал меня доставить до санатория! Помнишь?
– Знаешь, что-то у меня силы закончились, – ответил Юра. – Да и потом, у тебя же есть кому доставить отдыхающую на конечное место следования.
– Как же вы мне оба надоели! – закатила глаза Василиса. – Есть кому, нет кому... Словно петухи! Ты сейчас в очень плачевном состоянии, Юра, и тебе самому бы не помешало отдохнуть и отлежаться.
– А он быстро пойдет на поправку, – встрял Кирилл. – Еще недавно дышать не мог от аллергического отека, а сейчас вон уже говорит.
– Хороший у тебя парень, Василиса. Главное – добрый! Все делает для того, чтобы я с тобой больше не общался. Даже деньги предлагал.
Василиса с гневом посмотрела на Кирилла:
– Это что, правда?
– Я хотел, чтобы ты избавилась от всех не очень хороших знакомств, возникших в последнее время.
– Хочешь сказать, что я такой же, как Наташа? – пробубнил Юра.
– Если бы не ты, она не опоздала бы на поезд! – рявкнул Кирилл.
– Всё... я не могу... Разбирайтесь сами, а я в этом не участвую. – Василиса развернулась и вышла из палаты.
Слабость все-таки накрыла ее волной в конце коридора, и если бы не сильные руки Кирилла...
– Тебе покушать надо, тогда голова меньше кружиться будет.
– Я ела...
– Да разве это еда? Фрукты нужны, витамины...
– Кирилл, – обернулась Вася к нему, – забери меня отсюда!
– Прямо сейчас? – растерялся он.
– Я не могу здесь, мне плохо...
– Ладно. Сейчас отнесу тебя в палату, ожидай меня там. Я договорюсь с заведующим...
– Спасибо, мой детектив.
– Я, конечно, все понимаю, но для чего тебе понадобилось нанимать свадебный лимузин? – спросила Василиса, с интересом разглядывая огромный белый автомобиль, который Кирилл подогнал прямо к больнице, забронировав его у фирмы «Кисловодск. Торжества и не только...» За рулем находился мужчина в форме и в специальной фуражке от той фирмы. – И ехать до санатория совсем недалеко... – продолжала удивляться Вася.
– Я думал, что если ты захочешь лечь, то... – пояснил Кирилл.
– Да ладно, уж доеду как-нибудь, – вздохнула она. – Спасибо, что вырвал меня из больничного плена.
– Не стоит благодарности.
– Любезный, – обратилась к водителю Василиса, – а что означает название фирмы – «Торжества и не только...»? Что имеется в виду?
– По-разному выезжаем... Кто деньги заплатит. В основном на свадьбы, конечно. Но бывают и богатые похороны. А что, мне все равно, кого везти. Со свадьбой даже проблематичнее: все время приходится следить, чтобы не залили салон шампанским, чтобы никого не вырвало... от радости. А с похоронами спокойно – гроб по центру, все вокруг плачут...
Василиса переглянулась с Кириллом, сидящим напротив нее в лимузине, и тот только руками развел.
– Что-то никак мне не удается произвести на тебя впечатление! Что ни сделаю – все мимо... – Он выглядел несколько сконфуженным.
Василиса рассмеялась:
– Наверное, чересчур стараешься. Когда сильно чего-то хочешь, всегда получается как-то не так.
– Стараюсь я сильно, это точно. Да только толку никакого. Ты не женщина – кремень!
– Кремень, хорошо поддающийся ранениям, как пулевым, так и ножевым, – блеснула «черным» юмором Василиса.
– Приехали. – Водитель остановился и посмотрел на часы. – Двадцать минут... Но вы должны были быть в курсе, что аренда лимузина минимум на час...
– Я оплачу! – прервал его Кирилл. – Я не собирался с раненой женщиной колесить час по городу, чтобы заработать.
Выйдя из машины, Василиса просто-таки залюбовалась открывшимся ее взору пейзажем. Красивая белая лестница уходила вверх к синему небу и роскошному зданию с колоннами. А по обе стороны цвели яркие цветы и журчали фонтаны.
– Я в рай попала? – вдохнула свежий воздух Василиса. И с помощью Кирилла начала восхождение. – Кстати, а как тебе удалось приволочь сюда следователя Углова?
– Вот именно, приволочь! Отпуск у него, и я уговорил его сюда приехать, вместе с семьей. Да и оплатил все. Только это между нами, а то получится, что я купил себе следователя, чтобы он трудился в моих интересах. Подобное допустимо только при работе с адвокатом.
Василиса посмотрела в сторону и невольно остановилась на небольшой площадке с деревянным настилом и плетеной мебелью из ротанга, устроенной среди цветов. Отсюда открывалась не менее приятная для глаза и души картинка. Ларек, оформленный под сказочный пряничный домик, был ярко украшен красными воздушными шариками в виде сердец. Из окошка выглядывала миловидная полная женщина в белом кокошнике и с белым кружевным фартуком. Она раздавала выстроившимся в очередь ребятишкам ароматные пончики, щедро посыпанные сахарной пудрой. Вокруг разливался дурманящий аромат ванили.
У Василисы даже голова закружилась от охватившего ее счастья. Она с детства любила пончики, но потом, во времена дефицита, они пропали, и вот такая встреча и в таком чудесном месте...
На столиках перед посетителями стояли букетики фиалок, прохладительные напитки, разноцветное мороженое в креманках и горы пончиков. Маленькая девчушечка в розовом, полностью укрытом рюшами платьице, в локонах и с большими бантами весело смеялась, вся перемазанная сахарной пудрой, и засовывала пончик своей маме в рот. Веселились обе, и обе были обсыпаны сахарной пудрой. Мама – молодая и красивая женщина в белоснежной юбке, струящейся шелком по стройным загорелым ногам, и в розовой блузке, под цвет платья ее ангельского вида дочки. Семья, словно с картинки, должна была быть полной. Полной она и была – рядом с ними со стаканом апельсинового сока в одной руке и с ярко украшенной трубочкой в другой так же весело смеялся мужчина с искрящимися на солнце светлыми волосами, рыжеватой бородой и тоже в светлой рубашке и удлиненных шортах. От этого семейства просто-таки лился свет – от их лиц, улыбок, красивой одежды. Словно эти трое все были припорошены сахарной пудрой.
