формы в белый халат майор Дубов стоял возле гинекологического кресла и вежливо улыбался.
– Прошу! – он хмыкнул и кивнул на кресло.
Эмили шатнуло… Она привалилась спиной к стене и с ненавистью посмотрела на грубое лицо Дубова. Улыбка майора стала еще шире.
Эмили сунула руку в сумочку, но реакция майора оказалась быстрее. Эмили молча посмотрела на темный ствол «Макарова».
– Простите, вы будете делать аборт или нет? – вежливо спросил майор. – Решайте, пожалуйста.
– Пошел ты, кретин! – сквозь слезы крикнула Эмили и нащупала ручку на двери…
9.
В фойе больницы, в единственном мягком кресле сидел генерал Кошкин. Он читал газету и, казалось, не обращал внимания на детей. Двух-трех летние забавные малыши были везде: они с визгом бегали друг за другом, болтали ногами на впопыхах расставленных легких стульях, а самые отчаянные уже добирались до плакатов на стенах рассказывающих о вреде абортов.
Эмили попыталась сделать первый шаг, но не смогла. Прямо возле ее ног весело визжала, вопила и пищала целая куча-мала малышни.
Генерал Кошкин улыбнулся и перевернул страницу газеты.
– Я могу пройти? – хрипло спросила Эмили.
– Да, если сможете… – пожал плечами генерал.
10.
Двухлетняя Машенька ерзала на коленях отца и упрямо тянула руки к цветным карандашам на столе генерала Кошкина.
– Машенька, перестань сейчас же! – Костя слегка шлепнул дочь.
Девочка заревела так, словно ее попытались отдать Бармалею.
– Дети!.. – снисходительно сказал майор Дубов и подобострастно посмотрел на хозяина кабинета.
– Иди сюда, малышка, – генерал Кошкин взял девочку на руки. – Ну, что тут тебя интересует?
– Ка-лан-да-ши!.. – по слогам выпалила Машенька.
– Николай Петрович, я ведь, собственно говоря, зачем пришел? – начал Костя. – Не могу я так больше, я же не нянька.
– У вашей жены Эмили очень ответственная работа, – вкрадчиво напомнил майор Дубов. – Имейте совесть, гражданин.
– Я хочу иметь дома жену, – повысил голос Костя.
– Вы когда последний раз виделись с Эмили? – генерал Кошкин рисовал вместе с Машенькой огромный, цветной дом. Причем в качестве ученика выступал именно он. – Это было, кажется в Цюрихе?
– Да, семь месяцев назад. У меня рейс оттуда был, а погода…
– Семь месяцев! – глубокомысленно заметил генерал и посмотрел на Дубова.– То-то я гляжу на последних фото Эмили одевает платья свободного покроя… Она одевала их даже когда ликвидировала банду террористов «Януса» в Стамбуле и когда устроила автогонки с перестрелкой в центре Бангкока.
Майор Дубов наморщил лоб, пытаясь угадать мысль начальства.
– Придется отзывать Эмили и как можно быстрее, – пояснил Кошкин. – Когда женщина рожает, она кричит на родном языке.
Дубов удивленно заморгал глазами.
– Товарищ генерал, Эмили ведь француженка!
– Ну и что? – генерал нагнулся к девочке – Машенька, ты что-нибудь знаешь по-французски?
– Знаю! – радостно сказала девочка. Она набрала в грудь побольше воздуха и громко выпалила. – Мой папа – Костя, а мама – Эмили!
Генерал Кошкин и Костя переглянулись.
– Вот вам и французский язык! – улыбнулся генерал. – Учтите, Дубов, женщина всегда кричит на том языке, на котором говорят ее дети.
«Вот и приехали!.. Кажется, действительно придется отзывать Эмили, – подумал майор Дубов и почесал затылок. – А ведь какая шпионка эта Эмили была, а?!.. Просто супер!»
Жизнь шпионская по разному складывается. Некоторым удача так и прет. Например, забросят нашего человека за бугор, окончит он и там разведшколу, а потом его – снова к нам. Полный кайф, понимаешь!.. Лежи себе на конспиративной даче и ни черта не делай. За тебя коллеги даже разведдонесения напишут. А зарплату, между прочим, и с той и с этой стороны регулярно платят, к тому же звания идут. Некоторые вот так, лежа на диване, до полковников дослуживались и двойной пенсии.
А вот другим не везет. Мишку Кадкина после заброски за рубеж в ЦРУ попал. Работенка такая, хоть разорвись на две части: и за ихними террористами нужно присматривать и нашему начальству донесения писать. Одни сплошные нервы, а не жизнь.
Потом влюбился Мишка. Тут уж, честное слово, хоть на три части самого себя рви: нашим, вашим и еще Шейле кусочек. Шейла – это любовь Мишкина: глазки у нее голубые, коса русая и личико улыбчивое. Такой девушке где-нибудь в Рязани хороводы между березками водить, а она два университета вражеской контрразведки закончила.
Женился все-таки Мишка… Он – шпион, она – шпионов ловит. В общем, жили дружно. Потом дети пошли. Встанет Мишка ночью, колыбельку покачает, а потом за стол – свои шпионские донесения писать.
Иной раз тоска по Родине одолеет: задрожит рука у Мишки и слезы на бумагу – кап-кап… А на бумаге цифирь проступает – симпатические чернила проявляются.
Больше всего на свете Мишка своей красавицы-жены боялся. Вот же он враг – рядом с тобой. Поцелует тебя враг, улыбнется тебе враг, а потом и по головке погладит. Заболеешь или ранят тебя террористы – этот враг от тебя ни на шаг не отойдет. А шпиону в горячечном бреду проговорится раз плюнуть.
Мишка, бывало, мечется и стонет сквозь медикаментозный сон:
– Уйди же, уйди, дура!..
Шейла ему на грудь упадет и плачет.
– Майкл, любимый!.. – шепчет ему, – я с тобой!..
Даже в бреду Мишке спокойно на родные российские березки полюбоваться не давали. А еще, бывало, ночью прильнет к Мишке Шейла и смотрит на него. Смотрит и молчит!..
Выкурит Мишка сигарету и спрашивает:
– Ну, что смотришь?..
Шейла его ладошкой по груди погладит, вздохнет и шепчет:
– Да так, Майкл… Странный ты какой-то!
Тьфу, черт!.. Да как тут не быть странным-то?! Дети, например, у Мишки кто? Старший – Джонсик, средний – Питер, а дочка – Мери. Если к своим смываться придется, их-то с собой не заберешь. Но они хоть и от Шейлы, а все равно же родные и самые любимые!..
Заглянет маленькая дочурка Мэри своими огромными глазищами в лицо Мишки и спрашивает:
– Пап, ну почему ты все-таки такой грустный?
А что ей скажешь? Врал, конечно, Мишка. Закурит он, отойдет к окошку и врет-врет-врет… Мэри маленькая совсем, что она понять сможет? Даже когда она и с секретными бумагами играла, Мишка на это внимания не обращал. Ребенок же!..
Мери пальчиком по шпионской цифири водит и спрашивает:
– Папа, а это что?..
Мишка только рукой махнет: так, мол, донесение мое шпионское…
Мэри говорит:
– Пап, а неделю назад здесь совсем другие циферки стояли: вот тут, например, вместо 456-097-345, было 455-903-434. Помнишь, пап?
Мэри и арифметике по шпионским Мишкиным бумагам училась…
Потом Мишка провалился все-таки. Главное все хорошо было, а потом –
