Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

Я поднялась по пологому склону, а остальные продвига­лись по дорожке вдоль озера. Стефан фотографировал, бор­моча что-то о грядущем банкротстве, так как слайды для по­ляроида стоили бешеных денег. А я тихо надеялась, что меня не будет видно на снимках, поскольку в лесу не хватало све­та для фотографирования. В остальном ничего интересного не происходило. Но через какие-нибудь двадцать-тридцать мет­ров... Ну, максимум тридцать пять...

Вскрикнули мы одновременно. С моей стороны это было: «Эй!», а с их: «Погоди! Стой!». По-моему, я проявила больше здравою смысла, поскольку повредить находку я бы при всем желании не смогла. Тогда, спрашивается, зачем мне стоять и чего годить?

Я и не остановилась, а спустилась к ним. Никто ничего не трогал. Стефан делал снимки. В траве, почти в воде, торчал уголок предмета, очень похожий на бумажник. Черный, от­крытый, застыл корешком вверх. Что бы это ни было, мы дружно решили считать находку бумажником.

Фотографирование поляроидом все-таки требует некото­рого времени. Поэтому я успела поскандалить:

— И какого лешего я должна была там стоять? Оттуда, по­хоже, кто-то на ботинках съехал, но любоваться мне на это нет необходимости, и так найду. Хотите посмотреть или бу­дем ждать собаку?

— Что?

— Ничего. Следы от ботинок.

— Каких ботинок? — рассеянно спросила Алиция.

— Не знаю, но не домашних шлепанцев, это точно.

— Может, таких? — желчно буркнул Стефан, махнув аппа­ратом.

Только теперь все три грации удосужились перевести взгляд метром далее. Рядом в траве виднелись ботинки, собственно, одни каблуки, остальное скрывала растительность. Но при желании можно было разглядеть и ноги, брюки и вроде как человека. Об остальном скорее приходилось дога­дываться, так как вдоль кромки воды росла узкая, но доволь­но густая полоска высокого тростника. Настолько узкая, что если там действительно лежал человек, то его верхняя часть могла наслаждаться чистой водой.

Ладно уж, возможно, наслаждаться — не самое подходя­щее в данной ситуации слово. Не придирайтесь.

Никто из нас не издал ни звука. Ни крика ужаса, ни стона или хотя бы вздоха. Я хладнокровно прикинула размер обуви.

— Вполне подходят. На каблуках должны остаться следы мха, там в основном мох растет, а он скользкий. Но я прове­рять не буду. Это работа для специалистов. Хотите увидеть следы скольжения?

Хотели все. Мы вернулись по собственным следам, и я про­вела нашу следственную группу до того места, где сама закон­чила прочесывание леса.

— Дальше не топчитесь, — предупредила я товарищей. — Я туда не влезала, вы — тоже, вот и нечего дергаться. Надо ведь создать ищейке приличные условия труда.

— Ну, ладно, — сказала Магда. — А теперь что?

И опять оказалось, что никто не знает. Мы дружно уста­вились на Алицию, которая позволила себе проявить легкое раздражение:

— Этому трупу обязательно надо у меня валяться? Нет, чтобы у кого-нибудь другого?

— Он вовсе не у тебя, а у озера!

— Но он мой!

— Вовсе не твой, а водолея, панголина, павиана...

— Что, опять толпа?

— Дамы, успокойтесь, — попытался нас примирить Сте­фан. — Ведь мы даже не знаем, он ли это...

— А кто?! — рявкнула Магда. — Американский президент? Русский патриарх?!

— Не знаю, какие ботинки носит русский патриарх...

— Лапти, — пробормотала я. — Расшитые золотом. У нас полиция на носу, давайте решать, будем правду говорить или согласуем показания?

— Какие показания?

— Всевозможные. Какого черта мы делаем у озера в пол­пятого утра, если Юлия подняла тревогу еще вчера? Подстав­ляем стажера или как? Почему сами, а не полицейские сна­чала, почему лично не проверяем, он ли это...

— Потому как мы не конченые придурки, — оборвал ме­ня Стефан. — Альтернативой является вранье. Что, по-твоему, мы должны врать?

— Если загвоздка в этом, то я тебе за пять минут сочиню целую эпопею. Самолично дам показания, что он мне шеп­нул на ухо, будто у него что-то наклевывается, и просил не искать. Опровергнуть ведь уже не сможет, так? А что на рас­свете сюда примчались купаться без купальников, так мы — нудисты, здесь этим никого не удивишь. А стажера уговорим от карточки откреститься...

— Ты в своем уме? — энергично возразила Алиция. — Это же датчанин, он скорей умрет, чем соврет! А о Мажене за­была? Как мы ей твой детектив транслируем? А Юлия? А Мариан?

Тут я сразу сдалась:

— Твоя правда. Мариан набрешет что угодно, но так все переврет, что мы же окажемся виноваты и нас обвинят в пред­умышленном убийстве, совершенном по предварительному сговору и в состоянии алкогольного опьянения. Мало не по­кажется. Лучше не рисковать. Откуда будешь звонить?

Алиция, крайне неохотно, но принялась размышлять.

— Кто-то должен остаться тут и караулить эти ботинки. Уже утро, здесь иногда рыбаки появляются. Чаще — с той сто­роны, но и сюда часом забредают. Магда, ты по-английски го­воришь?

— Говорю. Пару слов и по-шведски могу. Спасибо, нет, из­вините и занято. Занято — это из-за сортира, где замок сло­мался.

— «Занято» — то, что надо! Кричи, что занято. Ближайший телефон в сумасшедшем доме. Стефан, поехали, она покажет...

Как же, разбежалась! Так я и нашла, разве что опять за­блужусь...

— Подумай головой! — посоветовала я Алиции в неожи­данном озарении. — Ближайший телефон здесь, совсем рядом, в этом приюте туриста!

— Там еще закрыто...

— Мне без разницы. Могу лично туда вломиться. Если бо­итесь, смотрите в другую сторону. Я потом во всем призна­юсь и покаюсь. Пожизненного мне не дадут, а на штраф как-нибудь наскребу!

— У тебя будут смягчающие обстоятельства, — поддержал меня Стефан. — Если надо, я помогу. Алиция пусть отвернется.

— А стажер?

— Позвонишь сразу и ему. Номер с собой?

— Дома.

— Позвонишь домой. Эльжбета продиктует...

Вламываться не понадобилось. Одно окно было приоткры­то, мы через него и влезли, и Алиция, и я. Я — исключитель­но для компании, ну и в случае чего чтобы взять вину на се­бя. Стефан остался снаружи, пытаясь одновременно присма­тривать за нами и за Магдой.

Полицейские из Биркерёд приехали через двенадцать ми­нут. В двух экземплярах. Через двадцать четыре минуты их стало гораздо больше. При этом я получила персональное удовлетворение, ибо всегда утверждала, что от Алиции до цен­тра Копенгагена можно доехать за восемнадцать минут, толь­ко самую малость нарушая правила в смысле скорости. И вот, пожалуйста, подтвердили стражи порядка мое мнение! Они, впрочем, могли приехать также из Хиллерёда, ну да все рав­но, служебно-розыскная собака у них была.

Старательно нас обнюхав, она сообщила все как на духу. Вот сюда мы дошли, а дальше ни шагу. Доложила также, что в забегаловку мы проникли через окно, но это никого почему-то не потрясло. Касаемо Юлии у собаки определенного мнения не было, честная псина только заявила, что лично с ней не знакома, тут и пенек с муравьями не помог.

Мы удостоились похвалы за предусмотрительность: вмес­то того чтобы носиться как угорелые и затаптывать все сле­ды, мы остановились на разумном расстоянии. Это Алиция нам перевела, так как полицейские совершенно определенно дожидались от нее перевода. При этом Алиция проявила мак­симум терпения, только раз скрипнув зубами. Извлекли из травы бумажник, очень осторожно заглянули внутрь и про­читали фамилию.

Не сказать, чтобы мы сильно удивились.

Приобщив бумажник к делу, занялись другими находка­ми, причем на первый план вышли каблуки. Я только теперь заметила, как они сбиты, и поняла, почему он поскользнулся. По лесной подстилке, особенно по мху да в стертой обуви, человек катится похлеще, чем на лыжах. Мог поскользнуться, оступиться... А может, кто и подтолкнул?

Подталкивание, похоже, отпадало. Тело понемногу выта­щили из тростника, и в первую очередь все обратили внима­ние на затылок. Камнем приложили, чтоб мне лопнуть, круп­ным, тяжелым, шаровидной формы. Каблуки по мху съехали, как по льду, ну, и полетел. Даже если и был еще жив, озеро довершило дело...

Мы стояли достаточно близко, когда его перевернули. По­койный был не в нашем вкусе, ни Магды, ни моем. Ни од­ной из нас он не нравился, но, в конце концов, объективно говоря, его внешность никак нельзя было назвать отталкива­ющей. Нормальный мужчина, и вполне можно понять тех баб, которые им восхищались. У каждого свой вкус. Однако сейчас Магда охнула, быстро отвернулась и даже отступила на пару шагов, а я скорее зажмурила глаза. К сожалению, кар­тина запечатлелась.

Пиявки. Эти следы мне знакомы. В воду он упал живым, так что попировать они успели. Целыми семьями прибыли кровососущие, да еще, небось, расталкивали друг друга, что­бы урвать побольше, после чего, разочарованные, хоть уже не столь голодные, отпали. Относительно маленьких рыбок, ко­торые тоже проявили интерес, у меня определенного мнения не было, зато я точно знала, что пираньи в озере не водятся, не говоря уже об акулах. Да и акулы деликатностью не отли­чаются...