Успокоившись насчет машины, я занялась второй проблемой, связанной с Гжегожем, – своей головой. Есть две возможности: сегодня же сделать прическу в парикмахерской или завтра с самого утра заняться головой дома, вымыть и закрутить волосы на бигуди. К двенадцати успела бы высохнуть и потом целых три дня могла бы не думать о голове, парикмахерская же укладка никогда трех дней не выдерживала. Вот только нога проклятая… очень трудно сгибаться над ванной. К тому же утром может не оказаться горячей воды. Нет, не стану рисковать, сейчас прямо и зайду в парикмахерскую. Можно, конечно, и завтра с утра туда забежать, но, ручаюсь, по закону наибольшей пакости будет грандиозная очередь.
Вышеупомянутые проблемы вытеснили из головы и Ренуся, и ксендзов, и полицию, и все на свете преступные аферы. Подождут, сейчас у меня более важные дела.
Доехала до дома, вышла из машины, вошла в подъезд, поздоровавшись с вошедшей через второй выход соседкой, и сама вышла через него на противоположную сторону дома, где, в нашем же доме, размещалась парикмахерская.
Пока спускалась по пяти ступенькам с крылечка, все думала о прическе, решив, что с утра еще успею ее подкорректировать. Нафукаю «Виттелем» в аэрозоли и уложу феном, и чихать мне на воду! Может и вовсе никакой не быть.
Вот так дурацкая голова спасла мне жизнь, или, на худой конец, здоровье.
Взрыва я не слышала, в парикмахерской было включено радио. Соседи вели себя спокойно, позвонили в мою дверь, понюхали, не обнаружили запаха газа и оставили мою квартиру в покое. Вообще-то немного легкомысленно с их стороны, я могла лежать внутри без сознания. К счастью, не было меня дома, так что я очень благодарна соседям за то, что не стали взламывать дверь. И дверь, и замки в ней уцелели.
Отсидев свое в парикмахерской, я, не предчувствуя ничего плохого, доковыляла до своей двери, отперла ее и, входя в прихожую, автоматически нажала на выключатель. Свет не зажегся. «Лампочка перегорела», – подумала я, шагнула в полутемную прихожую, на что-то неловко наступила больной ногой, выругалась от боли сквозь зубы – и остолбенела.
На улице еще не стемнело, а все выходящие в прихожую двери застекленные, так что у меня была полная возможность оценить царящее в прихожей безобразие.
Что-то здесь взорвалось, никаких сомнений. Скорее всего, небольшое взрывное устройство, взорвись большое, оно наверняка сорвало бы двери с петель и перенесло безобразие в близлежащие помещения. Весь холл был засыпан мелкими осколками головы Елены. На один из них я и наступила у входа. Вешалку разорвало пополам, причем одна половина валялась на полу, а вторую прибило к стене. Столик и оба стула уже ни на что не годились, от люстры остались одни дребезги, и очень хорошо, что телефон я держу не в прихожей, его тоже разнесло бы на мелкие кусочки. Растерзанный зонтик забросило в кухню.
Меньше всех пострадала скатерть, она повисла на ручке ванной целая и невредимая. Хорошо, что дверца шкафчика с обувью не вылетела, ее вдавило внутрь, из-за чего пострадала только одна пара туфель. Больше других досталось старой нейлоновой куртке, ее почему-то разорвало в клочья. Очень жаль, хоть и старая была, я к ней очень привыкла и часто пользовалась, выбросить рука не поднималась. Теперь поднимется… Что ж, оказывается, есть и положительные моменты в этом несчастье.
Отвалившись наконец от дверного косяка, я разыскала свои тапки – они оказались целы, только разбросало их в разные стороны, – повытряхивала из них известку и штукатурку, переобулась и пошла осматривать квартиру. Кроме осколков люстры, ничего интересного в ней не обнаружила. Судя по всему, взрыв не отличался особыми амбициями и ограничился тем, что разгромил прихожую.
Раздался звонок у двери. Приоткрыв ее на длину цепочки, я увидела соседа и сняла цепочку. Сосед был обеспокоен взрывом в моей квартире, который слышали все соседи, и поинтересовался, что же взорвалось.
Я не собиралась информировать соседей о наличии в моей квартире посторонних голов и печально ответила:
– Кинескоп. К тому же не мой, подруга попросила отнести его в ремонт, был неисправный, а я ногу сломала, стоял себе в прихожей. Надо было в чулан отнести, да все времени не было, опять же нога…
– В чулан! – перебил меня обычно такой вежливый сосед. – Как можно! Разве к пани еще не вломились?
– Нет, – растерянно и немного виновато ответила я. – А что, уже ко всем вламывались? Кто?
– Не знаю, воры, должно быть. Ко мне уже два раза забирались. Первый раз, скажу я пани, даже без особого ущерба для меня, аккуратненько так дверь открыли, даже замков не выломали, и особого беспорядка в чулане не наделали, зато во второй раз просто по-хамски! Ведь я там, проше пани, сделал что-то вроде мастерской, так они все перерыли. Хулиганье, наверное.
– А что украли?
– Да в том-то и дело, ничего не украли, только набезобразничали. Ну прямо как смерч пронесся по моему чулану! Может, драку там устроили, уж и не знаю…
Рассказ соседа о его злоключениях я слушала вполуха, думая о собственных, но из вежливости поинтересовалась:
– А когда это было?
– Да недели две назад.
Выразив соседу соболезнование, я подумала – даже если бы в мой чулан и забрался кто, я бы не заметила, ведь там царил дикий беспорядок и без участия взломщиков. Представляю, как были бы они озадачены, увидев такое нагромождение хлама. Так им и надо!
Еще раз заверила соседа, что у меня в квартире все в порядке, поблагодарила его за беспокойство, и мы распрощались. А я решила, прежде чем взяться за уборку, передохнуть, сил набраться. И подумать.
Заварила свежий чай и уселась за стол на кухне.
Как это могло произойти? Дверь не взломана, замки целые. Значит, проникли в квартиру с помощью отмычки Ничего особенного, нет на свете запоров, которые нельзя отпереть. Проникли, значит, в квартиру, подложили бомбу или какое другое взрывное устройство, не разбираюсь я в них, скрылись, а устройство взорвалось, чтобы меня прикончить. Только почему же в прихожей? Думают, я здесь провожу все свое время? О террористических актах мне известно лишь из книг да сообщений в средствах массовой информации, так что все равно сама ничего умного не решу.
Значит, надо обратиться в полицию. Ну, позвоню я им, они убедятся, что я жива-здорова, сижу взаперти, ничего мне в данный момент не угрожает, и не станут торопиться. Скажут – приедем завтра. А завтра приезжает Гжегож, из-за них я могу не встретиться с любимым человеком, еще чего! А так оно наверняка и будет. Вот будь я министром, председателем банка или акционерного предприятия или каким другим мафиози на высшем уровне – как миленькие явились бы через несколько минут, всех на ноги бы поставили, а я, председатель банка или владелец крупной фирмы, информировав о случившемся, укатила бы на охоту в Беловежскую пущу. А так…
Что бы такое придумать, чтобы заставить полицию явиться сегодня? И придумала: завтра с самого утра придет моя уборщица, а она женщина аккуратная, такого безобразия не потерпит, живо наведет порядок, менты же предпочитают иметь дело с такими местами преступлений, к которым не прикасалась рука человеческая. Моя-то не прикоснется, к тому же вот нога еще… Так что у полиции есть все шансы застать нетронутым все это безобразие, если только не откладывать дела до завтра. А почему не откладывать? А потому, что завтра я обязательно отправляюсь к врачу, ортопеду… нет, лучше кардиологу, мое сердце имеет право почувствовать себя неважно после взрыва в квартире. Скажу – чуть вообще не померла, увидев такое.
Повезло, капитана Борковского я застала на его рабочем месте. Не потребовалось никаких аргументов.
– Выезжаем немедленно! – бросил он в трубку. – Только ничего не трогайте там!
А я и не собиралась, еще чего!
Через полчаса мы с капитаном сидели в комнате, а из прихожей доносился треск штукатурки и битого стекла под ногами следственной бригады. Капитан изо всех сил старался казаться спокойным, что ему давалось с трудом. Причины я не понимала, но очень скоро поняла.
Отнюдь не смущаясь моим присутствием, возглавляющий следственную бригаду эксперт сухо информировал капитана, что взрывчатое устройство помещалось в гипсовой голове. Снабженное дистанционным управлением, оно было взорвано злоумышленниками, находившимися где-то недалеко от дома. Меня бы не убило, даже если бы в момент взрыва я сидела в прихожей. Мощность взрывного устройства рассчитана была на то, чтобы меня лишь ранить, возможно, серьезно, но не смертельно. А может быть, последние слова эксперт высказал только для меня, чтобы не очень нервничала?
Капитан, хоть и мент, не лишен был человеческих чувств.
– В холерной голове! – вырвалось у него сквозь стиснутые зубы. – Не могу себе простить, допустил такую оплошность! Надо было обязательно забрать ее из вашей квартиры. Как же оно все произошло? Минуточку, дайте подумать.
