— Жаль, что вы заранее нас не предупредили, — сокрушался Помпинчук. — Мы бы тогда встречу лучше подготовили! Поручили бы повару что-нибудь особенное приготовить…
— Вот об этом я тоже хотел поговорить, — проговорил гость, придирчиво оглядывая пищеблок. — Отчего это у вас никто на телефонные звонки не отвечает? Чем у вас кадры заняты? Я перед тем, как к вам ехать, велел секретарше дозвониться до интерната, предупредить, а никто на звонки не отвечал!
— Не может быть! — Помпинчук преданно вылупил глаза. — С этим у нас строго! Постоянный человек дежурит возле телефона, чтобы вовремя реагировать…
— Тем не менее! — строго возразил Леонид Петрович. — Телефон такой-то ваш? — и он продиктовал номер, который минувшей ночью высветился на табло автоответчика.
— Тут такая неприятность вышла, — затянул Помпинчук. — Вообще-то этот номер как бы за нами числится, но фактически он не наш.
— Как это? Ничего не понял!
— То есть с этим номером произошла путаница… его ошибочно передали другому абоненту…
— Ну народ! — Леонид Петрович изумленно уставился на Помпинчука. — Вы что, уже и телефонные номера налево пускать научились?
— Как вы могли подумать! — обиженно воскликнул Помпинчук. — Мы к этому вообще не имеем никакого отношения! Это на телефонной станции какая-то неразбериха…
— Ну, значит, там кто-то номера налево пускает.
На этом месте разговор прервался, поскольку в комнату, наивно округлив голубые глаза, вплыла Любочка Сыроежкина с подносом в руках. Поднос был заставлен такими угощениями, какие вряд ли когда-нибудь пробовали проблемные подростки, воспитанники интерната. Здесь была и превосходная ветчина, и ароматный швейцарский сыр, и бутерброды с икрой, и маринованные огурчики, и крупно нарезанная семга. Разумеется, к такой закуске прилагалась запотевшая бутылка хорошей водки. Но аппетитнее всего этого гастрономического великолепия выглядела сама Сыроежкина в коротком черном платье, выгодно подчеркивающем фигуру, и белоснежном кружевном переднике. Поставив поднос на стол, она потупилась и проговорила низким волнующим голосом:
— Угощайтесь!
Это прозвучало несколько двусмысленно. Чтобы снять возникшую неловкость, Сыроежкина добавила:
— Потом будет летний суп-окрошка и шашлык по-карски!
В другое время Леонид Петрович, он же Леня Маркиз, не устоял бы перед таким заманчивым предложением. Но сейчас он не мог отвлекаться. Он искал Лолу, в его ушах звучал ее голос, в ужасе повторяющий:
«Спаси меня, Леня!»
Поэтому он с сожалением отказался от предложенного угощения, сославшись на неимоверную занятость, еще раз осмотрел здание интерната и направился к своей машине.
Около крыльца его поджидал Помпинчук. Осторожно взяв Леонида Петровича за локоть, он вполголоса проговорил:
— Я надеюсь, вы составили о нашем интернате не самое худшее представление?
С этими словами он осторожно вложил в начальственный карман плотно набитый конверт.
— Не самое, — ответил Леонид Петрович. — Самое худшее впечатление у меня осталось после посещения колонии строгого режима «Голубая незабудка». У вас все-таки несколько лучшие условия содержания контингента.
С этими словами гость сел в машину и покинул интернат.
Помпинчук растерянно смотрел вслед высокому гостю и пытался понять смысл его прощальной фразы, Все-таки, снимут руководство интерната или нет?
Машинально сунув руку в карман своего пиджака, Помпинчук с удивлением обнаружил непонятно как вернувшийся туда плотно набитый конверт.
«Точно снимут! — подумал он в панике. — Да еще и под суд отдадут! Если все всплывет, светит как минимум восемь лет с конфискацией… А все Сыроежкина, не оправдала доверия, не справилась с задачей! Раньше у нее таких проколов не случалось. Наверное, стареет, с перебоями работает! Придется подбирать новую кандидатуру».
Отъехав от ворот интерната, Леня разочарованно проговорил:
— Здесь Лолки точно нет! И дом не похож на ее описание, и с телефоном прокол… давай, Ухо, покатаемся немножко вокруг, может, увидим что-то подходящее.
Они больше часа объезжали окрестные деревни, но ничего хоть сколько-нибудь похожего на дом, о котором говорила Лола, им не попадалось. Деревенские дома были самые обыкновенные — бревенчатые, или обшитые вагонкой, выкрашенные в традиционные цвета — зеленый, желтый, коричневый. Пару раз попались солидные двухэтажные коттеджи из силикатного кирпича или из бетонных блоков, выстроенные кем-то из местного начальства или приезжими из города, но ни один из них нисколько не походил на Лолино описание. Кроме того, эти коттеджи были слишком на виду, слишком близко к соседним домам, так что спрятать в них похищенного человека было бы весьма затруднительно.
Леня все больше мрачнел. Надежда отыскать Лолу таяла с каждой минутой. Наконец он тяжело вздохнул и сказал:
— Все, Ухо, мы тут только зря время теряем. Поехали домой. Попробую через телефонную станцию что-нибудь пробить…
— Домой так домой, — невесело отозвался Ухо. — Сейчас мы по этой дороге срежем, здесь до шоссе должно быть близко…
Он свернул на плотно укатанную грунтовую дорогу, которая вела через густой ельник. Дорога была ровная и широкая, видно было, что ею часто пользуются. Около километра она шла прямо, потом свернула налево. Ельник сменился светлым сосновым лесом. В стороне от дороги, за деревьями, мелькнул высокий глухой забор. Точнее, самая настоящая стена.
— Ну-ка, притормози! — скомандовал Маркиз.
Он выбрался из машины и пошел через лес. Скоро он приблизился к каменной стене, такой высокой, что за ней ничего не было видно. Леня огляделся, увидел корявую сосну с низко расположенной развилкой и вскарабкался по ней, насколько удалось.
Ему удалось разглядеть за стеной черепичную крышу и верхний этаж серого каменного дома. Над окном второго этажа мелькало что-то сине-белое. Леня вгляделся и разглядел подвесное кашпо с ампельной петуньей. Сине-белые цветы, точно такие, о каких говорил Анатолий Иванов. Цвета футбольного общества «Зенит».
Леня поднялся еще немного. Тонкий сук под ним затрещал, и ему пришлось попятиться. Но он разглядел в дальнем конце стены ворота. Они как раз отворились, чтобы пропустить черную машину с тонированными стеклами.
* * *
Сегодня Лоле не давали скучать. Пришла горничная Татьяна и, неприязненно поглядывая на Лолу, принесла на подносе упаковку апельсинового сока и пачку печенья «Юбилейное». Очевидно «свекровь» вняла Лолиным советам и решила не кормить ее больше едой собственного приготовления.
— Как в пионерском лагере! — вздохнула Лола. — Ну да ладно, хоть не отравлюсь…
Татьяна вышла и вернулась очень скоро, неся вполне приличную одежду — светлые брюки и рубашку. Еще в руке у нее были спортивные тапочки, что очень порадовало Лолу.
— Хорошо вчера выспалась? — не удержалась Лола от ехидного вопроса.
Татьяна поглядела волком, пробурчав что-то под нос. Лола невозмутимо хрустела печеньем. Потом она приняла душ, переоделась и почувствовала себя человеком. Она видела из окна, что машина Олега куда-то уезжала. «Свекровь» не показывалась, тогда Лола решила прогуляться по дому. Хоть она и изучила свою тюрьму, все же лишние знания не помешают.
«Свекровь» она отыскала в той же комнате с телевизором, та смотрела очередной футбольный матч и активно болела.
— Ужас какой, как вы орете, — сказала Лола, присаживаясь рядом на диван.
— Тебе не интересно, не мешай! — рявкнула «свекровь».
Лола надулась, но продолжала сидеть рядом, потому что нечего было делать. Она поискала какой-нибудь журнал, но нашла только программу телевидения, где синим фломастером аккуратно были обведены все спортивные передачи. Лола пролистала газету в надежде, что она найдет какие-нибудь полезные заметки на полях, или почтальон написал адрес… Но ничего подобного не было, очевидно, газету не выписывали, а покупали в киоске.
Матч кончился, но когда Лола хотела переключить на другую программу, «свекровь» отобрала у нее пульт. Лола хотела поскандалить — исключительно от скуки, но тут зазвонил телефон. «Свекровь» поговорила, причем на том конце говорили так громко, что Лола узнала голос своего «муженька».
— Ну вот, — «свекровь» спрятала мобильник в карман и злобно поглядела на Лолу, — время пришло. Хватит прохлаждаться, сегодня будешь работать.
— Я к вам не навязывалась! — крикнула Лола. — Тоже мне отдых — весь день взаперти. Ванной приличной нету! Еды никакой!
— Вот сегодня и пообедаешь, — с непонятной интонацией сказала «свекровь». — Через два часа сын заедет, поедешь с ним в ресторан.
— В ресторан, говорите? — окончательно рассердилась Лола. — А в чем? Вот в этих брюках? Где приличное платье? Где туфли? Где сумочка, наконец?
«Свекровь» хотела ответить очередной грубостью, но, подумав, согласилась с Лолой, что в ресторан нужно идти в приличном виде, иначе Лолу не примут за жену ее сына.
